Загадай желание! - Фарр Диана. Страница 3
И ведь она прекрасно с этим справлялась, с тоской подумала Натали. К сожалению, Гектор сказал правду: Кросби-Холл – дом, в котором она прожила всю жизнь, никогда ей не принадлежал. И сейчас настоящая хозяйка Кросби-Холла, Мейбл, попыталась заменить ее во всем.
Сверху все так же доносились визгливые крики и бурные рыдания: настоящая хозяйка Кросби-Холла каталась в истерике. Скоро она вызовет служанку и весь дом будет стоять на ушах. В очередной раз. И как только Мейбл не надоест то и дело разыгрывать один и тот же спектакль и выставлять себя на посмешище?
Больше Натали не могла это выдержать. Нужно уйти отсюда и как можно скорее выйти на воздух, подольше погулять и хоть немного побыть в одиночестве.
Переодеваться и причесываться Натали не стала. В коридоре рядом с кухней у нее всегда стояла пара старых туфель и шляпа с большими полями. Она надела их, натянула перчатки и, выйдя из дома, направилась в сторону полей. Несколько шагов от дома – и визгливых голосов Гектора и Мейбл уже не слышно. Натали шла вперед, и постепенно на душе у нее становилось все легче.
С запада дул свежий ветерок, принося благодатную прохладу. Он становился все сильнее, все неистовее теребил поля шляпы, и Натали, остановившись у низкого забора, потуже завязала ленты под подбородком и постояла немного, обозревая раскинувшиеся на горизонте холмы, покрытые сочной зеленой травой, в которой кое-где мелькали радующие глаз островки золотистых цветов. Вдалеке виднелось поле цветущего льна – словно огромное голубое озеро. Прелестный летний денек подействовал на нее благотворно: она почти успокоилась.
– Натали Уиттакер, – прошептала она, – тебе следует чаще думать о том, что хорошего ты сделала в жизни, а не жалеть себя.
В основном жизнь ее не так уж и плоха. У нее есть крыша над головой, и, видит Бог, крыша эта надежная и прочная. В мире множество людей понятия не имеют, когда им в следующий раз доведется поесть, и доведется ли вообще. Есть женщины, которых унижают и оскорбляют, которым приходится голодать или работать до изнеможения. Нужно благодарить Господа за то, что она живет, ни в чем не нуждаясь, и перестать сокрушаться по поводу своей беспомощности и отсутствия свободы.
Но как же они ее раздражают!
Нахмурившись, Натали зашагала, осторожно ступая, по полю, на котором во многих местах не было травы – овцы хорошо ее пощипали. Какой смысл отрицать очевидное: ей до смерти надоело врать самой себе, что все у нее нормально, что она счастлива и жизнь ее прекрасна? И вовсе она не счастлива, а жизнь ее и жизнью-то не назовешь. Так, жалкое прозябание. И чувствует она себя так, как безымянные узники Бастилии, покинутые и забытые всеми на свете. Девочкой она мечтала о романтике и приключениях, но, наверное, у романтики и приключений есть более важные дела, чем посещать ничем не привлекательную девицу, живущую в Богом забытой деревушке. Во всяком случае, они там ни разу не появились. А приличной молодой девушке не пристало срываться с места и отправляться на их поиски.
В такие дни, как этот, сердито размышляла Натали, она готова была убить себя за то, что отвергла Джаспера Фарнсуорта. Похоже, Энн с ним вполне счастлива, значит, Натали не заметила в нем каких-то положительных черт. Да и возит сквайр Фарнсуорт свою жену в Лондон раз или два в год. Следовательно, Энн Фарнсуорт живет более интересной жизнью, чем она. Не говоря уж о том, что у нее есть дети! Право, нет справедливости на свете!
Натали вздохнула и покачала головой. Что толку сожалеть о том, чего нельзя изменить? И к тому же всякий раз, когда видит сияющее лицо сквайра, она вспоминает причину, по которой не вышла за него замуж. Джаспер – человек добрый и веселый, но ведь когда выходишь замуж, надеешься по крайней мере на то, что поцелуи мужа будут доставлять тебе удовольствие. А она не могла думать о них без содрогания. Так-то вот…
Самое ужасное, что ей уже двадцать четыре года! А на Рождество исполнится целых двадцать пять лет. Прожить почти четверть века и так бездарно потратить время! От одной этой мысли с ума можно сойти! Ни мужа, ни детей, ни дома, ни работы. Ничего! Жалкая, ни на что не годная особа – вот что она такое. А теперь, когда у нее отняли возможность вести дела в Кросби-Холле, ей вообще остается только руки на себя наложить.
