Охотник за приданым - Фарр Диана. Страница 26

Оливия ощущала его близость, ей даже казалось, что она чувствует исходящие от него жар и жизненную силу. Его рука касалась ее талии, а на один чудесный миг она поддалась искушению и склонилась на его плечо. Грубая ткань его сюртука слегка оцарапала ухо, до нее донесся чистый, приятный аромат мыла. Сама его мужественность, абсолютно чуждая и незнакомая ей, очаровывала. Она отодвинулась, ее душа пела от одного лишь прикосновения к нему.

— Только ангелы могут коснуться небес, — беспечно сказала она, но ее голос при этом дрогнул. — Я же довольствуюсь тем, что любуюсь ими.

— Пока довольствуетесь. — Он лениво облокотился на перила рядом с ней.

— Пока, — с улыбкой согласилась она.

Она вновь обратилась к музыке и огням, притворившись, будто не замечает его взгляда.

— Скажите, — произнес он наконец, — как получилось, что вы никогда здесь не были? Я думал, во время сезона хоть один раз обязательно оказываешься в Воксхолле.

— Может, и так, но я и в сезон никуда не выезжаю. Я думала, вы об этом знаете.

— Разумеется, знаю. — На его хмуром лице появилась ухмылка. — Не представляете, как сложно попасть в ваше убежище. Сейчас-то вы отшельница, а как вы в юности умудрялись не выезжать? Вы же дочь графа. Должен же был кто-то представить вас ко двору, давать в вашу честь балы и все в таком духе.

Она бросила на него испуганный взгляд, словно лань, преследуемая охотником.

— А почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что хочу знать. Можете списать этот вопрос на банальное любопытство. Ну же, отвечайте. Не всегда же я преследую скрытые цели.

Она улыбнулась, глядя на его обиженное лицо.

— Хорошо! Я не делаю из этого никакой тайны. Меня представили ко двору, отвели на несколько мучительнейших вечеров, я побывала на трех с половиной балах. Мне было семнадцать, и созревала я медленно. Иными словами, мне там не понравилось, потому что я была слишком молода и неуклюжа.

Он изогнул бровь:

— Половина бала — это как?

— Это когда в разгар бала зовут к постели умирающей матери. — У Оливии перехватило дыхание, и она отвернулась. Глупо мимоходом об этом упоминать. Однако она продолжила: — Моя мама заболела и к утру скончалась. Внезапно. Вот так закончился мой единственный сезон. Я вернулась домой. В имение отца.

— Мне очень жаль, — тихо произнес он. — А почему вы не вернулись в Лондон на следующий год?

— В марте умер мой отец, как раз перед началом сезона.

— А-а… — Она заметила, что он не выразил ей соболезнований в связи со смертью отца. Даже испытывая боль от воспоминаний об этих черных днях, она почувствовала благодарность к нему. — А еще через год?

— К тому времени я уже занялась благотворительностью и не испытывала ни малейшего желания выезжать, — беззаботно сказала она. Самое время поговорить о чем-нибудь другом, а то они уже вплотную подобрались к очень опасной теме. Она одарила его сияющей улыбкой. — А когда мы пойдем к вашим гостям?

Он немедленно выпрямился и предложил ей руку:

— Как только пожелаете.

Она с облегчением приняла предложенную руку, и они направились к дворику. Но у нее не получилось сбить его с толку. Он наклонился к ней и прошептал в самое ушко:

— Так легко вы от меня не отделаетесь. Меня не так-то просто провести.

Она прикусила губу.

— Раз уж я ясно выразила желание сменить тему, — строго произнесла она, — с вашей стороны не слишком вежливо продолжать обсуждать ее.

— Да, но я такой нахал, что буду обсуждать ее, несмотря ни на что, — спокойно возразил он. — Я жажду узнать, как вы превратились в отшельницу в столь нежном возрасте. Вам было девятнадцать? Вряд ли больше. По-моему, рановато для принятия такого решения. Почему вы так поступили? Вы не застенчивы. И дело даже не в том, что вам не по душе такое времяпровождение. Ведь сегодня вы не скрываете, что вам весело… Подозреваю, вы изголодались по развлечениям.

— Чушь.

— Изголодались, — решительно повторил он. Оливия улыбнулась.

