Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни - Чопра Дипак. Страница 9

Тут мне пришла в голову коварная мысль. Я встал прямо за шестом и велел Сандживу выстрелить в банку.

Санджив испугался.

– Это как Вильгельм Телль, – настаивал я. – Ты же никогда не промахиваешься. Давай!

Мне как раз недавно рассказали в школе легенду о Вильгельме Телле, который пробил стрелой яблоко на голове собственного сына. В тот миг, когда я стоял за шестом, а Санджив прицелился в меня из духового ружья, мне казалось, что все будет точно так же. Когда я наконец уговорил брата выстрелить, он так разнервничался, что попал мне пулькой – шариком из подшипника – прямо в подбородок. Потекла кровь, но меня гораздо больше заботило, как избежать нагоняя от родителей, чем такие пустяки, как ссадина на лице.

– Придется нам соврать, – постановил я. – Я знаю, что мы скажем. Давай придем домой и соврем, что я перелезал через забор и упал. И поцарапал подбородок колючей проволокой, вот и все.

– Соврать?! – ужаснулся Санджив. И упрямо нахмурился.

– Так надо! Я Рама, а ты Лакшмана!

Санджив, все так же в ужасе, но подрастеряв упрямство, неохотно согласился последовать моему плану, и родители поверили нашей выдумке. Однако ранка у меня никак не заживала, и через несколько дней бабушка ощупала мне подбородок и сделала подозрительное открытие.

– Там что-то есть, – сказала она.

Меня тут же доставили в военный госпиталь и обнаружили у меня в подбородке пульку. Ее извлекли, даже шрама не осталось (хотя семейная легенда гласит, что именно с тех пор у меня ямочка на подбородке). Меня обкололи антибиотиками и отправили домой, где папа прочитал мне страшную лекцию о столбняке. Честно говоря, я был рад, что обман вскрылся. Этот случай поспособствовал развитию у меня одной из основополагающих черт характера – нежелание открыто противодействовать властям. Жажда угодить отцу смешалась с еще более сильной жаждой его не огорчать. Но тогда эта черта была у меня лишь в зачатке.

Так вот, о нашей «айе» с ее исчезновениями. Мэри была христианка, но тем не менее знала самые известные сюжеты о любимой супруге Рамы Сите (освященный веками пример идеальной пары в индийской традиции). Как-то раз Рама отправляется в лес, чтобы добыть Сите великолепного золотого оленя, которого она видела в чаще. И велит Лакшмане охранять Ситу и берет с него клятву ни при каких обстоятельствах не отходить от нее.

Но прошло уже несколько часов, а Рамы все нет, и Сита умоляет Лакшману отправиться на поиски брата. Лакшмана в полной растерянности. Сначала он отказывается нарушать клятву, но тогда Сита обвиняет его в том, что он недостаточно любит Раму и не желает спасать его, и Лакшмана соглашается пойти на поиски. Силами волшебства он рисует вокруг Ситы магический круг и строго-настрого велит не выходить за его пределы. Стоит любому демону или смертному шагнуть в круг, и он тут же сгорит дотла. И с этими словами Лакшмана исчезает в чаще.

Сита ждет, волнуется – и следующий, кого она видит, это странствующий монах, который просит у нее подаяния. Вид у монаха жалкий, а Сита так добросердечна. Она выходит из круга, чтобы положить подаяние в его мисочку, и в тот же миг монах принимает свое подлинное обличье – это свирепый демон Равана. Он хватает Ситу и уносит ее в свое царство на южном острове – и так в саге начинается очередное приключение.

Мой кружок на песке был посильнее магического круга Лакшманы, я так ни разу и не посмел выбраться из него. А загадочные исчезновения Мэри объяснялись, как выяснилось, весьма приземленно: у нее был тайный роман, и видеться со своим кавалером она могла только в парке, когда выводила своих подопечных погулять.

Я нисколько не в обиде, что она воспользовалась легендой в воспитательных целях. Однако у этого забавного случая есть и экзотический оттенок – и он хорошо вписывается в общую картину. Перенесемся во времени вперед, в 1987 год – в то судьбоносное время, когда я вышел из психологического кризиса. Традиционная медицина настолько меня разочаровала, что я в одиночку поднял против нее бунт. На кону стояла и процветающая частная практика, и должность лечащего врача в престижных больницах. Бостонская медицина была готова отторгнуть меня, едва я пожелаю отторгнуть ее.