Как жаль, что Дерека нет сейчас дома! Хотя юридически единственный наследник Кросби-Холла – это его брат Гектор, так что Дерек мало чем мог бы ей помочь, но он бы не дал ее в обиду, защитил от издевательств Гектора и его противной женушки Мейбл. А если бы не смог защитить, пошутил бы с ней вместе, посмеялся – и плохого настроения как не бывало. Натали скучала по нему каждый день, но особенно сейчас, когда чувствовала себя такой одинокой. Оказывается, самое тяжелое испытание из всех, какие ей когда-либо довелось пережить, – это отойти на второй план, признав хозяйкой Кросби-Холла Мейбл Уиттакер.
Оторвавшись от грустных мыслей, Натали огляделась по сторонам. Надо же, она, даже не заметив этого, дошла аж до Хитчфилда! Натали остановилась. В этой деревушке ее все знали, и ей не хотелось появляться перед знакомыми в старой шляпе, в какой она обычно копалась в огороде. Кроме того, после прогулки по полям она, должно быть, вся раскраснелась и волосы ее растрепались. Нужно возвращаться домой. Но едва Натали решила повернуться и пойти назад, как в глаза ей бросилось ярко-синее пятно.
Перед единственным в деревне постоялым двором стояла незнакомая маленькая девочка, хорошенькая, как кукла, и великолепно одетая. Малышке было от силы пять-шесть лет, однако никого из взрослых рядом с ней не было. Именно цвет ее плаща и привлек внимание Натали. Она бы наверняка повернулась и пошла своей дорогой, если бы не одно весьма странное обстоятельство: девчушка разговаривала сама с собой.
Причем разговор этот шел на повышенных тонах. Крошка явно с кем-то горячо спорила. Вот она погрозила пальчиком, словно браня собаку, потом сделала три маленьких прыжка вправо и остановилась на одной ноге, так и не поставив вторую на землю. Несколько секунд она стояла, покачиваясь, пытаясь удержать равновесие, потом медленно подняла полы плаща, словно хотела подняться в воздух и улететь.
Натали улыбнулась. Что-то в малышке тронуло ее душу. Она направилась к ней и, подойдя, поздоровалась:
– Добрый день.
Похоже, девочка была настолько погружена в свой воображаемый мир, что вздрогнула и тихонько ахнула.
– Прости, пожалуйста, – вежливо обратилась к ней Натали. – Я не хотела тебя напугать.
Малышка осторожно поставила ногу на землю и опустила плащ. Подняв голову, она взглянула на Натали. Лицо ее было очень серьезным и слегка испуганным.
– Я не слышала, как вы подошли, – наконец ответила она.
– Конечно, – согласилась Натали. – Ты ведь была занята. – Она улыбнулась. – Могу я спросить тебя, чем ты занималась?
На лице ребенка отразился страх, потом оно приобрело виноватое выражение.
– Ничем, – прошептала она.
Натали сразу пожалела о том, что задала этот вопрос. Может быть, малышка стыдится своего чересчур богатого воображения? Повинуясь безотчетному порыву, она опустилась перед ней на корточки, словно собираясь поделиться секретом.
– Когда я была такая же маленькая, как ты, – тихо заговорила она, – я придумала себе кошечку. Ее звали Клара.
Девочка взглянула на нее с интересом и с некоторой настороженностью, словно ей очень хотелось поверить Натали, но она не осмеливалась.
– Правда-правда?
– Правда. Клара была такая же забавная, как живой котенок. Она всегда подбегала ко мне на зов. Не всякий настоящий котенок так себя ведет.
Маленькие плечики выпрямились, кажется, девочка чуть-чуть расслабилась.
– А она умела мяукать?
– Конечно. Она так красиво мяукала. Хочешь, скажу тебе что-то по секрету?
Малышка кивнула. Глаза ее на маленьком, бледном личике казались огромными. Натали подмигнула.
– Клара умела разговаривать.
Девочка восхищенно взвизгнула.