Тайны волхвов. В поисках предания веков - Джилберт Эдриан. Страница 12

«Он (Гурджиев) сам выслушивал зачитываемые вслух главы в случае, если обнаруживал, что ключевые места воспринимаются слишком легко, а значит, почти неизбежно слишком поверхностно, переписывал их заново, дабы, по его собственным словам, «зарыть собаку поглубже». Когда его поправляли и намекали, что он, конечно же, имел в виду: «зарыть кость поглубже», он огрызался и уверял, что читатель должен найти не «кость», а именно собаку. Собака — это Сириус, собачья звезда, олицетворяющая дух мудрости в учении Заратустры».

Вторая книга Гурджиева «Встречи с замечательными людьми», рассказывающая историю его поисков Сармунгского братства, на первый взгляд представляется в общем откровеннее. Внешне это автобиография, но на самом деле означает гораздо больше. В повествование вплетены нравоучительные рассказы и наглядные уроки того, как разного типа люди могут наилучшим способом использовать свои способности. В ней также даются нечетко выраженные ключи к поиску кладезя мудрости. От «Рассказов Вельзевула» эту книгу отличают гладкий стиль и большая читабельность, и все же во многих отношениях она понятна еще меньше. Его третья книга «Жизнь реальная только тогда, когда есть я» сохранилась лишь в отрывках: похоже, он сам уничтожил несколько глав перед публикацией, потому что решил, будто в них сказано чересчур много. Осталось только описание его дидактической методики, опять-таки автобиографичное, отчасти объясняющее его странное и подчас оскорбительное отношение к собственным ученикам. Этот краткий труд гораздо менее интересен для непредвзятого читателя, чем более ранние книги. Он даже не был опубликован до конца 70-х годов.

В 1924 году Успенский окончательно порывает с Гурджиевым, но не сомневается в ценности полученных от него уроков, как и в том, что его бывший учитель был послан ему как эмиссар некой школы мудрости, которую он сам так и не смог найти ни в Египте, ни в Индии. Вплоть до своей смерти в 1048 году Успенский продолжает читать лекции о «Системе» — под таким названием была известна гурджиевская довольно-таки эклектичная компиляция идей и методик. После второй мировой войны Успенский составляет из своих лекций с вкраплениями воспоминаний об общении с Гурджиевым книгу, которая в конце концов публикуется посмертно в 1950 году под названием «В поисках чудесного».

В оригинале книга имела рабочее название «Фрагменты неведомого учения», оставленное в опубликованном издании в качестве подзаголовка. Оно походило на косвенную ссылку на другой основополагающий труд: «Фрагменты забытой веры», принадлежавший перу ведущего британского теософа того времени Дж. Р. С. Мида. Последний был издателем журнала «Поиск». Его монографии «Трижды величайший Гермес» и «Фрагменты забытой веры» были и все еще остаются основополагающими трудами по темам гностицизма и алхимии. Многие из ранних собраний группы Успенского проходили в офисах журнала «Поиск», так как Успенский и Мид были очень близки. Не записывалось то, что они обсуждали между собой, но Мид — уже довольно старый в то время — явно оказывал поддержку русскому эмигранту. Назвав свой труд «Фрагменты неведомого учения», Успенский, должно быть, хотел показать «тем, у кого есть глаза», связь между изложенными им идеями и работой Мида по гностическому христианству.

Лондонские последователи Успенского успешно продолжили его дело, создав после его смерти целый ряд обществ и отколовшихся групп. Вернувшись из Турции, Беннетт стал одним из первых учеников Успенского и именно поэтому буквально унаследовал кресло своего учителя — то самое, в которое, спустя почти двадцать пять лет, предстояло сесть и мне. Присутствуя при смерти Гурджиева в 1949 году, Беннетт не сомневался, что и мантия этого мастера также перешла к нему. Он считал своим предназначением продолжение их дела и организовал с этой целью собственные школы сначала в лондонском пригороде Кингстон, а затем и в Шерборне.

