Тропарь и коллекта - Демиденко Сергей Николаевич. Страница 8
По утверждению елены фон Ган: «За Гималаями находится ядро адептов разных национальностей. Они действуют сообща, но их сущность остается неведомой для рядовых лам, которые в большинстве своем невежды». У кого и как училась елена – неизвестно, она не поведала об этом никому, но поставленная перед ней задача доведена до существующей цивилизации. Человечество должно узнать о строении Вселенной, о природе и человеке, а также о вечных человеческих ценностях. Последние должны противостоять материализму, жестокости и ненависти.
Созданное еленой в Америке Теософское общество должно решить три задачи: – создать братство людей без различия религий, рас и национальностей; – провести сравнительное изучение религий, науки и философии; – исследовать неизвестные законы природы и потенциальные возможности человека.
По утверждению елены фон Ган: «Бог – это таинство космических законов, он не может принадлежать только одному народу. Будда, Заратустра, Христос, Магомед – великие учителя человечества. Религиозные войны – это тягчайшее преступление против законов космоса и против всех людей. Отпущение грехов невозможно, их можно искупить только милосердными поступками».
Тома написаны как бы не еленой, не имеющей специального образования, а посторонней рукой. Предсказания фон Ган сбываются, так, например, сбылось её утверждение об 11-летнем цикле пульса солнца, или появление-исчезновение пришельцев-гуманоидов, существующих в параллельных с нашим мирах.
Донося до прагматиков великие идеи Шамбалы, елена фон Ган предрекла: «Ни одна великая истина никогда не была принята современниками, и обычно проходило столетие, а то и два, прежде чем ее – эту истину – принимали ученые. Так и мой труд будет оправдан частично или целиком в 20 столетии…»
Проведённый анализ и сопоставление выводов явил для Петера фон Остена искомую им истину: елена фон Ган была избранной посланницей таинственных Махатм – высших Существ – Великих Гималайских Учителей. Явление, свидетелем которого он был в Ярлинге, было приглашением его – единственного из состава экспедиции – к контакту с Учителями. Будучи допущен ими в качестве ближайшего очевидца таинства, он мог бы стать избранным. На это ему ясно указали Учителя, вложив в уста посредника-кхаса сказанную шёпотом фразу: «
Способ выхода на контакт с Учителями, разработанный в Анэнэрбе бонзами национал-социализма по указкам фюрера напоминал ему старый еврейский анекдот, рассказанный когда-то однокашниками по Берлинскому университету.
Мать еврейского мальчика высовывается из окна и кричит:
– Беня, хватит уже гонять мяч, иди обедать!
– Мама, я устал или проголодался?
Фюрер, стремясь к мировому господству, отдавал команды неизведанному, не готовя себя на собственном пути ко встрече с этим неизведанным. Мистическая энергия Непала подобно еврейскому мальчику «не знала», в силу чего ей идти на контакт с императором Третьего рейха, задуманного на тысячелетие, а просуществовавшего всего 12 лет. Что касается собственной судьбы и неиспользованного шанса, – в глубине души Петер фон Остен осознавал, что Великие маги обижены его баронским пренебрежением открытыми дверями Шамбалы.
Наблюдая падение горевшего Мессершмитта Отто Крафта на ослепивший Петера купол храма, фон Остен поздно увидел манёвр уцелевшего И-16. Крыса неслась прямо на него. Вражеский лётчик, возверовав в собственную судьбу, также пренебрегал плотным огнём собственных зениток. Он шёл на таран. Со всей силой обер-лейтенант потянул на себя рукоятку управления рулями высоты. Мессершмитт ушёл от лобового столкновения, но крыса зацепила его хвостовое оперение снизу. Удар был мгновенным и очень сильным. Сознание оставило Петера на какое-то время. По его возвращении он увидел вращающуюся над головой землю и потянул левой рукой рычаг аварийного сбрасывания фонаря кабины.
