Бегство в Опар - Фармер Филип Хосе. Страница 7

Наставление было предельно простым: ждать, пока он вернется.

— Я выдержу одиночество, — сказала Лалила. — Но если ты не вернешься через два дня, у меня останется простой выбор: умереть или убить себя. Мне не спуститься отсюда без твоей помощи.

Ответ Хэдона прозвучал не сразу. Он посмотрел на север. Ущелье там было намного шире, чем то, которое они миновали. И горы, стенами сжимавшие его, вздымались выше.

Склон горы, на которой они находились, позволял разглядеть только восточную половину ущелья. Она густо поросла лесом, лишь на западе гладь озера блестела на его дальней границе.

Может, на берегах есть селения, и они тоже не видны из-за склона. Ну и что? Реально ли доверить заботу о Лалиле тамошним жителям? В этом краю преобладали почитавшие Кхо. Здесь, где-то в горах, наверное, есть несколько храмов. Лалила могла бы найти надежное убежище в одном из них, хотя ныне наиболее чтимое, святое, неоскверненное, недоступное даже для самых злонамеренных людей место не могло более полагаться таковым.

Он сказал:

— Возможно, ты права. Попытаюсь доставить тебя вниз, а там тебе придется попытать счастья. Так или иначе я обязан сбить их со следа Авинет и остальных, хотя, не исключено, они уже потеряли его. Но солдат так много, могут разбиться на группы и облазить все ущелье. Ума не приложу, как поступить. Что может один против стольких! Там, внизу, ты окажешься еще в большей опасности, чем здесь.

— Мне необходимо вернуть свою дочь, — сказала Лалила. Я выполню все, что ты скажешь. Полагаю, следует обдумать, что произойдет, если ты не вернешься.

Разговаривая с Лалилой, Хэдон поглядывал налево — в ущелье.

— Смотри, смотри туда! — Хэдон вскочил.

Лалила поползла к нему, но Хэдон поднял ее. Она взглянула вниз…

— Еще солдаты!

— Не думаю. Вроде бы на них нет защитных доспехов. Не иначе — охотники. Или торговцы. Смотри, какие тюки они тащат. Должно быть, знают, что делают, ведь следы множества солдат отчетливо видны. И очень спешат. Уж не намерены ли они нагнать солдат.

Хэдон помолчал.

— Это меняет дело. Я не могу повести тебя вниз, пока солдаты не уйдут. Эти люди окажутся слишком близко за нами. Уж нас они наверняка догонят.

— Я поступлю так, как ты скажешь, Хэдон. Мне не по душе оставаться здесь, но я постараюсь быть осторожной…

Он решился еще раз заглянуть за край. Шум стих — солдаты, похоже, прошли. Да, да, тыловое охранение. Солдаты уже и не оглядывались. Хэдон сказал:

— Мне совсем не хочется оставлять тебя здесь, но выхода нет. И мне надо быстрее уходить. Нужно попасть в лес до того, как солдаты заявятся сюда.

— Хорошо, — смирилась Лалила. — Может, ты скоро вернешься. С Авинет.

— На все воля Кхо.

Он поцеловал Лалилу в зовущие губы — увы! потрескавшиеся и сухие; и пусть она выглядела измученной, а губы оказались обветренными, Хэдон чувствовал, как желание вновь охватывает его. Он выпрямился и улыбнулся:

— Ты способна пробудить в мужчинах страсть даже на смертном одре.

— Что?

— Я люблю тебя, — сказал Хэдон, прощаясь.

Обойдя склон, он теперь видел большую часть ущелья. Край озера оказался внушительным, овальной формы. Посередине озера — маленький остров, на котором возвышалось строение, светло сверкавшее на солнце, — круглое, увенчанное куполом. Сооружение из известняка — мрамор доставлять сюда по воде слишком трудно. Несомненно, это Храм Кхо или одной из Ее многочисленных дочерей. Из этого следует, что Авинет непременно стремилась сюда. Конечно, если бы группе удалось достичь такой дали. Вполне возможно, они прячутся где-то в ущелье у него за спиной. Но солдаты знали бы об этом. И послали бы несколько пусть небольших отрядов на их розыски, пока остальные продолжали бы преследование. Они этого не сделали. Значит, командиру известно о храме, и Авинет тоже должна была о нем знать. Офицер, как и Хэдон “вычислили”, что храм — цель беглецов.

