Путешествие Сократа - Миллмэн Дэн. Страница 43

Сергей резко обернулся. Никого вокруг. Только сверчок весело затрещал где-то в щели у потолка. Растерянный, он стал так же тихо пробираться к своей лежанке, вытянув перед собой одну руку, а другой прижимая подушку  к груди. Нащупав лежанку, он собрался уже лечь, как вдруг скорее почувствовал, чем увидел, что на его месте спокойно и тихо лежал Разин, накрывшись его же рогожкой.

Потрясенный Сергей пулей вылетел из дома. Остаток ночи он не спал, просидев до зари у той же сосны, под которой началось когда-то его ученичество у Разина. Днем им овладела какая-то нервная лихорадка. Словно забыв о домашней работе, он только сидел, съежившись в уголке, и следил взглядом за стариком, не отводя от него глаз.

Вечером он все же заставил себя принести воды, растопить очаг и стал варить похлебку.

Все случилось, когда он меньше всего был готов к этому и меньше всего этого ждал. Он поднял крышку, чтобы помешать варево в котле. Дальше все пошло словно во сне, как будто он сам со стороны видел свои движения, ставшие медленными и тягучими. Вот со спины появляется Разин, взмах палкой — и Сергеева рука с крышкой от котла движется ей навстречу.

Лязг железной крышки словно разбудил его.

— Ну вот, еще чего придумал, — удовлетворенным тоном сказал мастер. Он ухмыльнулся и легонько ткнул Сергея острием палки в грудь. — Давай будем мое имущество портить. Тебе-то чего... а мне тут еще жить и жить, понял?

— Я все понял, Учитель, — выдохнул Сергей, и слезы невольно выступили у него на глазах. — Ведь вы теперь мой учитель?

— Да, Сережа, можете меня так называть, если вам будет угодно. Хотя ваша учеба, можно сказать, успешно завершилась, в эту самую минуту.

Теперь только Сергей понял, что за кажущимся безумием мастера крылась продуманная, пусть даже и безжалостная, работа. Скорей даже это можно было назвать подарком мастера — всего за несколько недель научить его двигаться, реагировать, отвечать на движение инстинктивно и раскованно.

Едва рассвело, Сергей оседлал Дикаря и, выведя его из сарая, столкнулся лицом к лицу с Разиным.

— Проститься со мной не хотите? — улыбнулся тот, обнажив крепкие зубы.

— Неловко было будить вас, Учитель, — опустил глаза Сергей.

— В самом деле?.. А вы бы попробовали — подушкой... Да вы не смущайтесь — мне самому такие штучки знакомы еще с кадетского... зато  теперь вы сможете держать в руках не только подушку.

— Вы считаете, что я готов к поединку с этими людьми?

— Вы готовы учиться дальше, да и то как посмотреть...

Это было самое последнее, что Сергей ожидал услышать. Он вопросительно взглянул на старика.

— Есть настоящий Мастер к которому стоит проситься в ученики. Какой-то Разин не чета ему, так вам и скажу...

— Мастер... сабли? — переспросил Сергей.

— Всего. Любого оружия, — терпеливо продолжал Разин. — И без оружия тоже. Я своими глазами видел, как он раскидал дюжину человек. Люди отлетали от него, как воробьи, а ведь он их едва касался.

Он неожиданно вздохнул.

— Говорят, он нынче на Валааме... в монашеском чине. Не знаю только, правда ли  это... Однако ж будем прощаться, раз так, — и Сергей еще раз почувствовал на себе взгляд его прозрачных синих глаз. Повернувшись, Разин не спеша пошел к хижине, и Сергею вдруг показалось, что старик едва заметно сутулится.

Он еще долго смотрел Разину вслед...

.26.

Пока Дикарь нес его на запад, в сторону Дона, Сергей размышлял о тех двух долгих путешествиях, которые ему пришлось совершить сюда, на юг России, — после бегства из школы и теперь, в погоне за Закольевым и его людьми. Скорее всего, они и сейчас кочуют где-то в этих краях, может, несколько западнее, там, где протянулась черта оседлости. Снова и снова ему на ум приходили прощальные слова Разина. Но у него уже не было ни желания, ни сил ехать куда-то за тысячу верст на север, к далекому озеру на Ладоге, в поисках некоего загадочного бойца. Да и станет ли тот вообще учить его?

