Наследие белых богов - Сидоров Георгий Алексеевич. Страница 5

Когда с окном было покончено, я взялся за изготовление двери. Досок у меня, естественно, не было, и мне пришлось использовать для её изготовления лиственничный кругляк. Обтёсывая с двух сторон брёвнышки, я подгонял их друг к другу и связывал деревянными шконтами. На этот раз дырки для них я сверлил найденным мною старинным ржавым сверлом, которое заменило мне старый кованый гвоздь. Когда дверь была собрана, я обвязал её рамой и пустил продольный брусок для прочности. Осталось придумать к ней хоть какие-то навесы. Дело осложнялось тем, что у меня не оказалось ни одного подходящего ремня. Кроме того, в моём арсенале инструментов отсутствовали гвозди. И тут меня осенило: «А что, если ту часть двери, на которой обычно ставятся навесы, заключить в обычный свободный паз? Она будет приоткрываться и позволит входить и выходить, но не упадёт из проёма».

Сказано – сделано. Я сходил в лес, подыскал для такого дела нужную мне сушину и вырубил с помощью своего уродливого топора нечто наподобие доски. Но доску сделал несколько необычную, с утолщениями на концах, чтобы появилось пространство, на которое дверь может открываться. Когда импровизированная доска была готова, я прикрепил её с помощью деревянных гвоздей к косяку и вставил в её проём свою, сложенную из кругляка дверь. Ограничитель получился неплохой. Он позволял войти и выйти из помещения и в то же время хорошо удерживал дверь на своём месте. Когда я заканчивал с дверью, резко упала температура и снова пошёл снег.

«Пока земля не превратилась в камень, надо успеть сложить печь, – вертелось в сознании. – Успеть, успеть, но как? Совершенно нет времени, и так зима на неделю задержалась».

Ночью в своём спальнике я по-настоящему замёрз. Чтобы согреться, пришлось развести костёр.

«Не успеваю, – думал я. – На дворе мороз, а у меня до сих вор нет печи, – греясь у огня, я смотрел в темноту, думая о своём положении. – Неужели так у костра и придётся провести зиму? Если с печью не получится, то по-другому никак».

В том, что взбесившийся дедушка в свои хоромы меня не пригласит, я не сомневался. Да и жить у него на положении раба мне не хотелось. Но и у костра просидеть всю зиму, с её пятидесятиградусными морозами, я тоже не хотел. Значит, надо любой ценой сложить печь! И с раннего утра я взялся за работу. Благо земля за ночь не успела промёрзнуть, и я легко вытаскивал из неё присыпанные снегом подходящие камни. На их заготовку у меня ушёл весь световой день. К вечеру земля совсем остыла и каждый камень приходилось добывать с боем, но я уже не паниковал. Мне было ясно, что успеваю: ещё пару дней более-менее нормальной температуры – и в моём убежище появится печь. Теперь встал вопрос с раствором. – «Надо принести с озера песок и отыскать где-то глину. У костра с раствором я справлюсь и в морозюку», – рассуждал я.

Не жалея лезвия топора, я нарубил пару мешков серого гранитного песка, а глину накопал в своём срубе. Теперь осталось дело за раствором. На месте своего костра я выкопал деревянной лопаткой яму, наполнил её принесённым песком, потом в котелке стал кипятить воду и заливать ею свой песок и ту глину, которую попытался с ним смешать. Через пару часов моя яма наполнилась сносным раствором.

– Всё, пора начинать! – сказал я себе. – Пока погода позволяет, надо торопиться.

И я быстро стал выкладывать нечто похожее на небольшую русскую печь. Проект подобной печи сложился в моём сознании несколько дней назад. Русский камин решал вопрос ещё и с освещением, что было для меня тоже важно. Когда зимние дни станут совсем короткими, то в доме будет не только тепло, но и светло. Во всяком случае, читать рядом с печью будет можно. К вечеру саму печь я почти сложил, осталось вывести трубу. И тут я понял, что без задвижки тепло из дома через трубу будет уходить.

«Из чего же её смастерить? – ломал я голову. – Вот бы найти каменную плоскую плиту. Из неё бы задвижка вышла».

