Тайны путешествий во времени - Одинцов Павел. Страница 25

Я сидел в коляске и с интересом наблюдал за происходящим. Переднее колесо мотоцикла повернулось почти на девяносто градусов, зацепилось за неровность на дороге, и мотоцикл вместе с нами начал плавно подниматься в воздух. Мое внимание привлек водитель. Его зад приподнялся над седлом, но руки, словно приклеенные, продолжали крепко сжимать руль. Голова была высоко поднята, а глаза зорко вглядывались в горизонт. При этом на его застывшем лице было написано величайшее изумление, но никак не страх и не ужас.

Наконец, когда его зад поднялся настолько высоко, что седок не мог больше удерживаться, он отпустил, наконец, руль, медленно вытянул руки перед собой и, плавно отделившись от мотоцикла, полетел куда-то вперед, все так же зорко вглядываясь в горизонт. Его расстегнутый плащ колыхался мощно и величественно, словно огромные крылья. Мне стало вдруг неудержимо смешно — в этот момент он чрезвычайно напоминал гигантского орла — и, не сдержавшись, я громко, как мне показалось, расхохотался.

На этом мое веселье кончилось — в этот же миг я оказался лежащим на дороге под мотоциклом, и сверху на меня текла струйка бензина. Как я умудрился выпасть из коляски — ума не приложу! Подбежавший на помощь коллега освободил меня от мотоцикла, помог подняться на ноги. Мы ощупали себя и с удивлением обнаружили отсутствие не только ушибов, но даже царапин. По рассказам моего коллеги, для него авария произошла мгновенно — он дернул руль в сторону и тут же оказался на дороге впереди перевернутого мотоцикла. Злополучную каску мы разбили вдребезги, а осколки выбросили с обрыва».

Еще один случай выпадения из темпа времени произошел с Голомзиным в Башкирии, на горной дороге.

«Я не зафиксировал момента, когда это произошло, но услышал, как вдруг натужные завывания двигателя перешли в совершенно однообразный монотонный рев. Удивленный, я посмотрел вниз на дорогу и увидел, что на повороте с подъемом машину начало медленно сносить к краю обрыва. Колеса вращались с бешеной скоростью, но машина стояла на месте и страшно медленно, буквально но миллиметру, продвигалась в сторону пропасти.

«Пора прыгать», — подумал я. Предельная замедленность действия вызывала чувство уверенности, что все можно успеть. Казалось, можно было спокойно спрыгнуть из кузова на землю и несколько раз обойти сползающую с дороги машину. Я оглянулся на попутчиков. Они сидели с окаменевшими лицами, глядя далеко вперед, не обращая ни малейшего внимания на то, что вот-вот может случиться катастрофа. «Чего они мешкают?»— удивился я. Кстати, ни дождя, ни града я и этот момент не ощущал.

Внезапно что-то изменилось в звуке работающего мотора, появилась новая басовитая нота, и машина начало медленно отползать от края обрыва, где уже были видны почти отвесные скалы. Тут же на меня обрушился грохот ледяной небесной картечи. Когда мы прибыли на место, выяснилось, что никто не заметил критической ситуации. Когда машину понесло в пропасть, водитель тут же включил второй мост и легко вывел ее обратно на дорогу».

Подобные истории рассказывали многие военные, когда они легко уклонялись от летящей пули, осколков снаряда. Мастера восточных единоборств способны в нужные моменты «замедлять» течение времени, и им удается наносить сокрушительные удары по практически «неподвижным» мишеням, в то время как их противники не понимают даже, откуда получают удары, им кажется, что мастер перемещается вокруг них с чудовищной скоростью или они получают удары «из пустого места». Отсюда, вероятно, и пошла байка, что мастера кун-фу могут убивать людей одним движением руки или даже одним взглядом и на расстоянии.

