Отчаянные меры - Фауст Джо Клиффорд. Страница 29

Когда его ноги оказались напротив стены, которая была позади него, он оттолкнулся и поплыл к двери на мостик. Остановился, чтобы передохнуть, и еще минуту потратил на то, чтобы дать отдохнуть больной руке. Затем нажал на кнопку доступа и вошел на мостик.

Мэй и Вонн склонились над панелью управления. Они живо беседовали на техническом языке, который Герцог еще не освоил.

– Не представляю, как ты летал,– заметил Вонн, перемежая свои слова жаргонными выражениями,– без второго пилота и без АПКВ.

– Я старался,– ответил Мэй.

– А вот и я,– сказал Герцог, стараясь говорить с энтузиазмом.

Мэй и Вонн повернулись в своих креслах, чтобы посмотреть на него.

– Что ты здесь делаешь? – кисло спросил Мэй.

– Пришел помогать.

– Не будь тупицей. Тебе надо наложить гипс на руку.

– Я пришел помочь тебе с управлением, пока АПКВ не расцепится с портовой платформой.

– Мы расцепились пятнадцать минут назад.

– Могу помочь с системой навигации.

Мэй вздохнул.

– Послушай, Герцог. Вонн сертифицирован. По сути дела, он в одиночку мог бы вести этот корабль. Ты мне не нужен.– Он помолчал.– Ты мне не нужен здесь, наверху, я имею в виду. Теперь возвращайся в медицинский отсек и пусть Чарлз наложит тебе гипс.

– Ладно,– тупо проговорил Герцог. Он оттолкнулся от стены и одним плавным движением подплыл к люку.

Позже, когда Чарлз накладывал ему новый гипс, Герцог думал над последним замечанием Мэя. Торговец был прав. Герцог был бесполезен. Он и был бесполезным грузом с тех пор, как покинул Тетрос, немного участвовал в торговле и ничего не делал взамен. А теперь, когда на борту появился Вонн, Герцог спокойно мог бы выброситься в открытый космос.

Удивительно, подумал он, как это Мэй мог так внезапно измениться.

Казалось, все было завязано на том факте, что Вонн – квалифицированный второй пилот. Мэй со всеми так обращается, когда дела идут хорошо? Не поэтому ли жена его бросила? Или б он так же обращался со своей командой, с презрением глядя на всякого, кто путался под ногами.

Мэй изменился, это уж точно. И Герцог не был уверен, что ему это нравится.

Мэю тоже не понравилась ситуация, когда они прибыли к дому их спонсора в городе Рентор. Вонн решительно постучал в дверь дома из стреспласа, и через мгновение им открыл лысеющий человек с тонкими усиками.

– Мистер Вонн,– с восторгом проговорил он.– Я так счастлив видеть вас.

Мэй уставился на наемника тяжелым взглядом.

– Ты, сукин сын. Ты привел нас прямо в логово зверя.

– Не стоит делать поспешные заключения, Мэй.

Мэй уткнул палец в сторону лысого человека:

– Я не работаю на ублюдков племени ори, потому что…

– Вы полагаете, что я работаю на Юэ-Шень,– заметил лысый.

Мэй удивленно уставился на него.

– Я чувствую, что будет честно, если я вас предупрежу. Я действительно работаю на Юэ-Шень.

Торговец взглянул на Герцога:

– Перед тем как я скажу, что мы уходим…

– Давайте отбросим в сторону наши предвзятые взгляды,– закончил за него Герцог.– Давай-ка, выслушаем его.

Мэй кивнул, глубоко вздохнув.

– Приношу свои извинения,– сказал он, протягивая руку.– Я – Джеймс Мэй. Моего помощника вы можете называть Герцог.

– Майрон Ли,– ответил лысый, отвечая мощным пожатием.– Мистера Вонна, я полагаю, вы знаете.

Мэй вежливо кивнул.

– Мы будем проводить конференцию здесь или войдем внутрь?

Ли почесал за ухом:

– Ах, да. Пожалуйста, входите.