Назавтра я отправился искать россыпь щебня. Километрах в пяти ниже по ручью я её обнаружил. Среди камней откопал и нечто похожее на плоскую каменную пластину. Тяжёлым валуном я отколол от неё лишнее и с гордым видом направился назад к своему зимовью. Теперь осталось эту плиту каким-то образом приспособить в трубе вместо задвижки. Для этого пришлось снова дробить камень, вставлять в трубу куски гранита так, чтобы они не мешали моей задвижке, – и всё это на лютом холоде и голыми руками. Было уже не менее десяти-двенадцати градусов ниже нуля, но, увлечённый работой, я не ощущал холода. Спешная работа по приведению сарая в жилое состояние отняла у меня всё время, а скудные запасы рыбы, которыми я располагал в начале своего грандиозного проекта, давно кончились.

«Скорее бы закончить трубу, –- торопил я себя. – Главное – это тепло. С голода я не умру, а от холода – запросто».

Наконец моя труба подошла к потолку. Теперь надо было вывести её в приготовленное отверстие и вокруг все щели заполнить сырой глиной и засыпать толстым слоем песка. Но из-за сильного мороза, который неожиданно ударил ночью, эту работу я кое-как закончил лишь к вечеру следующего дня. Зато какова была моя радость, когда я растопил свою печь и через час мой балаган-сарай наполнился животворным теплом. «Пусть в моём дворце нет пола, пусть вместо него голая земля, – рассуждал я. – Это уже не страшно. Главное – я в тепле, а земляной пол выровняю и, кто знает, если мне повезёт на охоте, застелю какими-нибудь шкурами. Теперь нужно сделать стол и кровать! Сидеть можно и на чурбане. Благо у меня в руках неплохая ножовка. Мебель я делал уже при свете своей печи. У окна я вбил в землю четыре лиственничных кола, привязал к вырезанным в них пазам два поперечника и из кругляка собрал нормальный стол. С кроватью получилось ещё проще. Назавтра я принёс из леса два бревна и на них положил крепкие стволы ели. Кровать получилась куда с добром. На неё я постелил свою палатку и положил спальник.

«Теперь можно справлять новоселье! – радовался я. – Пусть трещат морозы, в моём убежище я не замёрзну. Сейчас пора подумать о пище и одежде».

Только тут я вспомнил, что последние трое суток толком ничего не ел, а пил только горячий брусничный чай, но без сахара, потому что он у меня давно закончился. Вечером, улёгшись в натопленной избушке, я стал обдумывать дальнейшие действия. Я понимал, что после спада нервного напряжения, который непременно скоро произойдёт, я буду походить на сонную муху. Нужно завтра пойти на рыбалку и постараться наблеснить побольше рыбы. Без запаса рыбы на охоту идти глупо, но чтобы выйти на лёд озера, нужна тёплая одежда и обувь. Мои резиновые сапоги для такого дела не годятся – я сразу же останусь без ног. Не помогут и камусные [11] носки, потому что в резине ноги всегда сырые.

«Что же делать? А что если выскоблить сухую оленью шкуру и из неё сшить себе нечто наподобие носков, которые можно будет надевать в камусные тапки? Сымские эвенки подобную обувь называют «лугду». Я достал из вещевого мешка капроновые нитки, иглу и стал раскраивать сухую оленью шкуру. Потом каждый кусок я тщательно выскоблил и отмял, осталось только сшить. Но прежде чем сесть за такое дело, я своим американским ножом срезал с заготовок весь лишний волос – они стали тоньше и заметно изящнее.

– Всё, теперь можно садиться за шитьё, – сказал я себе. – Носки получатся не толстые, следовательно в тапки они войдут.

Так и получилось. Мои импровизированные оленьи носки запросто вошли в камусные тапки, которые я сшил себе ещё по дороге к озеру.

«Хорошо бы к камусным носкам, чтобы в них не засыпался снег, присобачить какие-нибудь голяшки [12], – подумал я. – Из чего же их можно смастерить? Из вторых штанов нельзя, они уже сейчас мне нужны. Из куртки тоже. Может, из старой рубашки?»

Я разрезал одну из своих сменных рубах, и вскоре у меня появились на меховых мокасинах вполне надёжные голяшки. Когда в своей новой обувке, с топором в одной руке и удочкой в другой, я появился на озере, ко мне напрямик от места своей рыбалки направился дед Чердынцев. Подойдя метров на пять, он сделал гримасу презрения, покачал головой и сказал: