Мечты сбываются! Метод мыслеформ - Блаво Рушель. Страница 12
Сверкнула молния, раздались раскаты грома… Меня что-то пронзило, на мгновение я испытал неимоверную боль, локализовать которую не берусь и сейчас (не знаю, в каком месте было больно, меня именно пронзило, я словно сам превратился в сгусток боли).
Очевидцы происшедшего с ужасом рассказывали, что молния угодила в меня и я упал на месте, как подкошенный. Ко мне тут же подбежали – я не подавал никаких признаков жизни; кто-то из ребят побежал за взрослыми, вскоре меня перенесли в дом, потом приехала «скорая», и я оказался в реанимации.
Кома
От удара молнии у меня случилась остановка сердца – это была клиническая смерть, которая бы перешла в биологическую, если бы за меня не взялся дед, оказавшийся в тот момент дома. Будучи потомственным лекарем и знахарем, он сразу начал реанимационные мероприятия, так что к моменту прибытия «скорой» мой моторчик хоть и слабо, но все-таки уже работал.
Однако в сознание я не приходил. Жизни и смерти предстояло бороться во мне довольно долго, и все это время я был в коме.
Когда человек находится в коме, окружающие предполагают, что он просто «выключен». Это не так. В это время душа покидает тело и устремляется в тонкий мир, между тем физиологическая жизнь продолжается; тем кома и отличается от собственно смерти: если произошла гибель физического тела, душа никогда не вернется в него из тонкого мира; кома же может окончиться воссоединением души и тела.
Душа обладает памятью. Правда, чтобы вытащить ее запечатления, приходится проделать ряд специальных манипуляций. Я восстановил практически все, что со мной происходило, когда я пребывал в коме.
…Итак, я лечу по длинному-длинному темному коридору. Он горизонтален – и мой полет кажется бесконечным. Темнота без какого-либо присутствия света и ощущение движения, и это все ощущения на первом этапе.
Затем, кажется, вечность спустя, в конце коридора забрезжил сначала даже не свет, а как бы предвкушение света. Я понял, что лечу не просто так, а во вполне определенном направлении, туда, где, по-видимому, бесконечный коридор заканчивается.
«И бесконечность имеет конец», – подумал я.
Мало-помалу свет в конце коридора набирал силу, становился ярче, и я по этим признакам понимал, что в скором времени мой полет прекратится.
И вот уже долгожданное отверстие, сквозь которое в коридор лился свет. Кажется, оно совсем невелико. Я успеваю ужаснуться: как же преодолею эту дыру? Я же достаточно велик, а в нее может пролезть разве что мышь… Между тем скорость моего полета предельна, дыра стремительно приближается, я успеваю испугаться перед столкновением, понимаю, что меня сейчас просто-напросто расплющит, но… вылетаю из темноты в свет, как какая-то стремительная ракета.
В тонком мире неактуальны пропорции мира физического.
Итак, я оказался в некоем месте, о котором не могу сказать ничего. Память о нем осталась у меня на уровне чувственных ощущений (и из этого можно сделать вывод, что чувства – функция души): я ощутил там огромное счастье (фактически блаженство), спокойствие, свет, тепло. Это было сродни уверенности, что больше ничего уже не надо, что теперь удовлетворены все желания, чаяния, стремления. Душа, казалось, пела и исходила радостью.
«Дома! – с ликованием звучало во мне. – Дома! Какое счастье, я дома!»
Я не знаю, сколько времени пробыл в состоянии такого ликования, я бы даже сказал – ликующего оцепенения. Постепенно, однако, эйфория моя сменилась рефлексией. Я стал думать о том, что мне здесь замечательно, но при этом я никогда не смогу помочь людям, оставшимся там, в физическом мире. И не только людям, но и животным, и растениям, и самому миру, который, конечно же, постоянно нуждается в помощи.