— Господи, какое наслаждение гулять среди деревьев, — заметила она. — Тропинки так хорошо ухожены, правда?

Он не обратил ни малейшего внимания на ее попытку проигнорировать его вопрос.

— Наверное, кто-то плохо с вами обошелся. Нет, вряд ли. Не думаю, что вы отказались бы от общества из-за такой ерунды.

— Редко в сентябре бывает такая прекрасная погода.

— Неужели принц-регент осмелился тронуть вас? Это кого угодно загонит в укрытие.

Она засмеялась, однако продолжала гнуть свою линию:

— Какую чудесную симфонию играет оркестр! Вы любите музыку?

— Страстно. Давайте остановимся и послушаем.

Он напугал ее, увлекая на узенькую темную тропинку, густо поросшую зеленью. Смеясь и протестуя, она последовала за ним. Он вывел ее на маленькую безлюдную полянку. Она твердила себе, что это место не может быть таким уединенным, как кажется. Музыка здесь звучала так же громко, а свет фонариков пробивался сквозь густую листву. Полянка была аккуратно выложена гравием и предназначалась для гуляний. Но они были совершенно одни.

— Негодяй! — воскликнула она, вырываясь из его»рук. — Что ваши гости подумают, если мы в ближайшее время не появимся? Они решат, что вы меня похитили, и будут правы! Где это мы?

Он ухмыльнулся и небрежно облокотился на дерево, чувствуя себя как дома.

— У любого повесы в Англии есть свой постоянный укромный уголок в Воксхолле, на который никто больше не претендует. Вот этот — мой.

Она ему не поверила, но его слова вызвали в ней странное чувство разочарования. Они натолкнули ее на мысль о том, что он был здесь с кем-то другим. Он водил сюда не одну женщину, жестоко напомнила она себе. То, что она воспринимала как волшебство, для него было в порядке вещей, нечто, о чем даже не обязательно помнить. Возможно, он уже позабыл и об их поцелуе.

Что ж, больше она такого не допустит. Она скрестила на груди руки, словно защищаясь от нападения.

— Никогда в жизни не встречала такого грубияна.

— Причем такого настойчивого, — сказал он, едва заметно улыбнувшись. — Давайте не терять времени зря, расскажите мне то, что я хочу знать.

Эта игра рассчитана на двоих. Ее глаза сузились.

— Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой.

— Договорились, — с готовностью ответил он. Джордж проницательно посмотрел на нее, на его лице было написано сочувствие. — Что произошло с вами тем летом, когда умер ваш отец?

Она вызывающе подняла на него глаза:

— Если вы так настаиваете… Я влюбилась. Он выпрямился, нахмурившись:

— Бог мой. Тогда почему вы не вышли за него замуж? Она натянуто рассмеялась:

— Я не вышла за него замуж, сэр, потому что узнала, что он охотится за моим приданым.

Вот так. Она все сказала. Ей захотелось спрятать лицо, на котором была написана боль. Но она должна была увидеть реакцию Джорджа. Поэтому она не отступила ни на шаг и посмотрела ему прямо в глаза.

Он пришел в замешательство, но быстро взял себя в руки.

— Понятно, — тихо произнес он.

На глаза навернулись слезы, она сморгнула их и стиснула зубы:

— Я не хочу… повторять эту ошибку.

— Нет. — Он беспокойно зашагал по полянке, потом остановился и чертыхнулся про себя. — Не могу винить вас за то, что вы отнеслись ко мне очень настороженно. Вы верили что он вас любит?

— О да. — Она улыбнулась. — Мы все ему верили. Он был таким простодушным, бесхитростным. Таким откровенным и открытым! Совсем не умел скрывать своих чувств! Он был по уши влюблен в меня. Все выглядело так правдоподобно. А я была молода, простодушна. — Она содрогнулась. — Я обожала его.

— А как вы узнали правду?

— Калпеппер подсказал. И представил мне доказательства. — Она поднесла руку глазам, голос ее дрогнул. — Мне бы не хотелось об этом говорить.

— Бедняжка Оливия! — Его голос был исполнен искреннего сочувствия. Она с трудом подавила порыв броситься к нему в объятия и выплакать все свое горе. Какая глупость!

— Вы любили когда-нибудь? — спросила она. Он удивленно приподнял бровь: