Наследие белых богов - Сидоров Георгий Алексеевич. Страница 7

«Таз бы себе соорудить из бересты, – думал я, отдыхая после ужина. – Только его не хватает для полного счастья, а ещё лучше слепить таз из глины. Тогда в нём можно будет не только мыться, но и греть воду. Только чтобы слепить что-то похожее на таз, потребуется хорошая шамотная глина, иначе изделие при сушке растрескается. Вместо шамота можно использовать песок, – вспомнил я. – Его можно надолбить у озера, а глины полно под ногами в моём жилище. Но это потом, на досуге, – отбросил я мысль о глиняном тазике. – Сейчас, пока мало снега и не так сильны морозы, надо пойти на охоту. Если мне не удастся добыть нескольких оленей или лосей, останусь я и без одежды, и без настоящих таёжных лыж. Фактически может произойти катастрофа: на одной рыбе я вряд ли протяну долго. Это в начале зимы она хорошо ловится, а когда ударят сильные морозы, рыба тоже уснёт. Да и лёд будет таким, что до воды не добраться. Меня может спасти только удачная охота. Надо всё успеть».

Вздохнув, я стал считать оставшиеся патроны. Их оказалось немало: целых двенадцать пулевых и пять заряженных картечью. Последние я отыскал в одном из карманов своего рюкзака. Очевидно, они там остались из кажущегося теперь далёким прошлого. Раскидав лишние патроны по карманам, я зарядил магазин своей «Сайги» и стал дожидаться рассвета.

«Куда идти, – думал я, – в незнакомые места за озеро или вернуться туда, откуда пришёл? Там, за грядою холмов, всё знакомо: в редком лиственничнике пасутся стада диких оленей, а вдоль ручьёв по ельникам можно натолкнуться и на лосей. Неплохо было бы взять с собой дедовских собак, – подумал я. – Но разве свихнувшийся со мной их отпустит? Конечно, нет! Наверняка понимая, что я собрался на охоту, собак своих он привязал».

Догадка моя оказалась верна. Когда рано утром я отправился к ручью, то увидел, что лайки деда сидят на привязи.

«Получается, что дедуля за мной внимательно следит, – усмехнулся я про себя. – Всё-то он предусмотрел. Даже вариант моего ухода в тайгу. А вдруг, пока я буду рыскать в поисках добычи, он спалит за компанию с банькой и моё импровизированное зимовье? – невольно пришло мне в голову. – С психикой у него нелады, от таких можно ждать чего угодно».

От этой мысли я даже остановился. Но, поразмыслив, пришёл к выводу, что вряд ли дед на это пойдёт. Хоть он и не в себе, но не до такой же степени, чтобы из неприязни ко мне сжечь свой же собственный сарай, к тому же утеплённый, с крышей и печью. Успокоившись и взяв себя в руки, я быстрыми шагами направился в сторону цепи холмов, которые, в силу обстоятельств, были мне знакомы. Туда, где, по моим расчётам, могут пастись стада оленей.

К полудню я поднялся на водораздел и стал внимательно осматривать местность. Оленьих набродов [18] была уйма, но их самих, сколько я не вглядывался в заснеженные склоны, так и не увидел. Поразмыслив, я решил сделать по лиственничному мелколесью большой круг, быть может, мне повезёт наткнуться на свежие следы оленьих жировок. Выбрав направление, я двинулся вниз по склону. Часа через три я замкнул свой круг и разочарованно осмотрелся. Мои усилия оказались напрасными. Свежих оленьих следов ни внутри круга, ни за ним не оказалось. Стало ясно, что олени покинули склоны холмов. Но кто их спугнул? Волчьих следов в лесу я не заметил, однако факт остаётся фактом. По неизвестной причине оленье стадо, примерно в 300-400 голов, оставило свои пастбища и ушло, судя по следам, куда-то на север.

Так как догонять стадо времени у меня уже не было, а зимний короткий день подошёл к концу, я занялся приготовлением бивака. Через час лагерь был готов, я разжёг костёр и стал готовить ужин. Кроме мёрзлой рыбы, у меня ничего не было, но это меня не смущало. Я пытался понять странное поведение оленей. «Кто их спугнул? Они ещё недавно были здесь, буквально пару дней назад, а теперь их след простыл. Ну и дела! – размышлял я. – Что же делать? Если стадо двинется дальше, за ним не угнаться. Хорошо, что ещё мало снега, но если начнутся снегопады – погоне конец, самому бы уцелеть».

