Ключи от рая - Дейч Ричард. Страница 32

Когда двери были открыты, а вентиляция включилась на полную мощность, дым начал потихоньку рассеиваться. Энджордин вместе со своими людьми бежал по залам музея, откашливаясь, тщетно пытаясь разогнать дым руками, отчаянно стараясь увидеть хоть что-нибудь. Все трое прекрасно понимали разницу между двумя сигналами тревоги: второй извещал о том, что в музее орудует вор. Еще никогда из Ватикана ничего не похищалось, и гвардейцы были полны решимости не допустить, чтобы это произошло в их дежурство.

Они сразу же оказались у витрины с ключами и увидели разбитое стекло; однако внутри ничего нельзя было разглядеть из-за дыма. Развернувшись, Энджордин был потрясен, увидев стоящего рядом человека. Он по-итальянски потребовал у незнакомца объяснить, что тот здесь делает. Познания Майкла в итальянском были очень скудными, но он понял смысл сказанного.

— Что вы здесь делаете? — снова спросил Энджордин, переходя на английский.

— Я… я… — запинаясь, выдавил Майкл.

— Что вы здесь делать? Как вы разбить стекло? — вмешался один из гвардейцев.

Вернеа из всех троих был самым здоровенным; синий с золотом мундир на нем буквально расходился по швам. Гвардеец решил добиться ответов, к чему бы для этого ни пришлось прибегнуть. Он не собирался подвести своего командира.

Учащенно дыша, Майкл молча смотрел на гиганта-гвардейца.

Опустив могучую руку Майклу на плечо, Вернеа подтащил его к разбитой витрине.

— Где есть ключи?

Это было покушение на самого Господа, святотатство, за которое любое наказание будет слишком мягким. Но затем…

Дым вокруг витрины начал постепенно рассеиваться. Сначала немного. Полковник Энджордин нагнулся к разбитому стеклу, Вернеа тоже шагнул вперед — и с неохотой отпустил ноющее плечо Майкла. На пурпурной подушечке как ни в чем не бывало лежали два ключа.

— Прошу прощений, я виноват, сэр. Я не думать… — начал было великан-охранник.

Майкл замахал рукой, останавливая его.

— Нет, что вы, что вы, это я виноват. Я ничего не мог разглядеть сквозь дым. Этот человек… — Он указал на профессора Хиггинса, лежавшего ничком на полу. — Я его не заметил, и мы столкнулись, но витрина… Витрина уже была разбита.

Не обращая внимания на сбивчивое объяснение американца, Энджордин постарался оценить ситуацию. Он осмотрел разбитую витрину так, словно та могла ответить, что именно произошло, после чего, отойдя от нее, обвел взглядом соседние витрины. Полковник впитывал все: разбитое стекло, дым, двоих подозреваемых, откладывая информацию в память. Наконец он опустился на корточки рядом с Хиггинсом и перевернул его. Ощупав карманы профессора, до сих пор не пришедшего в себя, полковник не нашел ничего, кроме бумажника и ключей от гостиницы. Раскрыв сумку, лежавшую на полу рядом с Хиггинсом, он достал две книги и передал их своим подчиненным. Порывшись глубже, нашел три ручки и пачку листовок, направленных против церкви. Мрачно о глядев улов, Энджордин продолжил поиски и нащупал нечто такое, что ему удалось вытащить из кожаной сумки с большим трудом. Фотоаппарат оказался значительно тяжелее всех тех, с которыми ему доводилось иметь дело. Полковник покрутил его в руках, пораженный весом — не меньше пяти фунтов. Он снова посмотрел на листовки, и его лицо залилось краской. Многозначительно переглянувшись с Вернеа, он уставился на распростертого Хиггинса и презрительно усмехнулся. Этого человека Энджордин уже видел на мониторе системы наблюдения, когда тот спорил с братом Иосифом; спутать его нельзя было ни с кем: высокомерная надменность, неприкрытое презрение и отвращение на лице. У этого туриста не было ни капли уважения к церкви. Полковнику пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы хорошенько не треснуть его так, чтобы он никогда больше не очнулся.

— Вы не ранены? — рассеянно спросил Майкла Энджордин, мысленно находящийся в другом месте.

Полковник даже не повернулся к Майклу; его взгляд оставался прикован к неподвижному телу Хиггинса.

— Нет, я только переволновался. Пожар…

— Мы вас проводим, — остановил его Энджордин. Он повернулся ко второму охраннику.

— Райнер!

