Бешеная скачка на бледном коне, или по эту сторону магии (СИ) - Моносов Борис Моисеевич. Страница 20

В полном объеме восстановить сознание мне удалось к пяти годам, когда моя служебная карьера доросла уже до нашивок сержанта. Мой новый отец погиб внезапно и глупо. Будучи молодым красавцем, обладавшим некоторым состоянием и завидной родословной, он, следуя традициям рода, слыл охотником. В то время для поддержания репутации в его клубе было совершенно не достаточно блуждать по горам в поисках диких коз. Требовалось непременно путешествовать где-то в Полинезии или, на худой конец, в Африке и обязательно охотиться на тигров, львов и всякого рода носорогов. Один из таких ритуальных львов и стал для него последним.

После смерти отца семи лет от роду я оказался старшим мужчиной в доме, и местные крестьяне, совершенно кстати ни от кого не зависящие, по традиции стали именовать меня сеньором. Мать недолго оставалась вдовой, но согласно местным традициям мой отчим мог являться лишь опекуном молодого сеньора, то бишь моим. Школьные годы мне пришлось провести в закрытом привелигированном учебном заведении. по окончании которого я неминуемо должен был поступить в военное училище. Ни о каком призвании речи не было. Все решали родовые традиции. Согласно этим же традициям каждое лето своей школьной жизни я проводил на каникулах в родовом замке, штудируя под руководством матери и отчима этикет, геральдику и историю рода.

Бродя по горам, я познакомился с одним стариком. В соответствии с местными традициями он считался колдуном и близким знакомцем нечистой силы. Во-первых, он был мельник, а в этих краях считалось, что мельница без нечистой силы неработоспособна. Во-вторых, он собирал лекарственные травы, что создавало ему репутацию ученого, и в-третьих. он был закоренелый холостяк, что было уже явным признаком знакомства с нечистой силой.

Старик полюбил меня и постоянно пытался влить в «детское» сознание местные поверья, легенды и все то, что обычно именуется фоль-клером. Кстати, он рассказал о пещере в горах, являющейся прибежищем троллей и горных духов. Я насторожился и выпытал все, что он знал на эту тему. Интересно, что, передавая легенду из поколения в поколение, местные жители ни разу не предприняли попыток эту пещеру найти. Я же сразу понял, о чем идет речь, и, следуя его указаниям, отыскал заповедную пещеру, конечно же служившую с допотопных времен хранилищем Лунных Питрисов. Я мог оснаститься здесь чем угодно, включая два совершенно исправных летательных аппарата. Починив вышедшую из строя охранную систему, я взял-небольшой заряженный излучатель. Кстати, некогда такая охранная система родила легенду о пещере Али-Бабы. Старик- мельник по моей просьбе изготовил причудливую трость, в полость которой я вмонтировал излучатель. Теперь я был одним из самых вооруженных жителей этой планеты.

Когда я встал перед проблемой выбора военного училища, ни минуты не сомневаясь я выбрал авиацию. Во-первых, это вполне соответствовало амбициям семьи, во-вторых, некоторым образом должно было способствовать выполнению предстоящей мне миссии. Обучаясь в училище, я вступил в оккультный кружок, один из многих, популярных в то время. Оккультизм широко распространился в аристократических кругах как модное и престижное увлечение. Довольно быстро я приобрел некоторую известность в этих кругах как опытный магнитизер и специалист в области магических знаний.

Оккультное движение было поверхностной волной, связанной с движением в недрах общества "Вольных Каменщиков", или, как их еч'е называли, Массонов. Очень скоро я попал в поле зрения Мастеров Ордена и был принят в одну из тайных привилегированных лож. Движение проистекло из существовавшего ранее Ордена Розенкрейцеров-рыцарей Креста и Розы. Как и этот Орден, движение каменщиков носило международный характер. Особенное внимание привлекло к себе то, что происходило в Германии. Нарождающийся национализм странным образом сплелся там с оккультизмом и мистицизмом. Мне было совершенно ясно, что это новые побеги семян Инь-эгрегора. Немцы из «братства» были явно озабочены той черной мистической волной, которая поднималась на вершинах Третьего Рейха. Фюрер всех немцев возомнил себя новым Калиостро и рассчитывал утвердить в мире свой "Новый порядок". Более всего ему, естественно, мешал "избранный народ". являшиийся, как было сказано выше, хранителем идеи "Старого порядка", или «Закона». Не задумываясь, он создал концепцию "окончательного решения Еврейского вогфоса". Вторым мешающим фактором являлась церковь Христа, объединявшая своими идеями западный мир. Фюрер начал борьбу и с ней. Одновременно немецкие археологи и историки рыскали по земному шару и поисках «реликвий» прежних эгрегоров Инь, надеясь через них вновь обреет Силу. Возрождались древние ритуалы. Был создан мистический Черный орден Фюрера, предназначенный для претворения в жизнь его людоедских идей. Мистические атрибуты и символы для своих рыцарей фюрер беззастенчиво позаимствовал у гонимых им же «каменьщиков».