Восприятие времени-пространства во всех таких случаях выпадает из нормального, стереотипного, привычного. Многие специалисты семипалатинского полигона испытывали странные состояния, которые стали называть простым и емким глаголом «рассыпаться». Во время ядерных взрывов кто-то из людей мог неожиданно упасть и практически прекратить «быть живым» — то есть отсутствовало дыхание, не прослушивалось сердце, не было никаких реакций, и поначалу людей хоронили, считая мертвыми. Однако работники полигона стали замечать, что и в природе после взрывов находят неподвижно лежащих животных, а через пару дней эти «мертвецы» оживают. Тогда людей стали помещать в госпиталь, и через несколько дней «покойники» приходили в себя — снова начинало биться сердце, появлялось дыхание, человек просыпался. Это состояние, сходное с летаргическим сном, стало обыденным явлением на полигоне. Оно даже получило наименование — болезнь доктора Жарова, но фамилии врача, обратившего внимание на загадочное «воскрешение» животных. Один из прошедших через эту «временную разборку», С. Л. Алексеенко, впоследствии рассказывал, что перед «рассыпанием» возникает такое ощущение, точно «кто-то выдернул вилку из розетки и ты перестал существовать». Однажды во время эксперимента он должен был отслеживать состояние скважины, в которую был заложен заряд. Кроме него присутствовали также генерал Константин Михайлович Вертелов и еще один наблюдатель — Иванов. Но случилось непредвиденное. Когда Алексеенко подошел к скважине, прогремел взрыв. «Я почувствовал, как моя нога зависла в каком-то безопорном пространстве, что-то меня подняло, находящиеся впереди меня Константин Михайлович и Иванов оказались вдруг внизу и какими-то уменьшившимися. Я перестал ощущать под собой землю, казалось, весь земной шар исчез… Затем послышался тяжелый-претяжелый вздох откуда-то снизу, после чего я очутился на дне глубокого оврага — Иванов исчез из поля зрения, а Константин Михайлович оказался на краю обрыва, — я увидел его как бы через огромную линзу увеличенным в несколько раз. Потом волна схлынула, мы все опять стояли на ровной поверхности, которая, как кисель, содрогалась… Затем будто резко прихлопнули дверь в иной мир, дрожь прекратилась, и земная твердь вновь застыла, вернув мне ощущение реальной силы тяжести…» Все это произошло в считаные секунды, но для Алексеенко заняло длительный промежуток времени. Именно подземные испытания и были тем фактором, который приводил к болезни доктора Жарова. Сам Алексеенко «рассыпался» несколько раз. Очевидно, таким образом наше тело и наше сознание реагируют на навязанное им и внезапное изменение привычного течения времени.

Конечно, большинство людей, пройдя через подобные ощущения, ничего для себя нового не открывают, интереса к случившемуся не испытывают, вспоминают об этом неохотно. Привычный мир надежнее — он привычный. Но некоторые люди в силу особенностей психики преодолевают стереотип восприятия, вот тогда-то и появляются Иезекииль, Исайя, Нострадамус, Кейси и все, кого принято называть пророками. Монах Авель, например, наш отечественный провидец, неоднократно за свои видения сидевший для смирения в светских или монастырских тюрьмах, дал императору Павлу такое описание будущего страны, секрет этот требовалось передать потомку Павла, I последнему русскому императору: «Николаю Второму — Святому Царю, Иову многострадальному подобному. На венец терновый сменит Он корону царскую, предан будет народом своим: как некогда Сын Божий. Война будет, великая война, мировая… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга испепелять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет Трон Царский. Кровь и слезы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безумии власть, и наступит воистину казнь египетская…» Наступила? Наступила. Авель, как все монахи, своей особой прозорливости достигал, очевидно, сугубо монашескими методами — строгим постом, изнурительным трудом и воздержанием. А американскому пророку Эдгару Кейси образы будущего являлись во время сна. В нормальном, неспящем состоянии Кейси своим даром не владел. Так что и прозвали его современники за эту особенность «спящим пророком».

Детали для машины времени

Хрустальные шары