И в этот момент, откуда ни возьмись, передо мной возникло ухмыляющееся лицо таёжного психа.

– Ну что? – скривились в ехидной ухмылке губы дедушки. – Как твоё ничего? Наверное, зуб на зуб не попадает? А я, молодец, температуру чуть понижу, градусов эдак на десять-двенадцать. Надо же тебя как-то развлечь, а то ты, я вижу, скоро со скуки помрёшь.

И тут до меня дошло, кто виноват в моей неудачной охоте.

«Конечно же псих-одиночка! Это его работа – перегон оленей на другое пастбище! Как до меня сразу не дошло! Ну и ну! Что же теперь делать? Если отшельник способен силой мысли гонять по горам стада копытных, то мне уж точно крышка – без тёплой одежды и пищи в тайге не выжить. Как это он ещё рыбу от моей проруби не распугал? – подумалось невольно».

От подобных мыслей всё у меня внутри похолодело, и, взглянув в омерзительно ухмыляющееся лицо психопата, я, еле сдерживая раздражение, спросил:

– Это твоя работа с оленями?

– А ты догадлив, придурок, – осклабилась физиономия психа. – И научился работать с образами, но ты всё равно с приветом. И большим, если не знаешь, что делать дальше.

– Что же ты с рыбами в озере так не поступил?

– Не захотел – и всё тут. Решил тебя немного подкормить. Чтобы ты дольше мучился, – и вызывающее тошноту лицо старика расплылось в довольной улыбке.

Через пару секунд оно растаяло. Я понял, что телепатическая связь прервалась, и теперь пришло время извлечь из нашего короткого диалога максимум полезного. «Дедушка всё время обращается ко мне со словом «придурок». Интересно, по какой причине? – задумался я. – Неужели на самом деле я выгляжу полным идиотом? Наверняка всё далеко не так. Тогда зачем старику меня оскорблять? А может, это вовсе не оскорбление, а подсказка? – пришло мне в голову. – Что-то за словом «придурок» наверняка стоит. Интересно, что? А не намекает ли Чердынцев, что я вполне могу влиять на происходящее, но намеренно не делаю этого? Влиять на ментально-волевом плане, блокируя его трафики намерения. Похоже, так оно и есть. Значит, дедушка что-то соображает, и не настолько он ко мне плохо расположен, как кажется, – подобный вывод заставил меня снова задуматься. – Понятно, что надо попытаться блокировать ментальные выпады старика, но как определить их направление и время? – почесал я затылок. – Придётся предельно мобилизовать свою интуицию, другого пути нет. Короче, если я хочу выжить, то должен, кровь из носу, преодолеть негативное поле дедушки, иначе дело – дрянь. Вот так барьер! Что ж, надо пробовать, другого не дано. Дедуля хоть и псих, но надо признать, что припёр меня к стенке. Да, он что-то сказал ещё и насчёт температуры. Неужели человеку под силу ею управлять? Такого я пока не слышал. Воистину этот Чердынцев не просто маньяк, но маньяк с размахом! Неужели и вправду мороз хряпнет под тридцать? Если такое произойдёт, то мне в моей осенней одежде придётся несладко, – подбросил я в костёр очередное полено. – Скорее, дед блефует, пытается меня напутать, хочет внушить мне страх перед его величеством. Зря стараешься, – вызвал я в своём сознании образ Чердынцева. – Перепугать меня тебе не удастся, и оленей я завтра найду, никуда они не денутся».

– Не денутся, говоришь? – зазвучал в моей голове скрипучий голос психа, и перед глазами мелькнуло его лицо. – Посмотрим!

Через секунду образ Чердынцева исчез, и я понял, что войну с невменяемым надо начинать этим же вечером, иначе может быть поздно. Сначала надо понять, каким образом старик воздействовал на стадо. Не мог же он каждому оленю вбить в голову, что пастись на этих склонах опасно. Скорее всего, мыслеформа дедушки воздействовала на психику вожака.

«Постой, постой! – остановил я себя. – Вот, оказывается, где собака зарыта: не вожак управляет стадом северных оленей, не бык, а старая опытная самка. Непростую задачу придумал мне свихнувшийся волхв. Каким бы я стал идиотом, если бы попытался воздействовать на ментальное поле несуществующего быка-табунщика. Наверняка дедушка уверен, что я так и сделаю. Не на того нарвался! – улыбнулся я сам себе. – Хоть я и вырос в городе, но знаний о природе у меня хватает».