Мысли эти оказались для меня мучительны. Впустив их в себя, я лишился своей безмятежности; в мире света и покоя я начал испытывать тревогу и неудовлетворенность; данное место перестало восприниматься мною как земля обетованная и средоточие безмятежности. Я затосковал – и взмолился сам не знаю к кому: «Здесь хорошо. Это лучшее место, какое можно себе представить. Вернее, такое даже не представить. Сюда все стремятся, я уверен в этом. Но я хочу назад».
В ответ я услышал или почувствовал вопрос, обращенный ко мне: «Ты разочарован?»
«Нет, – ответил я. – Мне было бы хорошо здесь, если бы я не знал, что нужен там».
«Кому ты нужен там?» – спросили меня.
«Людям страждущим, больным телом и душой; зверям, растениям, физическому миру, о гармонии и здоровье которого заботились все мои предки. Теперь моя очередь, ведь я еще не успел ничего сделать. Мне рано на покой».
«Подумай, здесь только свет и радость. А там боль, проблемы, работа, скорби, недуги, слезы… Неужели ты хочешь туда?»
«Я хочу помогать людям! – стоял я на своем. – Я уверен в этом. Ведь я Блаво. Мы рождаемся, чтобы помогать всем, кто нуждаются в помощи!»
«Перед тобой выбор, – услышал я. – Смерть в физическом теле и переселение навечно в блаженство, у входа в которое ты сейчас находишься, или возвращение в юдоль физических мытарств и длительный отказ от блаженства».
«Я выбираю жизнь в теле. Я нужен другим, живущим в теле».
«Пусть так», – услышал я.
И тут же подул очень сильный ветер, который мгновенно перешел в ураган. Он подхватил меня и понес к тому самому отверстию, через которое я попал в преддверие мира вечного блаженства. Меня всасывало в эту дыру, как в воронку, – и вот я уже снова летел по темному коридору, все дальше и дальше от света…
Мой полет продолжался снова очень долго, в кромешной тьме. А потом… я открыл глаза и увидел белый потолок над собой. Пришла сестра и, увидев, что я пришел в себя, позвала доктора.
Я был в коме неделю – семь дней. Семь – счастливое число! Даже если семерка появляется там, где, на первый взгляд, ситуация чревата неприятностями и, более того, горем, она приносит счастье и успех!
Вернуться в жизнь было моим осознанным выбором. С тех пор уже сорок лет я занят служением людям и миру.
Знаете, очень многие люди жалуются на то, что устают, их раздражает, что кто-то просит о помощи, вообще чего-то для себя просит… Я скажу на это следующее. Морально устать можно только от самого себя. Когда ты помогаешь другим, когда ты востребован – это счастье.
Востребованность и чувство собственной нужности людям приносят ни с чем не сравнимое моральное удовлетворение.
А в покой и свет мы все успеем. Туда пускают всех без исключения. Вот там все отдыхают всегда.
Учитесь быть хозяевами своей жизни, не давайте себя подчинять ни людям, ни событиям, ни вещам
«Ты должен научиться!»
Что было после того, как я вышел из комы? Надо было восстанавливаться; неделя в коме весьма непростое испытание. Доктора предполагали возможность необратимых мозговых изменений, ожидали проблем с сосудами и выделительной системой.
Вся семья взялась поставить меня на ноги, применяя все средства из арсенала «неформатной» медицины.
Бабушка поила меня целебными отварами, мама усиленно медитировала на мое здоровье, заговаривала недуги, папа на утренней и вечерней заре отрабатывал со мной комплекс особых упражнений для реабилитации всех органов и систем.
Особо хочется сказать о моем дедушке, с которым именно в это время у меня возникла и сформировалась близость, очень повлиявшая на всю мою последующую жизнь.
Дед как человек пути
Мой дед по материнской линии (как, впрочем, и все Блаво) был необычным человеком, человеком Пути.
Разные люди исполняют в жизни разное предназначение: