Другой Урал - аль Атоми Беркем. Страница 34

Так, собственно, мы с ним и столкнулись — начальник Гимая, с которым мы пили в бане самогон, смущаясь и тыкая локтем хохочущего подчиненного, попросил меня «абснить», что съемка свадеб, выходов на пенсию, юбилеев родни в принципе является долгом, увиливание от исполнения которого решительно осуждается практически всеми, особенно в связи с тем фактом, что виновник вдобавок еще и до сих пор неженат.

Нельзя сказать, что связь вины и отягчающего ея обстоятельства была так уж очевидна; однако я заметил, что это характерно лишь для совершенно трезвого состояния. Тогда, с полукилограммом самогонки внутри, она казалась мне чем-то само собой разумеющимся, равно как и факт, что я городской и он городской, — что отчего-то должно служить залогом взаимопонимания.

Короче, в результате получилось, что я согласился принять посильное участие в направлении бедолаги на путь истинный. Сошлись на том, что по дороге из Челябинска, где Рамиль (назову Уфолога так) живет в железнодорожной общаге, я попутно заберу его и проведу с ним беседу — на уик-энд он старался приезжать к родителям, чтобы немного подкормиться после холостяцкой недели, и мне доверялось доставить его к родному порогу.

Заехав за ним на Северо-Запад, это такой спальный район Челябинска, я набрал его номер — спускайся, мол, и довольно долго ждал у подъезда общажной девятиэтажки, по неотвал и вшейся еще инерции завидуя совершенно удивительному количеству молоденьких бабешек, шедших мимо меня — сколько их уже вошло и вышло; их там че, делают, что ли? Потом стало любопытно — каково жить буквально посреди (на пятом или четвертом этаже, к примеру) этих свежих батареек, заряженных нерастраченной на материнство мощью. Пришел к выводу, что, наверное, не слишком сладко: дури-то много, да; но вот от царящей здесь суетливой непостоянности можно чокнуться. Вышедший наконец Уфолог только укрепил меня в этом выводе, его поверхность буквально кипела, закрученная здешней суетливой атмосферой.

К первому посту на трассе он уже успел посвятить меня в тонкости раскладов на основных аренах, где проходит его битва с жизнью: межкомнатное сумо вокруг комендантши в общаге, групповщина на родном телерадио, осложненная кроссплатформенной ненавистью — линук-соиды против мелкософтовцев; ну и честная, незашорен-нал криптозоология против сытой и самоуверенной лженауки, окопавшейся в академиях. Битвы в зоологии происходили в каких-то фидошных конфах, где крипто-зоологи блестяще разносили ортодоксов, но общая ситуация в науке отчего-то продолжала топтаться на рубежах, мало продвинувшихся вперед со времен Линнея.

Войдя в ритм поддерживающих его журчание «Ага, ни-фигассе» и «Ну», я забыл о бесплодности голимого умствования и как-то всерьез задумался о том, зачем Реке проявлять себя так. Ясен пень, ничего путного я не надумал, зато выпущеный порезвиться ум изродил довольно глупую идею, показавшуюся мне тогда верхом остроумия. Мне как-то показывали, как можно сделать один довольно безобидный, если оставаться в рамках разумного, фокус, смысл которого во встрече с «соседом». Его-то я и решил произвести самостоятельно, заодно показав соседа Уфологу.

Сосед — это человек или что-то другое, ходящее рядом. Даже вот так: Ходящее Рядом. Дело в том, что люди не ходят сами по себе, куда захотел — туда и пошел, им только так кажется; на самом деле люди ходят в след. Можно прожить сто лет рядом с каким-нибудь человеком, чей След не пересекается с твоим, и никогда с ним не встретиться. Ну, это не так жестко, что вот не встретишься и все, тут немного все помягче, но все же смысл такой. Кстати, эти понятия — След и свойства людей, привязывающие их к той или иной группе следов, очень здорово объясняют всю нашу такую, казалось бы, сложную социальную жизнь. Если пользоваться ими для составления картинки людского, то все становится таким простым и смешным, и так обидно, что не сам додумался до такого восхитительно простого объяснения.

