Драгоценности Восьми кусков парчи - Роттер Михаил. Страница 7

Шестая форма носила имя «Вращение ворота». Для того чтобы выполнить ее, Данг сменил позу: если раньше он сидел, скрестив ноги, то теперь он (по-прежнему на вставая с кровати) выпрямил их. Затем он стал выполнять движения руками, как будто греб веслами. При этом верхняя часть туловища его слегка наклонялась вперед и назад, что делало эту форму еще более похожей на греблю. И хотя песенное наставление, которое продекламировал монах, гласило «руки вращают ворот, ноги удобно вытянуты», я назвал эту форму иначе: «Грести вперед и назад».

Седьмую форму Данг выполнял тоже с выпрямленными ногами. Называлась она «поднять, нажать, ухватиться за стопы», и песенное наставление к ней было такое: «Переплести пальцы обеих рук, поднять ими пустоту, надавить на макушку, схватиться за стопы».

Монах сцепил пальцы рук и поднял их ладонями вверх, как бы поднимая что-то над головой и удерживая его там. Пару секунд он держал руки в этом положении, а затем развернул ладони вниз и опустил их на макушку. При этом он сказал, что нужно одновременно слегка надавливать ладонями вниз, а голову вытягивать вверх, как бы толкая ею ладони.

После этого он расцепил пальцы, наклонился вперед, ухватился руками за пальцы ног (колени его были при этом выпрямлены) и потянул их на себя. Разумеется (мне это начинало уже нравиться), я придумал собственное песенное наставление: «Толкать небо, надавливать на голову, тянуть за пальцы ног». Или сокращенно: «Толкать – надавливать – тянуть».

Восьмой кусок назывался «Медленное перемещение неба» или «Ведение Ци по Малому небесному кругу» и даже внешне выглядел как завершение комплекса. Если вообще можно было назвать комплексом эти восемь простеньких упражнений. Данг сел неподвижно, скрестив ноги и положив руки на живот, так же, как он делал в самом начале. Подождав, когда во рту накопится достаточно слюны, он прополоскал ею рот и с шумом проглотил в три глотка. Внутреннее содержание этой техники он объяснил следующим образом:

– Когда глотаешь, ты должен перевести внимание на нижний Дань-Тянь, стараясь ощутить движение Ци в теле. Кроме того, ты должен представить, будто огонь распространяется по всему твоему телу. Такая мысль направит Ци в кожу и создаст поле защитной Ци вокруг твоего тела.

Песенное наставление к этой форме такое: «Дождаться прихода слюны, прополоскать ею рот и с шумом сглотнуть ее. Представлять, что огонь прогревает все тело. Если это усердно выполнять после полуночи и до полудня, то энергия во всех каналах отрегулируется сама собой и тысячи болезней рассыплются в прах».

И еще: чтобы урегулировать дыхание и ум после окончания всех Восьми кусков, ты должен неподвижно и со спокойным умом посидеть в этом положении 3– 5 минут.

– Ты хорошо запомнил все формы? – спросил меня Данг, завершив показ.

– Еще бы! – воскликнул я. – В нашей школе «Счастливый путь» есть несколько десятков базовых комплексов формальных упражнений, каждый из которых содержит больше сотни техник, причем каждая техника состоит из нескольких очень непростых движений, в которых участвует все тело. Так что запомнить за один раз всего восемь таких простых упражнений для меня не проблема.

– Очень хорошо, – похвалил меня Данг. – Молодец, я не сомневался, что для тебя это не составит труда. А теперь… – Он сделал многозначительную паузу.

– Пойдем завтракать? – попытался я повернуть его мысль в нужное русло.

– А теперь ты, не спеша, повторишь все это еще три раза, – очаровательно улыбнулся монах. – Завтракать же пойдем, когда нас позовут любезные хозяева.

Спорить я не стал: раз завтрак еще не готов, то почему бы мне не повторить эту чепуху еще разок (или три, какая разница). Данг, который по совершенно непонятной мне причине явно придавал всему этому большое значение, внимательно следил за каждым моим движением. Судя по тому, что никаких замечаний он мне не сделал, качеством исполнения он остался доволен.