Капрал Райнер взял Майкла за руку и повел сквозь редеющий дым. Их одинокие шаги гулко звучали в опустевших залах музея. Подобно призракам, которые материализовались из стен, швейцарские гвардейцы и ватиканские полицейские бесшумно занимали места у всех витрин, полотен и дверей; на смену алебардам пришли автоматические винтовки и пистолеты. Оглянувшись на место преступления, Майкл поразился, насколько быстро и эффективно откликнулась охрана на нападение. Энджордин распоряжался своими людьми так, словно это были продолжения его собственных конечностей. Хиггинс медленно приходил в себя. Вернеа рывком поднял его на ноги; у профессора тряслась голова, взгляд оставался рассеянным. Майклу захотелось на время превратиться в муху, чтобы получить возможность присутствовать на допросах Хиггинса: он много бы дал за то, чтобы услышать, как надменный профессор будет объяснять присутствие в своей сумке таких странных вещей. Отвертеться ему не удастся. Ненависть Хиггинса к католической церкви общеизвестна; он сам трубил о ней во всеуслышание. Не потребуется особой фантазии, чтобы приписать ему вину в случившемся. По прихоти судьбы Хиггинс всю свою жизнь посвятил тому, чтобы низвергнуть церковь, но вот сейчас, только из-за того, что он оказался не в то время не в том месте, церковь сожжет его живьем.

— Un momento! Подождите!

Громкий голос раскатами отразился от стен музея.

Обернувшись, Майкл увидел спешащего за ним вдогонку полковника Энджордина, и у него внутри все оборвалось. Он с тревогой посмотрел на Райнера. При приближении командира тот, отбросив шутливую любезность, снова превратился в непоколебимого солдата. Майкл заглянул Райнеру за спину: вдалеке дверь, перекрытая тремя швейцарскими гвардейцами. Бежать бесполезно, он в ловушке.

Остановившись, Энджордин выдал быстрые приказы по-итальянски; после первого же из них Райнер послушно кивнул. Затем оба охранника повернулись к Майклу.

Три черных джипа, завывая сиренами, с визгом остановились перед гостиницей. Дежурный консьерж, выбежавший навстречу, едва не оказался растоптан ватиканскими и римскими полицейскими, которые ворвались в вестибюль. Оставив внизу несколько человек, перекрывших все выходы, остальные взбежали вверх по лестнице. Консьерж тщетно призывал их остановиться, размахивая мастер-ключом.

Бойцы отряда специального назначения, обнажив оружие, ворвались в коридор третьего этажа и, не медля ни мгновения, выломали дверь в 306-й номер. Запыхавшийся консьерж поднялся на этаж, сжимая бесполезный ключ.

Как выяснилось, оружия не потребовалось: в номере никого не оказалось. Но, что гораздо важнее, номер не пришлось переворачивать вверх дном. Все лежало на столе: карты и планы Ватикана, фотографии залов музея, рецепт изготовления дымовых шашек.

Через пару минут в номер вошел следователь Франконе, следом за которым двое его подчиненных ввели Атиллио Вителли. Услышав сообщение на полицейской частоте, Франконе поспешил прибыть на место. По дороге он связался по радио с полковником Энджордином и рассказал, что ему удалось обнаружить в автомастерской.

— Вы ничего здесь не узнаёте? — спросил у Вителли следователь.

Тот взглянул на вещи, разложенные на столе; на телевизор с выключенным звуком, по которому показывали кадры окутанного дымом Ватикана; на собранные чемоданы. Наконец его взгляд упал на бейсболку с эмблемой «Янкиз», висящую на ручке двери ванной. «Лишь дилетант-американец наденет что-то настолько… американское», — подумал Вителли.

Наконец консьерж, отдышавшись, удивленно расширил глаза, развел руками и обратился к одному из полицейских:

— Ив чем провинился профессор?

Майкл по очереди прижал каждый палец в нужный квадратик на бумаге и покатал им из стороны в сторону. Райнер протянул ему бумажное полотенце, чтобы вытереть чернила, после чего другой полицейский сфотографировал его в фас и в профиль. Раздетый до нижнего белья, Майкл стоял в небольшом помещении здания, выходящего на площадь Святого Петра, вся обстановка которого состояла из стола и двух настольных ламп. Дверь в комнатушку была закрыта и заперта снаружи. На столе было разложено содержимое сумки Майкла: блокноты, солнцезащитные очки, брошюры об истории Ватикана. Рядом лежала одежда и содержимое карманов: бумажник, наличные деньги, паспорт, связка ключей, карманный компьютер и спутниковый телефон с иридиевым аккумулятором.