Бешеная скачка на бледном коне, или по эту сторону магии (СИ) - Моносов Борис Моисеевич. Страница 18

Теперь мне надлежало восстановить в своей памяти массу событий. Простившись с Ибрагимом, я уехал из города, прихватив с собой Клауса. За это время он привязался ко мне и пожелал составить компанию в новом путешествии. Спокойно добравшись до владений нужного мне человека, я въехал в замок. Это была мощная родовая цитадель одного из влиятельнейших владык Германского мира. Герцог дал мне аудиенцию, получив через дворецкого мою записку, содержащую вместо верительных грамот один маленький значок. Отослав слуг, он горячо приветствовал меня жестами, исчезнувшими из обихода людей тысячелетия назад. У него было также много имен, как и у меня. Но главным его именем был номер. Он был Вторым Координатором Совета.

Ситуация сводилась к тому, что по каналу Инь на Землю попал некий «Ключ». Что это было такое, мы не знали. Было лишь известно, что замочной скважиной для этого ключа служил организм человека. С помощью неизвестных нам методов владелец «Ключа» изменял программу развития организма. В результате старение сменялось непрерывным развитием и "вечной молодостью". Омоложенный таким образом человек становился практически бессмертен. Этот подарочек представлял для человечества сильнейшую угрозу. Перенаселение, прекращение развития по всем параметрам — вот какие последствия проистекали от этого дара «данайцев». Кроме того, потомству такого омоложенного человека передавалась часть бессмертия, приобретавшего противоположное значение. Не передаваясь полностью, этот дар вызывал у потомков повышенную склонность к онкологии, причем по всей генетической линии. «Ключ» под именем Философского камня, эликсира бессмертия, или Золотой таблетки гулял по земле. Моей целью было настигнуть обладателей бессмертия. Для всех я становился алхимиком на службе богатого немецкого герцога, алчущего обрести тайну философского камня.

Поправив свой гардероб и запасшись деньгами, мы с Клаусом выступили в поход. След Философского камня мелькал среди дворов европейских монархов и исчезал в тайных обществах Магистров Черного Круга. Так в одной французской тюрьме сидел в лапах Святой Инквизиции неизвестный авантюрист, где-то выкравший крупицы элексира. Истратив их на демонстрацию трансмутации ртути в золото, он корчился на дыбе, с помощью которой иерархи церкви пытались выяснить тайну создания элексира. Неделя странствий, три мелких стычки с разбойниками и кошелек золота, врученный капитану стражи, и вот я у камеры проходимца. На мне мундир стражника, и я охраняю коридор. Через глазок я вижу на соломе истерзанное пытками тело. В конце коридора появляется капитан. Он дает мне знак, и я вхожу в камеру.

Мерзавца зовут Гильем, и это одно из многих имен мошенника. На его груди я вижу следы раскаленных щипцов, а на животе сплошное месиво. Пожалуй, его можно теперь считать мужчиной только условно. Все-таки мясники эти святые отцы. За те столетия, что они практикуются развязывать языки, можно было бы научиться работать тоньше. Увидев меня, он хрипит и тихо подвывает, видимо предвкушая новую пытку. Я подхожу и легонько бью его носком сапога в затылок. Он теряет сознание, и я ловлю его тонкое тело в свои цепкие объятия. Я вижу город.

Кажется, это Лондон. Нет, что-то другое, но в Англии. Наконец, я узнал место. Вот из дома выходит дворянин. Он идет ко мне спиной, оборачивается. я едва не вскрикнул. Это "Серебрянный Князь". Человек на соломе застонал и перевернулся на живот. Скорчился от боли, шаркнув раной по соломе. тут же схватился за пах и перевернулся на спину. Приложив руку к его груди, я наношу короткий удар ладонью в область сердца и выхожу из камеры. Капитан заглядывает в камеру, и, видя катающегося без сознания Гильема, удовлетворенно вздыхает. " Ну что? Не удалось?" — спрашивает он. Я молча киваю. Он, чувствуя, что деньги я обратно не потребую, выражает сочувствие. Выходя из тюрьмы, я вижу в камере мертвое тело Гильема. Как всегда этот удар вызывает смерть через десять минут." "Серебрянный князь" — сущее отродье Люцифера." — думаю я, сидя на скамье в носовой части небольшого парусника, пересекающего Ла-Манш. Рядом со мной прямо на палубе пристроился Клаус, поедающий жаренную колбасу, не забывая прихлебывать мерзкое кислое вино с виноградников южной Франции. Неожиданно для меня на палубе началась жуткая возня. Капитан, махая руками наподобие мельницы, гонял по палубе очумевших от страха матросов. "Корсары, милорд!" — закричал он, указывая на приближающийся парус. Мое спокойствие, видимо, нарушило все представления капитана об устройстве мира. По его мнению ученый человек должен был бежать на корму и вытряхивать штаны от одного вида приближающихся пиратов.

