Это Настоящий «Красный цветок», а не Ци-Гун «99 пальцев» - Роттер Михаил. Страница 4

– «Avere la puzza sotto il naso» говорят, когда хотят показать, что кто-то загордился, ходит, задрав нос, – пояснил он и пальцем надавил на подбородок, чтобы тот подался назад и вниз, – так… Важно! – продолжил он, – этот (указал на подбородок) защищает горло, если схватка, так доставать глаза неудобно (посмотрел исподлобья). Потом подробно объяснять. – У даже не дал мне задать вопрос, прервал разговор. – Время – драгоценность!

Главное – хребет! Если хребет так (поднес мне к глазам согнутый палец) – сила Ли не идет и энергия Ци плохо движется. Тут, тут и тут (слегка ткнул указательным пальцем в крестец, между лопаток и в основание черепа) заставы. Ци еле просачивается через них, даже если правильно стоять. А когда так (он опять поднес мне к лицу согнутый палец) – застой, болото будет.

Чтобы быстро научиться стоять и спина была ровной, есть секрет. Я тебе открою большой секрет: если нужно сделать что-то, ни за что не делай этого!

– Что? – аж поперхнулся я. – Как это?

– Лежит веревка, что ты сделаешь, чтобы выпрямить ее? Станешь расправлять каждый изгиб? Нет, надо потянуть за концы, да? Сделай так и тут, с хребтом.

– А где у него концы? За что тянуть?

– Хребет – вроде веревки, на которой много узлов. Копчик – подберешь, натянешь низ; подбородок подберешь – натянешь верх, затылок, вот и вся веревка прямая, как тетива. – У дернул руками в разные стороны, будто между ними действительно была веревка, и радостно засмеялся. – Большой секрет… очень большой. Очень важно! – Лицо его посерьезнело.

Долго уговаривать меня нужды не было. Сделал, как было сказано, и почувствовал: получилось! Шейный лордоз заметно уменьшился, а поясничный полностью исчез, весь позвоночник наполнился, налился силой. Не было вялости, расхлябанности.

– Это важно, – У вознес палец кверху, – помни всегда! Большой секрет!

День спустя дошло дело до рук. Главное в столбе – это корни и ствол, но и без веток дереву не жить. Ветки – это плечи, локти и ладони. Руки.

С плечами он поступил просто: увесисто похлопал по ним ладонью, заставляя опустить вниз. Хлопок был мягким, но тяжелым: «Массаж, – сказал У, подтрунивая надо мной, – тебя надо бить и бить: ты ходишь вот так (он смешно вздернул плечи, ссутулился и сложил локти, как кенгуру лапки), фу! Ты ломаешь русло крови, энергии, фу! Я думаю, тебя долго держали в каких-то колодках, держали, не давая нормально двигаться. Не знаю зачем, но это неестественно. Здесь я не видел с такой осанкой ни одного человека. Стоять в столбе – твое лечение. Для всего, для этого (он демонстративно принял правильную красивую позу) тоже!

После того как он похлопал по плечам и они опустились, я вдруг почувствовал облегчение – сразу же расслабилась вся верхняя часть тела и стоять стало намного легче.

«Колодки – это компьютер», – вдруг дошло до меня. Это же возле него я из года в год, день за днем, час за часом проводил время. Не успел подумать «о мышке», о «клаве», как плечи тут же поднялись кверху.

У с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

– Вспомнил о колодках? – догадался он. – Или колодки вспомнили о тебе? Подмышки надо опустошить, а то толку не будет!

С этими словами У ушел в кухню и вернулся с небольшой корзинкой, открыл ее и достал два куриных яйца. Посмотрел, правильно ли я стою, остался доволен, после чего молча втолкнул мне в подмышечные ямки по яйцу.

– Стоять! – прикрикнул он. – Не дай им упасть! Не раздави их! Заставь свои руки быть нежными…

– Знаешь, – сказал У через некоторое время (по моему лицу тек пот, я был очень сосредоточен на удержании яиц), – когда мой дядя учил меня этому, я был еще ребенком. Он заставлял меня стоять голым, а вместо яиц под мышки клал горячие пампушки. Прижимать детской подмышкой пышущую жаром пампушку – пытка еще та, зато так быстро учишься… Особенно, когда дядя обещает засунуть тебе сразу две пампушки, если одна из тех, что уже при тебе, упадет в грязь. Да, а еще дядя никогда не заказывал лишних пампушек: или правильно стой с ними, пока не остынут, – это твоя еда; или подними из грязи – это твоя еда. Учителя любят применять боль и голод для обучения. Мой дядя был большой учитель, – он соединял их, боль и голод. Ожоги, правда, лечил заботливо. Чудесной мазью, которую сам делал, собирал травы, сушил, ворошил, обрабатывал… Он и меня научил. Была своя мазь от ожогов, своя от ушибов.

