Дом там, где сердце - Фаррел Шеннон. Страница 58

– Все это было слишком личное, слишком болезненное. Я не хотел обсуждать с тобой свою семью или Тару. Я просто хотел оставить это в прошлом.

– Но этого никогда не получалось, не правда ли? Я видела, как ты выглядел в Дублине – угрюмый, витающий где-то да­леко, поглощенный своей грустью. Но грусть – не лучший то­варищ, не так ли? Ты не впускал меня в свой мир, потому что не доверял мне. И даже сейчас ты мне не доверяешь.

Он протянул руку, взывая к ее пониманию.

– Я же говорю тебе, доверие здесь ни при чем. Мне было больно, вот и все, и я не видел смысла бередить старые раны. . Она зашагала перед ним взад-вперед, сжимая перед собой накидку, словно щит.

– Но ты же обещал говорить мне правду! И солгал, не на­рочно, нечаянно. Но как я могу теперь доверять тебе? Ты не подпускал меня к себе все эти месяцы. Даже когда мы обнима­ли друг друга, даже когда ты был во мне, между нами всегда было расстояние! Я знаю, что в прошлом Дуглас и Тара при­чинили тебе боль, но я была бы рада, если бы ты дал мне шанс помочь. Я знаю, какое это ужасное чувство.

– Ты? Принцесса из сказки? – презрительно усмехнулся он. Она подняла руку, чтобы остановить его насмешки.

– Пожалуйста, не начинай. Недавно ты уже объяснил пре­дельно ясно, что думаешь обо мне. Прости, что мне здесь не место. Но если не здесь, где же тогда? Уж точно не в Шотландии, после всего, что мне довелось пережить.

Его непоколебимое самообладание пошатнулось, когда он посмотрел в ее аметистовые глаза, наполнившиеся слезами.

– Твое место здесь, в моих объятиях.

Он привлек ее к себе и закрыл ее рот страстным поцелуем. Она изо всех сил уперлась ему на грудь и оттолкнула его.

– Но ведь ты только что сказал, чтобы я выходила за Кристо­фера! Как ты мог подумать, что мне придет в голову подчинить­ся ему! Ты совсем меня не знаешь, даже после всего, что было!

– Ты права, я не знаю тебя. Сейчас я чувствую, что ты для меня совсем чужая. Я даже не могу обнять тебя, чтобы ты меня не оттолкнула. Я вижу, что ты меня избегаешь, скрываешь от меня что-то, даже о моей сестре! Я думал, мы договорились быть честными друг с другом. И ты еще требуешь от меня правду! А как насчет того, чтобы я услышал правду от тебя? Ты не со­бираешься выходить за Кристофера, и ты знаешь о моем про­шлом, а ты не можешь просто простить меня? Я знаю, ты злишь­ся, что я от тебя что-то скрываю, но, похоже, здесь не только это! Ты убегала от меня всю последнюю неделю. Ты отталкивала меня так, словно испытываешь ко мне отвращение. Если ты не влю­блена в кого-то другого, скажи мне, что я не так сделал.

Мюйрин почувствовала, что слабеет, и подошла поближе, чтобы положить руку ему на талию.

– Ты прав, я злюсь и разочаровалась в тебе, и я растерялась от всего этого. Я хочу доверять тебе, и я уверена, что со време­нем смогу. Поверь мне, то, что я пока не с тобой, не имеет ни­какого отношения к тому, что ты сделал или не сделал, сказал или не сказал.

– Тогда зачем это? Почему нам нельзя побыть вдвоем? – Потому что я боюсь, – призналась она наконец.

– Боишься чего?

– Мы были неосторожны, Локлейн. Я удивляюсь, как я до сих пор не забеременела.

– А ты уверена, что не забеременела? – спросил Локлейн, и волнение отразилось на его красивом лице.

Она кивнула.

– Но почему именно сейчас? Раньше тебя это не беспокоило! Ты боишься, что это свяжет нас?