После смерти Гурджиева в 1949 году было опубликовано множество книг о его «труде», но во всех незримо присутствовал знак вопроса: выдвигал ли он культ, изобретенный им самим, или он действительно вступил в контакт с тайным источником знания? Был ли он, как сам намекал, эмиссаром тайного братства наставников мудрости, о которых говорила Блаватская и которых безуспешно искал Успенский, или всего лишь очередным шарлатаном? Эти вопросы, могущие на первый взгляд интересовать только его последователей, на самом деле имеют гораздо большее значение. Если он действительно нашел наставников, преемников волхвов, просветивших Пифагора, тогда это не только делает его собственный труд гораздо интереснее для объективного изучения, но и имеет огромное значение для всех нас.

ГУРДЖИЕВ И ГНОСТИЧЕСКИЙ ЗАКОН

Самая известная книга Успенского «В поисках чудесного» сих пор служит библией для многих школ и групп, восходящих к учению Гурджиева. Обманчиво простенькая книга является подлинной сокровищницей сведений, не только дающей полный перечень необычных верований, но и описывающей их изначальное появление. Я познакомился с этими «фрагментами неведомого учения», путешествуя в 1971 году по Швеции. Несколькими месяцами ранее в университете я уже прочитал «Терциум Органум», но эта книга явно была гораздо более эзотерической. Нелегко было читать эту книгу, ибо она содержала незнакомые идеи. Она несла в себе странную энергию, а своей манерой изложения одновременно и интриговала и просвещала. Откуда взялись эти идеи? В самом ли деле Гурджиев, как полагал Успенский, вступил в контакт с тайной школой? Эти вопросы все еще вертелись в моей голове, когда два года спустя я крутил педали велосипеда в Израиле, так что у меня было достаточно времени обдумать их довольно основательно.

Согласно Успенскому, Гурджиев утверждал, что его труд был действительно «эзотерической христианской верой», то есть производной от тайных обычаев, которые больше не понимает открытая христианская церковь. Эти обычаи, уверял он, изначально пришли из Древнего Египта.

«Христианское вероисповедание, христианская форма культа не были изобретены отцами церкви. Все это было взято готовым из Египта, только не из известного нам Египта, а из Египта, который мы не знаем. Этот Египет находился в том же месте, что и нынешний, но существовал он гораздо раньше. Лишь небольшие осколки его выжили в наше историческое время, и эти осколки сохранялись в тайне настолько успешно, что мы даже никогда не знали о их существовании».

Концепция эзотеризма в христианской религии заставляет сегодня клерикальные круги поднимать в удивлении брови. Однако и сам Иисус не был так уж открыт. Он проповедовал иносказательно, в форме притч, допускавших толкование на многих уровнях, и иной раз отводил своих учеников в сторону, чтобы разъяснить реальное значение того, что он говорил. И все же, как явствует из Евангелий, Иисус далеко не все из того, что делал, объяснял даже своим ученикам. Многие его поступки и многое из того, чему он учил, не были поняты его современниками, ибо у них не было «глаз, чтобы видеть, или ушей, чтобы услышать». Идеи, которые пропагандировал Гурджиев и которые Успенский кодифицировал в одну систему, представляют собой горячий материал, весьма далекий от консервативного христианского вероисповедания. Они обладают собственной логикой и авторитетом, которые многие, в том числе и я, находят интригующими. Однако остается вопрос: были ли они сплавом идей, вычитанных Гурджиевым из книг, с собственными озарениями и умствованиями, или он-таки нашел одну или несколько тайных школ во время своих длительных путешествий? Пока Гурджиев был жив, его ученики имели мало причин, чтобы глубоко влезать в подобные вопросы. Выросший вокруг него культ был во всяком случае самостоятельным, и немногие из его учеников имели время или лингвистические способности, необходимые для серьезного собственного исследования «по пятам» своего учителя. Даже после его смерти большинство довольствовались тем, что продолжали читать, изучать и комментировать его сочинения и создавали собственные кружки. Беннетта же не удовлетворял такой подход. В 50-е годы он проводит собственное исследование источников знаний Гурджиева. Он, безусловно, верил в существование Наставников Мудрости и даже назвал так свою последнюю книгу, над которой он работал, когда я познакомился с ним в 1973 году, и которая была опубликована посмертно в 1975 году, — «Наставники Мудрости». Беннетт верил, что Наставники существуют и что они связаны с гурджиевским Сармунгским (или Сарманским) обществом. Будучи полиглотом, он смог пролить свет на этимологию названия и определить — по крайней мере теоретически, — что может представлять собой эта группа: