Тень Ирода - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 49

– Хорошо, – сказал он, кивнув в знак согласия, – я вас одену. Где ваше белье?

Он прошел в ванную комнату и принес ее брюки, водолазку, нижнее белье. Сложил все на диване и, открыв дверцу шкафа, начал что-то искать.

– Что вы ищете? – спросила она.

Он уже достал из шкафа какую-то серую коробку и вытащил небольшой пузырек с таблетками. Принес стакан воды из кухни.

– Вы хотите меня отравить? – спросила она. Смерть в этот момент была для нее избавлением от позора. – Только не сразу, – попросила она, видя, что он не отвечает, – сначала разрешите, я оденусь.

– Вы не поняли, – сказал он. – Я не собираюсь вас убивать. Сейчас вы возьмете эти таблетки и примете их. Не беспокойтесь, ничего опасного. Это обычное сильнодействующее снотворное.

Он бросил две таблетки в стакан, и они начали растворяться с характерным шипением. Она посмотрела ему в глаза.

– Когда вы уснете, – невозмутимо продолжал Дронго, – я развяжу вас и одену. Обещаю, ваши люди найдут вас полностью одетой и мирно спящей на диване. Можете рассказать, что я заметил ведущееся за мной наблюдение и дал вам снотворного, решив отсюда сбежать. Вот и все, что я смогу для вас сделать.

– Вы меня правда оденете? – это ее волновало более всего.

– Правда, – кивнул он, – не знаю почему, но я не умею воевать с женщинами, даже с такими стервами, как вы, лже-Светлова.

– Спасибо, – тихо прошептала она.

Он взял стакан и поднес ей ко рту.

– Пейте.

Она повернулась и последний раз посмотрела ему в глаза.

– Простите меня, – сказала она, – если можете.

И выпила весь стакан. Через полминуты она уже спала. Он развязал ее, перенес на диван и потом заботливо, как добрая нянька, одел, стараясь ничего не перепутать. На прощание он даже накрыл ее легким пледом.

Затем достал небольшой магнитофон и прокричал следующий текст:

– Я знаю, кто вы такая, Инна Светлова! Вот ваши «жучки», которые установили у меня ваши друзья. Как вы могли меня так обмануть?! Сейчас я позвоню от соседей и все расскажу. Документ давно у меня, я не хотел вам этого говорить.

После чего перемотал пленку с таким расчетом, чтобы его голос начал звучать в комнате ровно через две минуты. Отключил оба скеллера, забирая их с собой. И вышел на балкон, осторожно закрыв за собой дверь. Рядом был балкон соседней квартиры. Оба балкона застеклены и закрыты занавесками, так что с улицы не было видно, что между ними имеется проход. Он отодвинул шкаф и прошел на другой балкон. Это была квартира соседей... которую он купил два года назад, чтобы иметь возможность такого скрытого ухода.

Осторожно толкнул незапертую дверь балкона. Вошел в комнату. Здесь практически не было никакой мебели. Он подошел к двери, посмотрел в глазок и осторожно открыл. Все было спокойно. Дронго медленно начал спускаться по лестнице, глядя на часы. Он хорошо знал психологию. Ожидание в засаде, прослушивание чужих разговоров – это всегда ожидание чего-то невероятного. И именно такой шоковый крик, подобная белиберда сразу бьет по нервам, когда нужно принимать мгновенное решение. Раз «жучки» обнаружены, квартиру нужно быстро штурмовать, иначе обнаруживший их агент может сделать попытку уйти.

На размышление в подобных случаях, как правило, не бывает времени. А сидящие в засаде люди наверняка имеют не очень высокий чин и должны действовать по обстановке. В любой похожей ситуации приказ у них может быть только один: при обнаружении наблюдения и установленной аппаратуры немедленно арестовывать человека, за которым ведется наблюдение. Это незыблемый постулат любой контрразведки.

Дронго стоял на лестнице и ждал. Ровно через две минуты и тридцать секунд, когда его шокирующий текст прозвучал в эфире, к подъезду побежало сразу восемь человек. Еще две автомашины стали рядом с домом.

«Как они, однако, меня уважают», – с иронией подумал Дронго, выходя из своего подъезда. Разумеется, в такой момент на него никто не обратил внимания. Наблюдатели ломали наверху железную дверь, громко требуя немедленно ее открыть. Он улыбнулся и пошел по улице. До встречи с Виноградовым оставалось еще около двух часов.

35

Он специально назначил встречу на этой площади. Когда-то, много лет назад, в начале семидесятых, он некоторое время даже жил здесь. Он был еще пятиклассником, когда мать вызвали на учебу в Москву и он, приехав вместе с ней, учился в школе, расположенной через дорогу, и жил в общежитии, расположенном на этой площади.

Он давно забыл номер школы, в которой проучился несколько месяцев, помня лишь, что он был четырехзначный, и в этой школе впервые пробудился его подлинный интерес к истории и литературе.

После того как он покинул квартиру, где мирно спала лже-Светлова, он вдруг с удивлением вспомнил, что так и не узнал ее настоящего имени. Впрочем, она бы все равно его не назвала. Или могла соврать. Ее вид, когда она просила не оставлять ее в таком положении, действительно немного смутил его. Он не умел бороться с женщинами, к тому же находившимися в подобных ситуациях. И, самое главное, в душе он понимал, как глубоко обидел, по существу, даже оскорбил женщину, воспользовавшись ее слабостью. Теперь, подходя к площади, он в который раз вспоминал события последних дней, понимая, что не всегда действовал достаточно последовательно и разумно. «Трюк с заменой Светловой им действительно удался», – думал Дронго. Он попался на их уловку. Они воспользовались тем, что он никогда не видел в лицо настоящей Светловой, и успели послать ему другую. Правда, они не успели в спешке изготовить ей удостоверение, и это было их серьезным проколом.

Ее несколько звонков к «больной матери» были явно придуманы. И каждый раз она предупреждала о готовящейся встрече. Именно поэтому им обоим удалось уйти в Никитском переулке. Они ждали Виноградова, блокируя прежде всего сам переулок и не обращая внимания на автомобиль, в котором приехали «Светлова» и ее спутник. А он еще удивлялся, как легко они оторвались.

«Я обязан был догадаться, – с легкой досадой думал Дронго. – Ее не узнал Виноградов. Он не мог ее не узнать, если бы это была настоящая Светлова. Потом она стояла у машины, словно замерев, когда послышались крики, и решая для себя, что именно ей лучше сделать».

А преследования не было именно из-за нее, чтобы она по-прежнему была вместе с ним. Он обязан был это сразу понять. Но слишком самоуверенно решил, что ему удалось вырваться из засады, устроенной ФСБ.

Потом была встреча на ВДНХ. И опять он ошибся. После смерти Агаева их не должны были отпускать с ВДНХ. По логике, сотрудники ФСБ обязаны были перекрыть все входы и выходы, проверяя каждого выходящего. А они этого не сделали. «И все же нельзя быть таким самонадеянным, считая, что ты умнее всех», – подумал Дронго.

Но нужно отдать должное женщине. Она играла свою роль почти безупречно. Ни одного срыва за два дня. Она была подлинным профессионалом. Ее подвели объективные обстоятельства: отсутствие документа, который должен был быть у сотрудника ФСБ, владеющего оружием, и отсутствие шрама на ноге, что никак не зависело от нее.

Он сумел отыграть очко буквально на грани поражения. За их квартирой уже следили, и если бы он сообщил о встрече на Миусской площади, его бы там наверняка взяли. Собственно, из-за этого момента он и не подозревал саму Светлову до последнего мгновения. Логика его рассуждений была предельно проста – если Светлова является источником утечки информации, то для чего ей нужен сам Дронго? В таком случае Дронго можно было спокойно убрать, а всю операцию позволить провести Светловой.

И только в одном случае они не могли этого сделать. Если сама Светлова не могла бы ни при каких обстоятельствах встретиться с Виноградовым. Потому что она была не тем человеком, за которого себя выдавала. Но эту очевидную истину он бы не смог продумать до конца. Она была слишком неожиданной и смелой, чтобы иметь право на существование. Дронго в который раз подумал, что нестандартность мышления подразумевает учет абсолютно различных вариантов, при которых может состояться то или иное действие.