– Просто сейчас не время, учитывая голод и все, что проис­ходит. Прошу тебя, Локлейн, я не осуждаю какие-то твои действия, и это не имеет отношения к моим чувствам. Все дело в угрозах Кристофера и в том, что голод начинает одолевать нас. Ведь когда мы приехали сюда в январе, дела тоже обстояли ужасно, но тогда я по крайней мере была уверена, что у меня есть крыша над голо­вой и что я смогу, пусть даже тяжело работая, сохранить поместье. Но если я проиграю Кристоферу, ему достанется поместье, и мне придется начинать все сначала где-нибудь в другом месте. Это будет нелегко, и ты это знаешь. Я не хочу рисковать будущим ре­бенком в подобных обстоятельствах. Как ни странно, я рада, что Кристофер вернулся. Это помогло мне узнать всю правду о нас, расставить все по местам. Теперь я все знаю про тебя, Тару и тво­его отца. Мы с тобой никогда не говорили о будущем, о наших чувствах. В общем-то мы никогда не говорили о наших отноше­ниях. Все будто бы происходило в тумане, созданном нашими фантазиями в моей маленькой комнате. Но мне нужно знать, ка­ким ты видишь наше совместное будущее. Как ты считаешь, есть ли оно вообще? Всего несколько минут назад ты советовал мне выйти за Кристофера ради сохранения Барнакиллы.

Локлейн вздохнул. Он хотел сказать о своей искренней люб­ви к ней. Но в нем говорила гордость, и он попытался поступить благородно, отрекшись от нее.

– Я думаю, ты права, мы были неосторожны и глупы. Я дей­ствительно не знаю, что будет с каждым из нас через пять лет. Возможно, нам лучше разойтись сейчас, пока никто не причинил другому боль. Теперь я понимаю, что ты никогда не сможешь сно­ва доверять мне, после того как Циара рассказала тебе о отце.

Он развернулся, собираясь выйти.

Мюйрин побежала следом и, обогнав, встала перед ним, что­бы он посмотрел ей в лицо.

– Да не в этом дело! – Она пыталась взять его за руку. Ей очень хотелось сказать ему, как сильно она его любит, но как она могла это сделать после того, как он только что заявил, что не видит для них будущего? – Я тоже хочу быть честной с тобой, но есть некоторые вещи, о которых я не имею права рассказать, по крайней мере сейчас. А ты, кажется, так хочешь, чтобы мы больше не были вместе, что мне интересно, есть ли вообще смысл сохранить Барнакиллу и попытаться остаться здесь, если выяс­няется, что я никогда ничего для тебя не значила.

Локлейн протянул руку, погладил ее по щеке и крепко обнял.

– Прости, я причинил тебе боль. Я этого не хотел. Я хотел, чтобы тебе было хорошо, хотел быть с тобой. Да, это правда, я обманул тебя. Я бы никогда не привез тебя в эти руины. Но ведь ты осталась здесь не только из-за меня – я знаю. Ты тру­дилась больше, чем кто-либо в поместье. Но я не могу просто сидеть и смотреть, как ты теряешь драгоценные дни своей мо­лодости, чтобы заниматься адским трудом при такой ничтож­ной отдаче. Если Кристофер выиграет, то наш провал будет полностью на моей совести. Если же он проиграет, думаю, тебе стоит продать поместье.

– Но, Локлейн, ведь ты же уедешь вместе со мной, и Циара с нами? – мягко попросила Мюйрин.

Он отступил от нее на шаг и вздохнул.

– Если бы у меня было хоть что-то за плечами, я бы одарил тебя вниманием и подарками, о которых ты могла только мечтать. Но мне нечего тебе предложить, кроме себя, а этого недо­статочно. Все, что у меня есть, – это одежда на мне и мои руки, которые кое-что умеют.

– Для меня этого было бы достаточно, если бы ты был уве­рен, что любишь меня, – сквозь слезы проговорила Мюйрин, хватая его руку и прижимая ее к своей щеке.

– Я был бы уверен, что люблю тебя, если бы был уверен, что тебе будет этого достаточно, – признался Локлейн. – Но я очень боюсь, что потеряю тебя, если позволю себе тебя лю­бить. Да, я знаю, что ты волнуешься за меня. Но откуда мне знать, что все это не превратится в ненависть через пару-трой­ку лет? Или даже через два-три месяца? Ты просто разочару­ешься во мне. Я только отниму у тебя время. Мне нужно было отпустить тебя еще в августе, когда ты вернулась из Дублина такая расстроенная. Я не виню тебя, что ты тоскуешь по боль­шому городу…

Мюйрин горько рассмеялась и покачала головой.

– Нет, Локлейн, ты сильно заблуждаешься!

– А что же случилось, в таком случае? Почему ты избегала меня, как и сейчас? Боялась иметь от меня ребенка? На самом деле, после того как ты вернулась оттуда, ты уже не была такой, как раньше. Ты обвиняешь меня во лжи, в том, что я утаивал от тебя что-то, а сама ты разве не делала того же?

Мюйрин пыталась избежать взгляда его горящих серых глаз, но он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Аметистовый взгляд таинственно смешался с серым, когда он потребовал ответа.