Три приятеля (сказка) - Квентор Игорь. Страница 12

Местные духи не приставали, видя в нём опытного шамана, и держались на расстоянии. Индейцу не хотелось с ними общаться. Свои, хоть и пообещали удачный поход, но всё как-то туманно, с ужимками и недомолвками. Ссылались на то, что луна не полная, и хреново видать все подробности их предстоящего путешествия. Хотя и уверяли, что всё будет ништяк.

В воздухе запахло сыростью, и вскоре за деревьями показалось крупное лесное озеро. Тропинки все давно закончились. Мокасин аккуратно ступал по болотистым кочкам. Сразу было видно, что местные жители обходили это озеро стороной. Вода в озере совершенно чёрная и неподвижная, навевала безысходную тоску и печаль. Индеец уселся на крупной кочке и стал вспоминать свою далёкую родину и то, как его занесло в эти края.

Родился он, как и положено чистокровному индейцу, в самых, что ни на есть, Соединённых Штатах Америки. Правда, в резервации. Где-то на юге Айдахо. Детство и юность провёл в пределах этой самой резервации, никуда особенно не выезжая. Разве что, в соседний городок за провизией и прочими хозяйственными мелочами. Друзей у него не было, так как родители с самого детства отдали его в обучение старому шаману. А у шаманов друзей не бывает.

Старик относился к маленькому Мокасину, как к родному внуку. Особенно не баловал, но и не зверствовал излишне. Перед своим последним путешествием в страну Духов он тайно вручил ему старинный томагавк вождя ирокезов, про который никто не знал, кроме шаманов его линии. Теперь он по наследству перешел к Прыткому Мокасину. Напоследок старый шаман просил, по возможности, людей не мочить, да и живность всякую тоже, а использовать топор только в крайних случаях. Потому как силы колдовской в нём не меряно. С тем и отъехал.

Мокасин был парень не промах и топорик сразу притырил основательно, а то ведь сопрут запросто. А затем потекли весьма хлопотливые шаманские будни. То лечи кого, то погоду предсказывай, то яду дай, то наоборот – противоядия. Дурдом! Да ещё и в город соседний приходилось ездить на стареньком «Форде» и проверять, чтобы управляющий делами резервации не привёз какую-нибудь просроченную тухлятину.

Однажды летом Мокасин, как всегда, собирался в город. Солнце жарило нещадно, но это было в порядке вещей. Другое сильно озадачивало Мокасина: любимый набор вороних костей сложился в какой-то странный рисунок. Снова и снова бросал он кости, однако всегда выпадало одно и тоже: почти прямая стрела направлением на северо-восток. Городок же находился на западе, и за провизией нужно было ехать туда в любом случае.

« – Будь, что будет», – решил молодой шаман и погнал свой грузовичок в город.

Неприятности начались уже в пути. Сначала какая-то падла оставила кривой и не хилый гвоздь на дороге. Колесо смачно пшикнуло и тут же умерло. Пришлось ставить запаску, набитую соломой. Ехать стало совсем «весело». Машину трясло так, будто колёса квадратные.

Потом по пути попалась усохшая бабулька из местных. Напросилась в попутчики. И так проела уши своей болтовнёй, что Мокасин уже хотел наслать на неё какую-нибудь порчу покрепче, но сдержался. В городе он вытряхнул её возле церкви и погромыхал в сторону продуктовой лавки.

Однако доехать ему так и не удалось. На Мейнстрит у полицейской управы его лениво остановил помощник шерифа Салли Телласс. Не понравилось Салли, как едет эта колымага. Увидев индейца, он потемнел лицом и злорадно усмехнулся. Салли узнал молодого шамана из резервации и решил покуражиться.

– А вот и краснорожие пожиратели мухоморов пожаловали. Что, приятель, все поганки в округе смели? Ничего не оставили?

– А вам, бледнолицым, мухоморы противопоказаны, – невозмутимо ответил Мокасин.

– Это почему же? – недоумённо спросил Салли и наморщил низкий лоб.

– Мозг вытечет через уши. Хотя тебе это не грозит.

– Не понял я что-то. Почему это не грозит? – ещё сильнее наморщил лоб помощник, и, на всякий случай, длинно сплюнул.

– Да ведь в заднице мозга нет. Это ведь твоя задница сейчас говорит?

Салли оглянулся на свой зад, потом посмотрел на индейца, потом снова на зад и опять ничего не понял.

– Сдаётся мне, приятель, что ты пытаешься издеваться над помощником шерифа, – растягивая слова, краем рта промямлил Салли. – Давай-ка, дружок, я тебя для начала арестую и в камеру запру. А потом ты мне ещё раз расскажешь про мою задницу. Тогда и посмотрим у кого зубов больше.

В каталажку индейцу было никак нельзя. По одной простой, но веской причине: для него это могло закончиться очень и очень плачевно. Для белого, да ещё законника индеец был хуже бродячей собаки. И если не замочат сразу, то уж покалечат основательно, а это практически то же самое. В резервации калеки долго не живут.

Мокасин лихорадочно соображал. Просто убежать не получится. Салли достал оружие и, помахивая наручниками, медленно приближался.

« – Была ни была», – подумал индеец и выхватил горсть вороньих костей.

– Смотри, бледнолицый, это кости чёрного ворона! – зловеще крикнул Мокасин. – Они нужны для самого чёрного колдовства! Всех, кого они коснутся, тут же умрут в страшных муках. Лови!!!

Индеец кинул кости в лицо Салли и громко прокричал по-вороньи три раза. Весьма, кстати, похоже.

Эффект превзошёл все ожидания. Мокасин хотел лишь напугать помощника и выиграть немного времени, чтобы смыться на своём грузовике. Но получилось всё гораздо хуже. Лицо Салли посерело, ноги подкосились, будто кто-то резко ударил его под коленки, и он стал медленно оседать на пыльную дорогу. Штаны быстро намокли и наполнились ещё кое-чем, весьма обильно. По всему телу побежали судороги. Глаза с ужасом и какой-то детской растерянностью смотрели на страшного индейца: «Как же так? Почему так?». Пистолет выпал из посиневшей руки. И только наручники нелепо повисли на большом левом пальце, мерно покачиваясь.

Это не было колдовством, и Мокасин прекрасно это понимал. Но ведь люди кругом слишком суеверные. Никто не поверит, что помощник шерифа умер от сердечного приступа. Бледнолицые боятся индейцев. Особенно, если этот индеец – шаман. Он не хотел, чтобы всё вышло вот так, глупо и страшно.

Однако пора было сматываться. Вот уже чьи-то крики послышались и топот ног. Он вскочил в свой грузовичок и помчался, не разбирая дороги, подальше из этого города. Но и в резервацию ему ходу не было. Он гнал машину в пустыню, выжимая из стонущего и скрежещущего грузовика последние силы, пока у того не отвалилось кривое колесо с набивкой из соломы.

Машина резко подпрыгнула вверх, как раненая птица в предсмертном рывке, и со страшным грохотом рухнула в глубокую яму. Индеец по инерции пролетел с десяток метров и скатился на спине по склону песчаного бархана, чудом ничего не сломав. Чуток отдышавшись, Мокасин вскочил на ноги и побежал.

Бежал он долго и размеренно, как умеют бегать только индейцы. На бегу он обдумывал своё положение и пришёл к неутешительному выводу: в этом штате ему не спастись. У местного шерифа давние дружеские связи с губернатором. Его будут искать повсюду и, в конце концов, найдут. И теперь уж точно – секир-башка. Надо сматываться куда-нибудь подальше. Но куда?