Для себя, когда хочется подумать о Следе и иже с ним, я пользуюсь представлением, стыренным из физики. Помните? Чем выше энергия электрона, тем более удаленную от ядра орбиту он занимает. Тут очень похоже — чем меньше заморачиваешься житейскими штучками, тем дальше оказываешься от тесного переплетения вен-Следов, по которым «целеустремленно» валит людская гуща, очень похожая на тяжелую венозную кровь. Сейчас, глядя на этот движущийся по чужим делам паштет, я уже не представляю, чем там можно дышать. Там не то что дышать, там пальцем не шевельнешь! И как хорошо вдали. По следу, конечно, дует; но это уже совсем другой коленкор, никакого «хочешь-не хочешь». Сиди один. Или иди куда-нибудь, места много. Никогда себе представить не мог, сколько ж оказывается в мире места, чокнуться.

Хотя я что-то отвлекся. У всех этих хорошестей есть и плохая сторона, куда без плохого: по следу ходят не только люди. Хоть это и не плохо само по себе, но… Не знаю даже, как это все сказать, попытаюсь привести аналогию. Вот, к примеру, многорядное шоссе. Опасно? И да, и нет. С одной стороны, ну че тут опасного. Едь да едь, не несись, не тормози, повороты показывай — вот и все. Если еще и за других думаешь, то вообще красота. Блондинка через два ряда налево уходит, а ты не бьешь по педалям, ты измену заранее почуял — чего это вон та черная мазда ямки не объезжает и рулем не по делу крутит?

С другой же стороны, это шоссе хуже дурдома. Мудило на фуре с прицепом вылезло в левый ряд, и прицеп болтает сразу по двум рядам — народ шарахается; справа дебил на хундае выжимает последних лошадей — ну зачем, дурень?! Спереди обкуреный баран на крузаке ментов увидел, обоссался — в кармане двери пакет травы у него, пригашивается, а тут дежурная блондинка в жопу! В блондинку — хундай, фура по тормозам, уйти некуда, складывается — и ты едешь в рассыпающийся из прицепа металлопрокат. Ни в чем не виноватый.

В обоих случаях это все один и тот же ты, но в первом ты доехал и ешь пельмени, а во втором твою изуродованную тушку брезгливо шмонают гаишники, закрывая друг друга спинами, чтоб не развонялись граждане, остановившиеся поглазеть на аварию. В чем разница? А вот в том самом удалении. В плохом случае ты вроде бы так же смотрел по сторонам, все то же самое, но чужие следы втянули тебя, навязали свое желание и выпили твою жизнь, и ты пошел за чужим, как баран на веревочке.

Люди замечают эту переменчивость своих и чужих жизней, и из-за этого в обороте держатся пословицы — векселя на правду, по которым, однако, обещанного не получить: описывая факты, они даже краем не касаются причин. Хотя есть даже специально посвященные дороге: «Не ты — так тебя», например. Или во всех случаях подходит универсальное: «Все под Богом ходим». В общем, люди замечают. Но осмыслить не получается, обществу не надо, чтоб люди понимали; в то время как на самом-то деле все просто. Если ты поглощен собой и своими хотелками, то становишься как бы шершавым и зацепистым, и тебя легко зацепить и вовлечь в чужое. А чужое — ни фига не детский сад, чужое бывает очень разное, и даже с того, что ты не доехал до дому, кто-то (или что-то) может снять непонятную тебе, но вполне ощутимую и приятную пенку. Короче. Если твоя голова слишком много думает о себе и не особо замечает мир вокруг себя любимого, то ей будет очень правильно держаться подальше от «всякого такого»; не надо вылетать на трассу на запори-ке, без прав и водительского стажа, с замороженными окнами, в жопу пьяным и не глядя по сторонам.

Именно поэтому я и оказался дурачком. Мало того, что я полез на трассу ночью, без шипов, в гололед, с перего ревшими лампочками, так еще взял на галстук второго такого же. Из Уфолога человеческое просто перло, хлестало, как из прорванного водовода, но я, идиот и недоумок, принял во внимание только тематику его загонов, совершенно не глядя на то, из чего состоит эта его одержимость «непонятным». «А чо, человеку ж вон как неймется… Да и поржем или там побоимся; прикольно же, чо нетто…» — тупо подумало что-то за рулем моей машины и свернуло с трассы к одному из озер, где есть подходящее место, заинтриговав Уфолога фразой, что уж если где и искать Полоза, то как раз вон там.