На западе озеро оборачивалось рекой, петлявшей в лесу. Хэдон скользнул в его безопасную сень, стараясь по прямой добраться до озера. Густой подлесок смыкал проходы меж соснами; продираясь сквозь него вниз, Хэдон вышел к дубовой части леса. Ряды плотно выстроившихся дубов и широкие ветви гигантов подавляли собою слишком смелую растительность внизу. Хэдон шел быстро, то и дело переходя на бег, преодолевая оцепенелость и боль в мышцах. Он продвигался быстрее солдат, хотя труднопроходимая местность отнюдь не способствовала этому. Тропа, по которой шли солдаты, немного уходила к северо-востоку, затем, как он полагал, срезалась обратно к озеру.

Он первым достигнет озера, если ничего не случится.

Дважды Хэдон пересекал ручьи, останавливаясь напиться. Он прикончил хлеб и вяленое мясо. Было голодновато, но и охотиться недосуг. Да и кого он добудет ножом да тену? Ответ стал очевиден, когда Хэдон, не упуская предоставленную возможность, выхватил нож и метнул его в обезьяну. Этот экземпляр был крупнее той маленькой обезьянки, обитавшей на дубах; обезьяна отважилась спуститься на нижнюю ветку и завопить на него. Нож настиг ее как раз в тот момент, когда она повернулась, собираясь отпрыгнуть. Обезьяна упала, глухо ударившись о землю; сотни ее друзей и подруг запрыгали вокруг, свисали с веток, угрожающе вопя.

Хэдон остановился, быстро разделывая тушу. Голова, хвост, внутренности, передние и задние лапы, шкура, — все полетело прочь. Отрезая куски мяса, он теперь жевал на ходу. Приготовленное — оно, конечно, было бы предпочтительнее, однако Хэдон еще мальчиком ел сырое мясо в окрестных джунглях Опара. Хэдон оглянулся — несколько ворон уже копошились в остатках животного. Возможно, Богиня воронов Мадезин отблагодарит его за легкую добычу.

С другой стороны — тут он почти потерял аппетит — обезьяна могла быть священной в этом лесу. Никогда не знаешь, какие существуют местные табу, пока не расспросишь кого-нибудь. А кого попытаешь здесь?

— Если я совершил грех, о Богиня, прости меня! — вскричал Хэдон. — Я совершил это, чтобы завершить свою миссию — спасти высокого представителя Кхо, сражаться за Кхо против Ее врагов.

На самом деле его несравненно больше беспокоила сейчас забота его друзей — Хинокли и Кебивейбеса, — и человечка-уродца Паги, столь любимого Лалилой и ее дочерью Абет. Однако об этом и впрямь не было нужды говорить.

Не стоило высказываться и о том, что Авинет, хотя и главное доверенное лицо могущественной Кхо, была ведьмой.

Отклонившись с пути к ручью, Хэдон умыл лицо и руки, смыл кровь с груди. Он выбросил остаток обезьяньей туши и продолжил путь. Множество оленей паслись между дубами. Но туда, где олени, наведываются и леопарды. Доселе он не видал их признаков, лишь отпечатки лап у ручья.

Наступивший вечер застал Хэдона еще далеко от озера. Он пробирался в темноте, понимая при этом, что вполне может блуждать без толку. Появилась луна, и он продолжал продвигаться — конечно, много медленнее, чем утром. Желанию лечь и уснуть противодействовали два обстоятельства. Первое — он должен попасть в храм прежде солдат. Если офицер поторопит их и запретит привал, они попадут туда первыми. Второе — где-то невдалеке он услышал рычание леопарда. Зверь, по всей видимости, намеревался охотиться на оленя, но вполне может предпочесть его, Хэдона, спящего.

Хэдон шепотом произнес молитву Кхукхаго, Богине Леопардов. Но его не оставляла мысль, что она может счесть своим первейшим долгом заботу о леопарде.

Эта мысль заставила Хэдона поспешить. И вскоре он вовсе потерял представление о времени — вдали виднелся свет, сначала слабый, прямо впереди, минут через пятнадцать усилился, становясь обширнее. Хэдон вышел на лесную опушку; перед ним простиралось озеро, отделенное лишь узкой грунтовой дорогой и двадцатью футами травы с мелкими колючими волосками. Свет исходил от трех близких костров. Они горели перед белым храмом, который он разглядел с выступа. Крики и вопли разносилось почти на милю в пространстве между берегом и островом, голоса женщин, перекрываемые пронзительными звуками труб, грохотом барабанов и звучанием арфы. Тут и там дробно, ритмично стучала трещотка.