Я стоял, я потел, У смотрел.

– Курица сидит-сидит на яйцах, греет их. Но кушать надо – встала, пошла зерно клевать, – стал рассказывать он, – а птичий ум, – он кивнул в сторону воображаемого гнезда с яйцами, – оставила там. И ты будь, как курица, что бы ни делал, держи ум на яйцах.

Предупредив меня таким образом, У принялся править положение ладоней. С ладонями он был особенно скрупулезен. Вначале потребовал полностью расслабить ладонь и проверил, чтобы она находилась горизонтально, «лежала», чтобы все пальцы, как он выразился, были «мягко и прямо». Это означало, что они должны быть и не полностью выпрямлены, и не совсем согнуты, так, присогнуты: «хотя прямой, но немного согнут». Когда-то он образно, но непонятно сказал «кажется, да – кажется, нет». Важным оказалось также, чтобы ни один палец не был сколь-нибудь опущен вниз. «Сгибать потом, сейчас – нет», – было его наставление. В целом сверху все выглядело так, будто ладонь со свободно растопыренными пальцами спокойно лежала на поверхности воды. У назвал это «ровные ладони».

С яйцами под мышками я отстоял невесть сколько. Пот стекал с меня и капал в пыль. Было тяжело и «ответственно», как той курице, которая клюет-клюет, а умом – на яйцах. Хорошо, что У не додумался мне «на ровные ладони» по яйцу взгромоздить…

Урок выдался тяжелым, но, к счастью моему, не бесконечным. У пришел, «разрядил» меня, сказал вроде «Вольно!» и удалился. Да вскользь обронил, что это и есть «правильный столб до конца». Я решил «по горячим следам» сделать зарисовки для памяти. Одна картинка изображала положение стояния сбоку, вторая – как стоит У. Интересно, он становился таким маленьким, аккуратно «стянутым» к центру, будто сидел стоя, будто удобно устроился на высокой скамейке, только без скамейки. Ладони же всплыли и так и остались на поверхности воды. Или на большом-большом шаре, подумалось мне.

«Вот опять стою я перед строем, но на этот раз к нему лицом. Кажется, чего-то удостоен, награжден и назван молодцом». У отпустил меня на неделю в автономное столбостояние: два столба в сутки. Когда «столбенеть» и где – на мое усмотрение. Или утром и вечером, или в полдень и полночь: ранним утром активен меридиан легких, а так как дыхание и воздух – основа всего, то это время считается особенно полезным – утром природа просыпается, все кругом особенно свежо и Ци на подъеме. Вечером хорошо заниматься, чтобы восстановиться после утренних занятий. Желательно не сразу перед сном, а то набранная Ци будоражит, как чашка кофе. Правда, существуют люди, для которых кофе является снотворным, но это не про меня. В полдень Ян начинает переходить в Инь; в полночь Инь начинает переходить в Ян – очень важные моменты и состояния Вселенной. Главное, нельзя стоять перед едой и сразу после еды – пищеварение требует больших затрат энергии, отвлечение ее от этого дела может навредить.

Регламент стояния – по половине часа. Считается, что за это время Ци и кровь делают полный оборот по телу. Часами у меня выступают «палки-вонялки»: одна палочка благовоний тлеет почти 30 минут. У снабдил меня несколькими упаковками. На каждой пачке – крестик, означающий число 10: десять палочек в каждой упаковке. Стоящему от воскурений легче стоять, учителю легче считать, сколько «отстолбил» стоящий.

– А если ученик не станет стоять, просто сожжет или выбросит палочку?

У долго не мог понять, наконец, сообразив, о чем идет речь, сухо ответил:

– Ученик не может обманывать учителя, потому что сильно уважает! Учитель, которого можно обмануть, – это не Учитель! Человек стоит в столбе – Ци наполняет его, как вода, которая капает в горшок. Я посмотрю и увижу, сколько натекло… Место для занятий выбирай себе сам. Стань, расслабься, любуйся природой, водой, небом, солнцем, звездами. Если все сделаешь правильно, будешь радоваться, сделаешь неправильно – намучаешься!