Но сама мысль о Ладожском озере, менее чем в ста верстах от того лужка, где его жена и его ребенок теперь покоились в студеной земле, пробудила в нем неожиданно острую вспышку ярости. Нет, довольно откладывать! Сергей повернул лошадь на запад.

В мае 1893 года Сергей переправился через Дон и направился в сторону Днепра, к еврейским поселениям.

Прошло еще два дня пути, и он понял всю необъятность поставленной перед собой задачи. На карте палец легко преодолевал пару сантиметров, пролетая над степями, лесами, большими городами и маленькими местечками. Но когда он поднимал глаза и видел перед собой украинскую степь, тянувшуюся до горизонта и за горизонт, то понимал, насколько ничтожна вероятность того, что его поиск выведет на логово врага. Да и что могло направлять его в пути? Разве что слухи. Но, следуя слухам, искать Закольева на таком огромном пространстве было все равно что гнаться за ветром в раскинувшейся перед его глазами необъятной степи.

Месяц он петлял в этих краях наугад, не следуя никакому плану. Он побывал в Харькове, Полтаве, Киеве, расспрашивая каждого, кто соглашался с ним говорить. И по-прежнему почти ничего не знал о Закольеве и о его людях. Один лавочник-еврей слышал, будто банда казаков шла где-то поблизости, но обошла стороной их местечко и пошла куда-то дальше, на запад. Другие показывали ему совершенно в другую сторону. Один крестьянин со слов своего друга поведал ему о каких-то привидениях-невидимках, которые появлялись под покровом ночи, грабили и жгли, чтобы потом, как и положено духам, рассеяться с первыми лучами солнца.

Еще год прошел бесконечной вереницей дней, в которых надежда загоралась с первыми лучами солнца и гасла с каждым закатом. К августу 1894 года Сергей, утирая капли пота, густо усеявшие его загорелый лоб, мечтательно вспоминал о зимних снегах. Дикарь, ставший от жажды еще  раздражительнее, то закусывал удила, то опускал голову в поисках малейших следов воды. Лето прошло в таких же скитаниях, как и весна.

Той осенью Сергей встретил в степи свои двадцать два года, кочуя от одного еврейского местечка к другому. Пару раз ему встречались сгоревшие и разоренные селения — но никаких четких следов, никакого явственного знака о том, кто мог это сделать и где их искать. Может, и прав был тот крестьянин — с  тем же успехом он мог бы гоняться за ночными призраками.

Летом Сергей располагался на ночлег прямо в степи, под открытым небом. Но теперь, с ранними осенними заморозками приходилось проситься на постой к случайным людям, которые соглашались пустить его с Дикарем ночевать в конюшне.

Пришел декабрь. Отметив на своей карте еще одно селение, сожженное грабителями, и поставив точки в тех местах, которые, по слухам, тоже подверглись нападению, Сергей рассчитывал получить хотя бы приблизительный маршрут движения банды. Но в получившемся рисунке не было никакого осмысленного порядка. Чтобы от отчаяния не опустились руки, он решил просто ехать вперед, куда глаза глядят. Ничего другого ему не оставалось.

Возле Винницы его застиг  первый настоящий буран. Уже ближе к Южному Бугу случайный попутчик сообщил ему, что умер царь Александр Третий и теперь на престоле его сын, Николай Второй. Но для Сергея это мало что значило. Он был полностью поглощен своей охотой за призраками, все остальное его мало интересовало.

К концу долгой зимы сомнения, которые он так долго держал под спудом, взорвались глубочайшей тоской, отравившей все в его жизни, даже саму цель его существования. Ведь он так старательно готовился. Дрался с бывалыми казаками. Столько сил и времени потратил на поиски Разина. Неужели же все то, чему он научился, пропадет впустую? Закольев оставался все так же недосягаем, как и тогда, три года назад, когда потерялся его след. Так что же, эти годы прошли зря? И сколько еще их будет, таких зряшных лет? — истязал себя Сергей.