Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - Мейендорф Иоанн Феофилович. Страница 25

Петр, патриарх Антиохийский, в письме Михаилу Керуларию повторяет, например, выражения свт. Фотия, когда говорит, что «великая Церковь Божия построена на Петре» [168]. Мы находим еще более доказательные тексты у блж. Феофилакта Болгарского, который составил в начале XII в. комментарии к Евангелиям. Толкуя Лк. 22:32–33, он вкладывает в уста Христа следующие слова:

«Должно думать, что это относилось, – продолжает Феофилакт, – не только к жившим тогда ученикам – что они должны обрести в Петре основу, – но и ко всем верным до конца времен…» После своего отречения Петр «снова, благодаря раскаянию, получил первенство над всеми и председательство во вселенной» [169].

Феофилакт настаивает также, что слова в 21-й главе Евангелия от Иоанна адресованы лично Петру: «[Господь], – говорит он, – возложил председательство над овцами в мире на Петра, только на него и ни на кого более» [170]. В другом месте он пишет: «Если Иаков получил престол в Иерусалиме, Петр же сделан наставником вселенной» [171]. В этом последнем тексте ясно различается намеренная богословская мысль, а не простая риторика о различии служений свв. Иакова и Петра. Далее мы увидим, что это различие особенно важно в византийской концепции Церкви.

Выражения свт. Фотия и блж. Феофилакта были переняты многими другими, в том числе Феофаном Керамевсом, а в России – свт. Кириллом Туровским. Святитель Арсений, знаменитый патриарх Константинопольский (1255–1259, 1261–1267), лишь подтверждает правило, когда пишет: «Он воистину блаженный, Петр, Скала (Πέτρος τής πέτρας), на которой Христос основал Церковь» [172].

В XIV столетии те же слова использовал свт. Григорий Палама. Петр – корифей, «первый из апостолов». В проповеди на праздновании 29 июня свт. Григорий идет еще дальше и сравнивает Петра с Адамом. Дав Симону имя «Петр» и возведя «на нем» Свою Церковь, Христос тем самым сделал его «родоначальником всех истинно поклоняющихся Богу». Как и Адам, Петр подвергся искушению диавола, но его падение не было окончательным, он покаялся, и Христос возвратил ему достоинство пастыря, верховного пастыря всей Церкви [173]. Палама явно выделяет Петра из числа других апостолов и противопоставляет им Петра. «Петр, – пишет он, – принадлежит к хору апостолов, но все же отстоит от других, потому что носит высший титул» [174]. Он на самом деле их личный «корифей и основание Церкви» [175].

Нетрудно привести множество подобных цитат. Все византийские богословы, даже после конфликта с Римом, говорят о Петре словами свт. Фотия и блж. Феофилакта, не пытаясь затушевать смысл библейских текстов. Их спокойная уверенность еще раз доказывает, что они не считали эти тексты доводами в пользу римской экклезиологии, которую они к тому же игнорировали и «логика» которой была совершенно чужда восточному христианству. Тем не менее следующие положения были для них очевидны:

1. Петр – «корифей» апостольского хора, он первый ученик Христа и всегда говорит от имени всех. Правда, другие апостолы – Иоанн, Иаков и Павел – также зовутся «корифеями» и «первенствующими», но только один Петр – «камень Церкви». Его первенство, следовательно, обладает не только личностным характером, но и экклезиологическим значением.

2. Слова Иисуса на дороге в Кесарию Филиппову – на сем камне Я создам Церковь Мою [Мф. 16:18] – обусловлены исповеданием Петра. Церковь существует в истории, потому что человек верит во Христа, Сына Божия; без этой веры не может быть Церкви. Петр первым исповедал эту веру и тем самым стал «апостолов предначальником» [176], если прибегнуть к словам из службы 29 июня; он получил мессианский титул «Камень», – титул, обозначающий в библейском языке Самого Мессию. Но поскольку этот титул зависит от человеческой веры, человек может его утратить. Это и случилось с Петром, и он должен был пережить покаянные слезы, прежде чем был восстановлен в своем достоинстве.

3. Византийские авторы считают, что слова Христа, обращенные к Петру (см.: Мф. 16:18), имеют окончательное и вечное значение. Петр – смертный человек, но Церковь, про которую сказано, что врата ада не одолеют ее, вечно остается основанной на Петре.

2. Полемисты XII–XIII столетий

Как нетрудно предположить, далеко не все антилатинские тексты имеют равную ценность; вывести из них последовательную экклезиологию не всегда возможно. Огромное число их связано с полемикой вокруг Filioque и совершенно игнорирует проблему Петра и его преемства. Однако эта проблема становится неизбежной, когда в XII в. византийские богословы и священнослужители сталкиваются лицом к лицу с реформированным и чрезвычайно укрепившимся папством.

Первое серьезное столкновение произошло, когда император Мануил Комнин приступил к политике церковного объединения в надежде возвратить себе прежнее вселенское имперское владычество над Востоком и Западом. Мануил ради этого поддался искушению утвердить западную теорию божественного происхождения римского первенства, но встретил решительное противодействие со стороны патриарха Михаила Анхиальского (1170–1177). Петр, утверждал патриарх, был «вселенский учитель», поставивший епископов не только в Риме, но и в Антиохии и в Иерусалиме, у которых было гораздо больше «божественных» оснований стать центром Вселенской Церкви, чем у Рима; римское первенство было каноническим установлением, обусловленным правоверием римских епископов; после их впадения в ересь первенство переместилось в «новый Рим», Константинополь. Почти те же аргументы выдвигались и другим греческим богословом этого времени Андроником Каматиром [177]. Ясно, следовательно, что реакция византийских богословов опиралась на экклезиологию, содержащую иную концепцию преемства Петра [178].

Среди византийских богословов сформировалось несколько позиций. Наиболее жесткая из них опиралась на логику 28-го правила Халкидонского Собора (451) и ею же поддерживала свои ультимативные заключения: церковная организация строится по «имперскому» образцу; «ветхий Рим» обладал первенством, поскольку был столицей империи; это преимущество сейчас принадлежит Константинополю. Похоже, что такая логика превалировала при императорском дворе. Особенно откровенно она проявилась в знаменитой истории императора Алексия I Комнина, написанной его дочерью Анной. В идее главенства папы над всей ойкуменой василисса видит лишь пример латинской «наглости» и «дерзости». Правда же в том, пишет она, что когда императорская власть, синклит и все правление оттуда перешли к нам, в наш царственный город, то вместе с ними перешла к нам и высшая епископская власть. Императоры с самого начала предоставили эти привилегии константинопольскому престолу… [179]

То же мнение высказал в 1155 г. митрополит Эфесский Георгий Торник в послании к папе Адриану IV, написанном от имени императора, в котором автор утверждает, что «престол Константинополя превосходит престол Рима» [180]. Торник был также автором «Похвалы» Анне Комнине и тесно связан с династией Комнинов. Его взгляды, как и взгляды Анны, разделяет и Никита Сеидский (в речи, представленной по случаю визита в Константинополь архиепископа Миланского Петра Гроссолана), отвергающий «древнее» и чисто политическое первенство Рима во имя Константинополя, «нового Рима», «нового Иерусалима» и воистину «града Божия» [181].