К моменту окончания мной училища и вступления в королевские военновоздушные силы в Европе уже бушевала война. В отличии от многих молодых аристократов, стремящихся в истребительную авиацию, я стал пилотом бомбардировщика. Это входило в мои планы. Летчики в этой войне были самой воюющей группой в армии. Сразу же после выпуска из училища большинство из нас приняло участие в боевых вылетах.

Довольно долго и удачно я участвовал в налетах на оккупированную немцами Францию и сам Рейх. Наконец, я почувствовал приближение момента реализации своих планов. Меня неожиданно вызвали в 'штаб. Незнакомый полковник принял меня в отдельном кабинете. Поздоровавшись, он выложил на стол маленькую золотую пластинку. Увидев знак Хранителей, я жестом указал на свою принадлежность к Координаторам. Удовлетворенно кивнув, Хранитель вытащил из нагрудного кармана кителя маленький золотой значок. Парящий кондор держал в когтях свастику внутри золотого венка на фоне римского двустороннего топора. Я взял значок и протянутую мне полетную карту. Особенностью этой карты являлась пунктирная линия траектории полета, обрывающаяся крестиком над территорией Рейха. Обратной трассы на карте не было.

Попрощавшись с полковником, я отправился к экипажу. Эти люди летали со мной всю войну, и наш экипаж, имея большое количество успешных боевых вылетов, считался счастливым. Будучи старшим по званию, я упорно терроризировал их парашютной подготовкой. Они роптали, но подчинялись в силу субординации и армейской дисциплины. На этот раз я особенно тщательно проверил укладку парашютов. Штурман получил в штабе обычную карту, а мне командир полка вручил обычное полетное задание. Наша авиация планировала провести массированный налет на объекты, находящиеся в глубине территории Рейха.

Поднявшись в воздух, мы легли на курс. Преодолев несколько линий ПВО немцев, мы вошли в индустриальную зону Германии. В заданном районе соединение распалось на эскадрильи, наводящиеся на различные объекты. Каждый самолет имел свою индивидуальную цель. После рассредоточения наших сил в игру вступили истребительные силы Люфтваффе. Завертелась воздушная карусель. Звено мессершмитов бросилось на перехват наших самолетов. Маневрируя и отстреливаясь, мы вышли на цель бомбометания. Зная, что мне осталось несколько минут, я стремительно избавился от бомбонагрузки. Последняя бомба покинула самолет, когда он загорелся, прошитый пулеметными трассами. Приказав экипажу прыгать, я занялся борьбой за живучесть самолета. Пробитые баки стремительно теряли горючее, в рабочем состоянии остался один двигатель, дымилась обшивка. Собирая остатки сил, я продолжал набор высоты. Внизу белели парашюты моего экипажа. Лихорадочно снимая форму королевских ВВС, я одновременно старался не выпустить из рук рычагов управления самолетом. Протянув как можно дальше в нужную мне сторону, я выпрыгнул из пылающего самолета. В руках был зажат мешок с одеждой, вытащенный из под кресла пилота. Парашют раскрылся нормально. Было смертельно холодно, так как я оставался лишь в нижнем белье. К сожалению, одеться в самолете мне не удалось. Сверившись с картой, я попытался сориентироваться и проделал маневр. Земля стремительно приближалась. Удачно приземлившись, я постарался как можно быстрее переодеться. Однако, закоченевшие руки плохо слушались. Еще в самолете я успел снять форму королевской армии, а нижнее белье, как и парашют, у меня были немецкого производства. Достав из мешка форму немецкого пилота, я быстро оделся.