Загадай желание! - Фарр Диана. Страница 23

Впрочем, Натали не заметила, какое впечатление произвели ее слова, и весело продолжала:

– Но самое главное, как мне кажется, это то, что она любит читать и рисовать. А ребенка, который получает искреннее удовольствие от учебы, очень легко учить.

Малком откашлялся и заметил:

– Вы подтверждаете впечатление, которое создалось у меня самого. – Он взглянул на нее и криво усмехнулся. – До сего момента, однако, я считал, что являюсь жертвой родительского тщеславия. Вы первый человек, чье мнение совпадает с моим. Скажу вам больше: самые авторитетные врачи центральной Англии в один голос утверждают, что Сара слабоумная. Натали изумленно воззрилась на него:

– Не может этого быть! Любой, кто пообщается с вашей дочерью хотя бы пять минут, сразу поймет, что она необыкновенно умна.

Малком насмешливо взглянул на нее.

– Единственное, что может быть понятно при общении с Сарой, – это то, что она странная девочка. – Сказав это, он почувствовал знакомое стеснение в груди: неприятные воспоминания вновь дали о себе знать. Отвернувшись, чтобы не встречаться с Натали глазами, он проговорил: – Большинство людей замечают в первую очередь ее странности, а не ум.

Натали молчала, и Малком покосился на нее. Она смотрела отсутствующим взглядом в тарелку и хмурилась.

– Ну что? – с вызовом спросил он. – Неужели вы, проведя с ней целое утро, этого не заметили?

– Она не похожа на других детей, – согласилась Натали. – Вы мне об этом говорили.

– Вы не считаете ее глупенькой, и за это я вам благодарен. Но не произвела ли она на вас впечатление ленивой, или своевольной, или непослушной?

Голос его прозвучал более резко, чем ему самому бы хотелось. Натали оторвалась от созерцания тарелки. Во взгляде ее сквозил упрек.

– Нет, сэр, – ответила она. – Она милая, застенчивая девочка. Ничего ненормального в ее поведении я не заметила. Разве что… – Не договорив, она прикусила губу, словно сердясь на себя. – Нет, совсем ничего, – запинаясь, договорила она.

Воцарилось молчание, во время которого Малком задумчиво выбрал персик из вазы с фруктами, стоявшей посередине стола.

– «…совсем ничего», – повторил он наконец. – И в то же время вы согласились со мной, когда я сказал, что она не похожа на других детей.

Натали покраснела и, избегая смотреть на него, принялась медленно намазывать масло на хлеб.

– Мне кажется, она одарена чересчур богатым воображением, к тому же обладает замечательной способностью отрешаться от всего мира и сосредоточивать все внимание на работе, которой занимается, особенно если она ее интересует. Я думаю, именно эти две ее характерные черты – особенно последняя – создают впечатление, будто девочка ленива и непослушна. Или, если хотите, слабоумна.

– Как это?

– Очень просто. Если кто-то отдает Саре приказание, в то время когда мысли ее где-то бродят, она его не слышит. И этот кто-то делает вывод, что девочка его не понимает, а следовательно, она не слишком умна. А если делается вывод, что она не желает ему подчиняться, ее сочтут ленивой либо своевольной. – Помолчав, Натали с вызовом взглянула на него: – К несчастью, многие люди враждебно относятся к тому, чего не понимают. И мне кажется, их раздражает в Саре то, что проблемы, всецело занимающие ее внимание, часто им непонятны.

– И вы не считаете это ненормальным?

– Нет, сэр. – Натали выпрямилась на стуле. – Рассказать вам, что я еще думаю? – Она взглянула на него, вскинув брови.

– Прошу вас, мисс Уиттакер, сделайте одолжение.

– Хорошо. Меня меньше беспокоит тот факт, что Сара витает в воображаемом мире, и гораздо больше – что именно она воображает. Не всегда, но часто. – Она покраснела, однако смело встретилась с ним взглядом. – Слишком часто, как мне кажется, она воображает себе, что может быть наказана за любую, даже самую ничтожную провинность. Признаюсь, мне бы хотелось знать, чем вызван этот страх, прежде чем браться за решение других проблем. По-моему, ей вредит не ее чересчур богатое воображение, а постоянные переживания и волнения.