4. Тропарь [31] и коллекта [32]
Мученическою кровию порфиру окропивше светло, украшени предстоите, страдальцы славнии, Царю Безсмертному, венцы славы от Него приимше, молитеся стране нашей подати на враги одоление и душам нашим велию милость.
Всемогущий Боже, Защитник всех, уповающих на Тебя, без благодати Которого никто не может делать ничего и ничто пред Тобою не будет иметь цены! Одари нас богатством милосердия Твоего, дабы мы по святому внушению Твоему мыслили праведное и силою Твоею исполняли оное, ради Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.
Петер стоял в окружении вражеских солдат. «Стоял» – это было лишь определение его ориентации в пространстве. Голова шумела, а глаза с трудом переводились из одной точки в другую. Лётчик получил сильное сотрясение мозга. Он не помнил, как раскрыл парашют и как приземлился. От какого удара голова шумела и готова была развалиться – о детали самолёта при столкновении с И-16 или о землю при приземлении? Он понимал одно: перед врагом нужно стоять!
– Ну что, фриц, ты отлетался. Шлёпнуть бы тебя за все ваши зверства, да вот сержант не велит, говорит «конвенция» какая-то запрещает. Но под ребро я тебе всё-таки двину!
К Петеру приблизился короткостриженный курносый парень и замахнулся прикладом винтовки.
– Оставь его, Саня, видишь – он важная птица, хоть и молодой!
Рябой крепыш с командными нотками в голосе повертел пальцем у знаков офицерского отличия на мундире немецкого лётчика.
– Судя по тому, как он летает и дерётся в воздухе – он ещё и ас. Передаём Семёнычу, пусть ему и штабным секреты свои расскажет. Непонятно, как при таком росте он в Мессершмитт влезает?
Петера повели по оврагу, переходящему в разветвлённые окопы, к опушке леса. Между деревьями прямо в земле находился вход в виде маленькой двери в помещение, где Петеру пришлось согнуться в поясе. Сержант был прав – его рост был чуть больше допустимого для кабины Мессершмита Bf109F – 192 см.
Командир батареи зениток Пётр Семёнович Славский в школе очень тщательно изучал как немецкий язык, так и историю Древней Германии. К моменту попадания в Уманский котёл он уже был награждён орденом Красного знамени за бои на Халкин-Голе. Разбирался и в тактике воздушных сражений. Он видел много воздушных боёв и понимал, что пленнику просто не повезло, – в воздухе он сотворил невообразимое и находящееся на грани возможностей человеческого организма по вынесенным перегрузкам и времени покидания самолёта:
– Wie heißen Sie? [33]
– Baron Peter von Austen.
Петер расправил плечи и попытался поднять голову, чтобы не выглядеть кланяющимся офицеру врага с орденом на груди. Голова упёрлась в брёвна потолка землянки.
– Ах, да ты ещё и барон, «белая косточка». Ну что ж, Пётр, мы своих прогнали в 1917 году, так что не обессудь, особого отношения не будет. И то – только при сотрудничестве. Иначе – капут, как и всем фашистам! Вот карта – показывай, где аэродром.
Презрение на лице офицера Люфтваффе сказало всё само за себя.
– Не хочешь? Ну что ж будешь судим как военный преступник, враг Советского Союза. С Гитлером скоро будет покончено, вы проиграете эту войну, вы, убийцы-сверхчеловеки! Увести в общий приёмник.
Мерный стук колёс усугублял подавленное настроение военнопленных. Никто не разговаривал: все безразлично лежали на досчатом полу, слегка покрытом сеном. Все берегли силы: энергия была нужна, поскольку есть совсем не давали. Охранникам самим вечно не хватало пищи, они с жадностью и мгновенно поглощали свои пайки; в то, что они захотят кормить «фашист ских фрицев» совсем не верилось. Воды также не было – это было мучительнее всего.