От Вифлеема до Голгофы - Бейли Алиса. Страница 52
Именно таким способом Христос проложил путь к сердцу Бога. Только тогда, когда Душа научилась пребывать в одиночестве, сохраняя уверенность в божественности при отсутствии внешнего признания этой божественности, может быть познан, как непоколебимый и вечный, самый центр духовной жизни. Именно этим переживанием Христос подготовил Себя к Посвящению Воскресения и таким образом доказал Себе и нам, что Бог существует и что бессмертие божественности есть установленный и непреложный факт. Этот опыт одиночества, состояние, в котором ощущаешь себя лишенным всякой защиты, лишенным всего, что прежде считалось необходимым для самого существования, все это – отличительный признак того, что цель близка. Ученики склонны забывать об этом и многие задумываются, пытаясь понять, что испытывал Христос, терпя Свою муку, не был ли Он в тот краткий миг вновь “во всём искушаем подобно нам”; не в этот ли миг он дошел до самого дна этого страшного состояния и испытал то крайнее одиночество, которое испытывает каждый, поднявшийся на Крест Голгофы.
Несмотря на то, что каждый сын Бога на различных этапах своего Пути Посвящения подготавливается к этому последнему одиночеству периодами крайней отверженности, при наступлении конечного кризиса он должен пережить мгновения такого одиночества, 221] какое раньше он не мог бы себе и представить. Он следует по стопам своего Учителя и оказывается распятым перед людьми, покинутым своими собратьями и переставшим ощущать утешающее присутствие самой божественности, на которую Он привык полагаться. Когда Христос вошел, таким образом, в состояние внешней тьмы и почувствовал себя полностью покинутым всем, что прежде значило для Него так много, как с человеческой, так и с божественной точки зрения, Он дал нам возможность оценить глубину этого переживания и показал, что только через это состояние полной тьмы, которое многие мистики называют “темная ночь Души”, мы можем поистине войти в благословенное содружество Царства. Об этом переживании написано много книг, но оно – редкость, намного большая редкость, чем утверждает литература мистиков. Оно станет более частым по мере того, как все больше и больше людей будут проходить через ворота страдания и смерти в Царство Божие. Христос висел на Кресте, в ожидании, между небом и землей, и несмотря на то, что Его окружали толпы, а у Его ног стояли те, кого Он любил, Он был крайне одинок. Именно одиночество, когда тебя сопровождают, и ощущение крайней оставленности, когда тебя окружают те, кто пытается понять и помочь, и составляют эту тьму. Свет Преображения внезапно гаснет, и вследствие интенсивности этого Света ночь кажется еще более темной. Но именно во тьме мы познаем Бога.
Четыре Слова Силы уже произнесены Христом. Он произнёс Слово для плана повседневной жизни, Слово прощения, указав в нем принцип, на основе которого Бог работает со злом, совершенным людьми. Там, где присутствует неведение и нет никакого демонстративного неповиновения или неправильного намерения, там прощение гарантировано, ибо грех состоит из определенного действия вопреки предостерегающему голосу совести. Он сказал Слово, принесшее мир умирающему разбойнику, и объяснил ему, что тот получит не только прощение, но и мир и счастье. Он сказал Слово, 222] соединившее два аспекта, символически распинаемые на Кресте – материю и Душу, материю формы и совершенную низшую природу. Таковы три Слова физического, эмоционального и ментального планов, на которых человек привычно живет. Жертва всей низшей природы была совершена, и на три часа наступили безмолвие и тьма. Затем было произнесено то огромной важности Слово, которое показало, что Христос достиг стадии окончательной жертвы и что даже сознание божественности, сознание самой Души с ее силой и мощью, ее светом и пониманием должно быть положено на алтарь. Он должен был пережить период полного отречения от всего, что составляло Его истинное существование. Это вызвало крик протеста и вопрос: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?”
За этим последовали три других Слова, и в целом они имели иное качество. В слове “Жажду” Он выразил побуждающую силу каждого Спасителя. Это слово было неверно истолковано зрителями, которые придали ему самое естественное физическое значение; но оно, несомненно, имело более глубокий смысл и должно было относиться к той божественной жажде, которая охватывает сознание каждого сына Божьего, достигшего божественности, и которая указывает на его готовность взять на себя задачу Спасителя. Это характеристика всех тех, кто не может успокоиться на своем достижении, принесшем освобождение, но немедленно вновь направляется в мир людей и остается с человечеством, работая для спасения человеческих существ, пока все сыны Божьи не найдут свой путь назад, в дом Отца. Эта жажда спасти Души людей заставила Христа открыть дверь в Царство и держать ее открытой, чтобы подать нам Свою руку, помочь подняться и переступить порог. Это и есть искупление, и в этом искуплении все мы участвуем, но не с эгоистических позиций собственного индивидуального спасения, а исходя из сознания того, что мы избавляемся, избавляя, спасаемся, спасая, и когда мы помогаем достигать другим, нас 223] также допускают в Царство в качестве его граждан. Но это путь Распятия. Только когда мы сможем произнести пять Слов Могущества, мы действительно поймем значение Бога и Его Любви. Тогда путь Спасителя становится нашим путем. Жизнь Бога и Цель становятся открытыми.
Именно эту жажду мы разделяем со Спасителем, и именно мировая нужда (относительно несущественной частью которой является и наша собственная нужда) соединяет нас с Ним. Именно к “участию в страданиях Его” Он нас призывает, и требование, которое мы слышим, Он слышит также. Этот аспект Креста и его урок подытожен в следующих словах, которые оправдывают наше тщательное исследование и наше последующее посвящение себя служению Креста, которое и есть служение человечеству:
“Когда я... отворачивался от привлекающего мир зрелища Христа, распятого за нас, чтобы взглянуть на самые запутанные и скорбные жизненные противоречия, меня не удовлетворяли в общении с моими собратьями холодные пошлости, которые так легко слетают с уст тех, чьи сердца никогда не знали ни одной реальной муки и чьи жизни не знали ни одного сокрушительного удара. Мне не говорили, что все вещи были предназначены для лучшего, и не уверяли, что огромные несоответствия жизни были лишь кажущимися, но меня насыщали глаза и выражение лица Того, Кто на самом деле был знаком с горем; это выражение торжественного понимания, какое может промелькнуть между друзьями, вынесшими вместе какое-то необычное и тайное страдание и благодаря ему связанными узами, которые нельзя разорвать”. [227]
Затем Христос вдруг осознал чудо свершения, которое Ему удалось, так что с полным пониманием значения этого утверждения Он мог сказать: “Свершилось”. Он сделал то, что должен был сделать, воплотившись на земле. Врата Царства были широко открыты. Граница между миром и Царством была четко определена. Он 224] подал нам пример служения, равного которому не было в истории. Он показал нам путь, по которому нам следует идти. Он продемонстрировал нам природу совершенства. Ничего большего Он в то время сделать не мог, и потому мы слышим торжествующий возглас: “Свершилось”.
Лишь ещё одно Слово Могущества раздалось из тьмы, окружавшей умирающего Христа. Моменту Его смерти предшествовали слова: “Отче! в руки Твои предаю дух Мой”. Его первое и Его последнее Слово начиналось с призыва: “Отче!”, ибо мы – дети Бога, а “если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться”, [228] сонаследники славы, но также и сонаследники в страдании, которое должно быть нашим, если мир должен быть спасен и если человечество как целое должно войти в Царство Божие. Царство существует. Оно существует благодаря работе Христа и Его живому Присутствию во всех нас, существует сегодня, пока еще субъективно, но ожидая непосредственного осязаемого выражения...