После завтрака мы отправились гулять по окрестностям, которые были просто прекрасны. Честно говоря, я на всю эту красоту не обратил бы никакого внимания (ну Вьетнам себе и Вьетнам, ну деревня себе и деревня…), если бы не Данг, который буквально через каждый шаг останавливался и начинал восхищаться окружающими нас пейзажами. Яркая зелень, горы на горизонте, ровные террасы, ступенями спускающиеся от деревни вниз.

Гуляли мы до обеда. Мне такая жизнь начинала нравиться. Не надо ничего делать, не надо тренироваться, не надо слушать старших. Данга, который на меня совершенно не давил, я воспринимал, скорее, как своего друга (странно, я его знаю всего несколько дней, а он уже не кажется мне чужим), а не как учителя. В общем, впервые за много лет ежедневных занятий с прадедом у меня был выходной.

Отдыхать так отдыхать! – решил я и потому после обеда (даже не спрашивая разрешения у Данга) отправился спать в отведенную нам хижину. Впрочем, Данг не возражал.

Однако не успел я заснуть, как монах уже тряс меня за плечо.

– Поднимайся, – весело улыбался он, – пришло время отрабатывать обед.

Эта новость меня обрадовала, потому что с детства меня учили, что за все (и за хорошее, и за плохое) нужно отплатить, так что отработать обед я был готов, причем с большим удовольствием.

– Что надо делать? – поинтересовался я у Данга.

– Пойдем, сейчас узнаешь, – улыбался тот все шире и шире.

Когда мы вышли из хижины, я увидел, что под огромным старым баньяном, где с утра работал местный брадобрей, сидят несколько деревенских стариков во главе со старостой. К ним-то и направился монах. Подойдя ближе, он вежливо поклонился и торжественно представил меня:

– Молодой господин из семьи Ван, который, как я и обещал, будет обучать вас знаменитой гимнастике Восьми кусков парчи, предназначенной для людей пожилого возраста, желающих поддержать и восстановить свое здоровье.

Не знаю, заметили старики это или нет, но, произнося эту торжественную речь, Данг явно потешался надо мной.

Я мысленно ахнул: «Так вот для чего он меня научил этим стариковским Восьми кускам парчи!» Но делать было нечего и я приступил к объяснениям и показу. Однако оказалось, что все не так просто. Старики понимали плохо, запоминали еще хуже, а их негибкие, закостеневшие тела, изношенные пожизненной тяжкой работой, повиновались им с большим трудом. Хорошо было только одно: они честно старались. Но все равно получалось плохо. Поэтому мои надежды изложить им все за час испарились сразу же после начала занятий.

Мало того, нашелся один человек (разумеется, это был староста, не слишком старый человек с острым умом), который начал задавать вопросы.

– Скажите, молодой мастер, а какова польза от всего этого?

Я покосился на Данга. Тот скорчил смешную морду и развел руками. Если я его правильно понял, то это означало примерно следующее: «Ничего не знаю, ты у нас молодой мастер, ты и разбирайся». Каков наглец! Выставил меня на посмешище этим старикам, ничему толком не научив. Даже не предупредил, скотина такая. Через час вся деревня будет смеяться над «молодым мастером Ваном».

И тут я вспомнил, как прадед неоднократно наставлял меня: «Предсказать свою судьбу не может никто, и с любым человеком в любой момент может случиться что угодно. Это обычное дело, поэтому тебе не нужно никогда по этому поводу беспокоиться. Помни только одно: ты воин и что бы с тобой ни случилось, ты должен встретить это с холодным и трезвым умом и действовать так, как найдешь нужным, принимая на себе ответственность за свои решения и действия».

Поэтому прежде чем расписаться в своей беспомощности и некомпетентности, я решил подумать, для чего сделал глубокомысленный вид и насупился. Сразу же мне стало смешно: до меня дошло, что именно такое выражение лица бывало у прадеда перед тем, как он собирался высказать свое мнение по какому-то важному вопросу.

«Хорошенькое дело! – подумал я. – Вот я уже начинаю его копировать. Видимо, самостоятельность, которую монах, пусть и не спросив меня, дал мне, идет мне на пользу. Может, я скоро стану таким же умным и значительным, как прадед? Конечно стану, лет через шестьдесят – семьдесят, если, разумеется, доживу».