Мал ком никак не ожидал, что мисс Уиттакер сделает подобные выводы. Острое чувство вины захлестнуло его. Поднявшись из-за стола, он подошел к перилам веранды и, стоя спиной к Натали, попытался успокоиться.

Он сам виноват в том, что происходит с его дочерью, однако, зная это, понятия не имеет, как найти выход из создавшейся ситуации. Неужели он всерьез рассчитывал, что эта неопытная девушка, сидевшая сейчас за столом, поможет ему в этом? Да, с горечью подумал Малком, именно на это он и рассчитывал. Непонятно все же, почему он возлагал свои надежды на доброе сердце мисс Уиттакер и ее интуицию. И теперь ему придется расплачиваться за то, что он пошел на поводу у своих чувств. Натали оказалась слишком проницательна и чересчур откровенна.

– Мисс Уиттакер, – сдавленным голосом произнес он, – прошлого не изменить. Оглядываясь назад, ничего не достигнешь. Мы должны смотреть вперед. – Он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Я привез сюда Сару, чтобы начать новую жизнь. Вы правы: у нее и в самом деле появилась привычка ожидать, что с ней случится что-то ужасное. Мы с вами должны сделать все, чтобы эти страхи искоренить. Только в этом случае можно надеяться, что она избавится от них.

«И станет нормальным ребенком», – подумал Малком. Нет, на это вряд ли можно рассчитывать.

Натали изучающе смотрела на него, словно хотела по выражению его лица прочитать ответы на все свои вопросы. Малком же усиленно пытался сохранить бесстрастное выражение, моля Бога, чтобы Натали перевела разговор на другую тему. Но ее последующее замечание повергло его в изумление.

– Вы очень ее любите.

Застигнутый врасплох, Малком сказал то, что думал:

– Она самое дорогое, что у меня есть на свете.

И, сердясь на себя, раздраженно почесал подбородок. Ему было стыдно, что он не сумел сдержать своих чувств по такому пустячному поводу. По крайней мере человеку, который его совсем не знает, повод мог показаться пустячным. Однако на лице Натали не отразилось ни презрения, ни смущения. Похоже, ее нисколько не удивила его откровенность. Она понимающе кивнула и, с жалостью глядя на него, просто сказала:

– Я очень рада. – И, помолчав, пообещала: – Я сделаю все от меня зависящее, чтобы Сара перестала испытывать страх. Думаю, если она постоянно будет чувствовать доброе отношение к себе, это сильно поможет делу. Но если вы считаете, что мне следует вести себя как-то по-другому или, наоборот, чего-то ни в коем случае не делать, прошу вас, скажите мне об этом сейчас.

Как она спокойна и как умна! И как ему повезло! Не веря своей удаче, Малком покачал головой.

– Наверное, мисс Уиттакер, мне вас послало само провидение. – Он пытался говорить шутливо, но голос его дрогнул.

Натали лукаво взглянула на него:

– Вы имеете в виду – звезды?

Малком почувствовал себя так, словно с плеч его свалился тяжелый груз.

– Во всяком случае, что-то неземное. – Он вернулся к столу. – Надеюсь, ваш день пройдет так же хорошо, как и утро. Могу я проводить вас вечером домой?

Натали взглянула на него слегка боязливо.

– Конечно. Если пожелаете.

– Между прочим, вам не следует беспокоиться по поводу того, что ваших родственников встревожит ваше долгое отсутствие. Я взял на себя смелость сообщить им, где вы находитесь, и пообещал, что вы вернетесь после ужина.

Натали улыбнулась одними губами.

– В этом не было никакой необходимости, но тем не менее я благодарю вас. Если мои родственники заметят мое отсутствие – в чем я весьма сомневаюсь, – они будут знать, где меня искать. – Она подняла вилку и принялась рассматривать наколотый на нее кусочек цыпленка. – Хотя, думаю, вы поступили правильно, – задумчиво произнесла она. – Гектор может решить, что я ушла навсегда: мы с ним вчера крупно повздорили. Бог знает, на какую пакость он может пойти, если решит, что я не собираюсь возвращаться домой. Вполне вероятно, что он послал бы за мистером Браунбеком.