— Сколько их может быть на корабле? — спросил я, вглядываясь в примитивную оснастку.

— Человек сорок, милорд, с нас вполне хвати".

Я знал, что у нас на борту шестнадцать человек команды.

— У вас есть оружие?

Он, вытаращив глаза, посмотрел на меня: — У нас есть тесаки, милорд, но я думаю, что это ничего не меняет".

— Не называйте меня милордом, старина, зовите меня Дьявол. Просто бедный бродячий Дьявол. Он выпучил на меня глаза.

— Раздайте людям оружие, сейчас мы возьмем пирата на абордаж. Я вам покажу, на что способен бедный скучающий Дьявол.

Озираясь сумасшедшими глазами, он послал людей в трюм за тесаками. Построив их на палубе, капитан указал на меня: — "Милорд берет на себя командование и говорит, что он Дьявол. Команда смотрела на него стеклянными глазами. Люди слегка качались и, казалось, ничего не видели.

— Вы видели когда-нибудь берсеркеров, капитан? — спросил я у трясущегося морехода, — не отчаивайтесь, сегодня увидите.

Приказав капитану убраться с палубы, я укрыл своих людей за надстройками. парусами и бортом. Спустив половину парусов, наш кораблик медленно приближался к корсару. Большой парусник полным ходом шел к нам под католическим флагом Испании. С таким же успехом он мог поднять флаг любого европейского двора, так как сброд, на нем плававший, был интернационален. Абордажные крючья, взлетев над бортами, крепко сцепили оба корабля. С оглушительными криками вооруженные пираты бросились на нас. И тут на палубу начали выскакивать мои воины. Это были живые машины, настроенные на истребление всех вокруг. Мне оставалось только следить, чтобы они не поубивали друг друга. Никакие раны и кровь не могли остановить берсеркеров. Каждый из них владел всем арсеналом боевых приемов, накопленных мной за тысячелетия сражений.

Ужас охватил пиратов, попавших между шестнадцатью ножами моей мясорубки. В начале битвы пираты были отважны, потом смущены и, наконец, просто обратились в бегство. Они пытались обрубить канаты. стягивающие оба судна, но было уже поздно, так как четверо берсеркеров успели следом за пиратами перескочить на палубу их парусника. Новое побоище, в котором приняли участие еще десять моих воинов. закончилось полным уничтожением пиратов. Весь бой занял сорок минут. Основным оружием обеим сторонам служили кортики, тесаки и шпаги, хотя пираты несколько раз стреляли из мушкетов. У нас погибло три человека и еще четверо были тяжело ранены. Пока души их находились в моей власти, они не проявляли признаков слабости, но стоило бы мне их выпустить, как половина каманды со стонами упала бы замертво. Прихватив корабль корсаров в качестве приза, мы, наконец, пришли к берегу. Я приказал капитану помалкивать, а отнятую у пиратов добычу разделить с командой.

Попав на землю Британии, я постарался изменить облик. Раненого в битве Клауса оставил в трактире, снабдив деньгами и поручив хозяину за ним ухаживать. Проехав через Англию под видом купца, я почти без приключений добрался до места. Небольшой старинный городок был университетским центром и одной из студенческих столиц Европы. "Се-ребрянный Князь" числился профессором философии и добропорядочным христианином. Все вечера, свободные от лекций, он просиживал в тайном закутке своего дома. где оборудовал вполне приличную лабораторию. Поселившись в университетском городке, я открыл букинистическую лавчонку и стал искать контакты с местным духовенством. Отцы церкви настороженно отнеслись к моему сообщению. Им явно не хотелось ссориться с университетскими властями. Пришлось мне тайно провести одного из святых отцов в дом профессора философии во время лекции. Философский камень потряс не только монаха, но и меня. Светящаяся в темноте синеватым светом колба была холодна, как лед. Твердый прямоугольный брусок мрака был источником этого странного свечения. На следующий день профессора арестовали. Скорее всего, он бы удрал от них. но мне были нужны его показания. Договорившись с палачом, я поработал с «Князем» в камере пыток. Сообразив, с кем имеет дело, он сразу же рассказал о других обладателях камня.