Решение я принял мгновенно. В то время был невероятно популярен цикл телепередач под названием «Сила мифа», где Билл Мойерс беседовал с выдающимся специалистом по мировой мифологии Джозефом Кемпбеллом. Эти передачи просто заворожили меня. Прямо как дуновение из забытого мира. В Индии даже таксисты делают у себя в автомобилях алтарики-обереги с пластмассовыми фигурками Ганеши – любимого божества с толстеньким животиком и слоновьей головой. Приборные доски у них сплошь заклеены фотографиями гуру, а на грузовиках дальнобойщиков красуется призыв к Лакшми – богине процветания: «Джаи Мата Ди» («Привет тебе, богиня-мать» на пенджабском языке). Новоиспеченный миллиардер ставил в фойе своего многоэтажного особняка каменные статуи разнообразных богов и богинь и лишь затем приглашал парижского дизайнера отделать интерьер. Живая мифология обеспечивает современной Индии национальный колорит – однако это еще и символ, значение которого все чувствуют необычайно остро.

Кэмпбелл был прирожденный рассказчик, облекавший легенды в благоуханный наряд романтики, словно в стародавние времена. Помнится, и я когда-то кутался в одежды из мифических идей, но они истлели и свалились с меня, словно старая кожа. Дело не в романтике. Для Кемпбелла мифология была живой, она пронизывала повседневную жизнь. Бизнесмен, дожидавшийся у перекрестка зеленого сигнала, был переодетым героем. Его жизнь в любую секунду могла обернуться поисками Грааля. Под слоем повседневных мелочей билась, рвалась на свет мечта.

И тут я увидел себя глазами Кемпбелла – думаю, в то время это произошло с миллионами других телезрителей. Это я стоял на перекрестке и ждал сигнала. Только никто мне не обещал, что загорится зеленый. Во времена моего детства мы были очень дружны с семейством Рао. У доктора Раджиндры Рао стоял первый частный рентгеновский аппарат в Джабалпуре. Главным образом его практика состояла в том, чтобы делать снимки легких и выявлять туберкулез, который в то время свирепствовал повсеместно. Кроме того, доктор Рао сотрудничал с отцом – его рентген подтверждал диагнозы, которые мастерски ставил мой отец. Его жена Маллика, тоже врач, была главным гинекологом в Джабалпуре. Клиника, где они принимали вдвоем, стяжала им в городе заслуженную славу. Дочку Рао Шобху в семье называли Амму – это южноиндийское словечко означает «малютка». Амму на два года младше Санджива. Мы считали ее своей сестренкой. На празднике Ракхибандхан принято, чтобы братья давали клятву защищать сестер, а сестры надевали им на запястья плетеные браслеты. Мы собрались вместе и провели этот обряд с Амму – и делаем это до сих пор, правда, с перерывами (у Амму есть и родной брат по имени Прасан, на два года старше). Сейчас она живет недалеко от Бостона – она пошла по стопам отца и стала рентгенологом.

Я был старшим и верховодил в компании – и дошел до того, что придумал каждому из нас военный чин, а сам назвался капитаном. Теперь, когда я вспоминаю те дни, то с нежностью и легким укором совести думаю о том, как преданно следовала за мной моя маленькая армия, с каким рвением слушала она мои приказы, точнее, прихоти и капризы. Мы всегда играли вместе, и озорница Амму даже согласилась войти в крикетную команду, которую мы с Сандживом организовали в нашем квартале, хотя кроме нее там были одни мальчишки.

У отца Амму было сокровище, которое приковывало к себе все взгляды: бордовая «шевроле-импала». Раньше машина принадлежала одному человеку, который разбогател на изготовлении и продаже биди – дешевых сигарет, которые сворачивают из листьев черного дерева и завязывают с одного конца веревочкой. Покупать биди могли себе позволить даже самые бедные рабочие, и на улицах постоянно пахло их дымом. Вредны они для здоровья чрезвычайно, но у Высших сил, похоже, есть своеобразное чувство юмора: один из самых почитаемых южноиндийских гуру Нисаградатта Махарадж владел в Бомбее лавочкой, где торговал биди, а на втором этаже давал консультации по духовной жизни. Благодаря биди прежний владелец «импалы» стал мультимиллионером – денег у него хватило, чтобы выписать себе из Америки эту огромную шикарную машину, но потом она ему надоела.