Он провел их в гостиную, предложил сесть и спросил, что пьет каждый из них. Когда все были обеспечены напитками, Ли присел на стул, осторожно отхлебнул и обратился к наемнику:

– Итак, кого же вы привели ко мне, мистер Вонн?

Вонн побарабанил пальцами по своему стакану.

– У мистера Мэя и его помощника возникли некоторые трения с Главной Малайзийской Корабельной. Я полагаю, что дело каким-то образом касается межпланетного торгового корабля.

Ли заинтересованно улыбнулся. Вонн кивнул Мэю:

– Не желаете ли продолжить?

Мэй пожал плечами:

– Что тут говорить? Двенадцать лет я надрывал свою задницу и выплатил половину стоимости по закладной за свой корабль, а после того, как удача мне изменила, Хиро решил изъять судно. Он заявил, что из-за меня он теряет лицо перед своими приятелями по Юэ-Шень.

– Звучит вполне разумно,– заметил Ли,– для Рюити Хиро.

– Мы пытались откупиться от него, но это нам не удалось. Теперь мы в таком положении, как будто похитили у него этот корабль уже дважды, и у нас нет возможностей с ним бороться.

– Вы два раза похитили один и тот же корабль у Рюити Хиро, мистер Мэй?

Ли повернулся и с довольным видом обратился к Вонну:

– Вы знали, кого выбирать.

– Вонн сказал, что вам нужен корабль торгового типа. Будто бы надо что-то забрать и доставить.

Ли отпил длинный глоток.

– Я думаю, что это скорее спасательная миссия,– он почесал ухо и внимательно изучил их лица.– Полагаю, что мне следует начать сначала. Вы когда-нибудь слышали о процессе Ловелла?

Никто ему не ответил.

– Значит, надо вернуться к самому началу,– вздохнул он.– Кто-нибудь из вас слышал о концепции Разделенного Знания?

Герцог выпрямился:

– Это что-то насчет того, что вы можете узнать нечто, что знал кто-то другой, съев часть его мозга?

Ли передернуло от отвращения.

– Очень грубо выражено. Это началось на Соле-3 несколько столетий назад. Ученые, экспериментировавшие с небольшим червем, называемым «планария», открыли, что если его научить пробираться по простому лабиринту и затем скормить эту особь другим планариям, добавив определенные реагенты, то эта вторая группа будет знать, как проходить по лабиринту, которого они никогда в жизни не видели. Поэтому ученые пришли к выводу, что информация хранится в мозгу в виде какого-то биохимического кода. Они проверили эту идею на крысах. Они учили крыс пробегать по сложному лабиринту, нажимать определенную кнопку, чтобы получить пищу, и так далее. Когда их мозги скормили второй группе крыс, то, черт побери, у них были уже определенные знания относительно тех стимулов, которым их подвергали впервые. С этой теорией играли лет сто, пока, наконец, не дошли до опытов с человеческим мозгом, используя инъекции вместо того, чтобы принимать материал через желудок, но возникло одно препятствие. Проблема заключалась в том, что у восприемника должен быть тот же тип тканей, что и у донора, чтобы информация передалась успешно. Это застопорило исследования, пока не появился тип по имени Ловелл. У него возникла мысль, что если протеиновые цепочки замаскировать, то тело могло бы их поглотить. Он создал фермент, который назвал Псевдоаза. Этот фермент концентрировался вокруг протеиновых цепочек и как бы поглощал их. Оказавшись внутри тела, ферменты начинали входить в состав нейронов, то есть оказывались в мозгу. Ферменты поглощались окружающими тканями без отрицательных последствий, а вместе с ними и цепочки информации.

– Облепленные сахаром,– заметил Герцог.

– Именно так. К тому времени Ловелл умер. Его мозг был обработан, и информация была введена одному из его коллег. Это дело тогда не было поставлено на должную ногу, потому что Псевдоаза поглощала только разрозненные обрывки информации. Тем не менее, этот коллега получил достаточно Разделенного Знания, чтобы устранить недостатки метода.

– Интересная история,– заметил Мэй,– но какое отношение все это имеет к забавам, которые вы планируете?

– Коллеги Ловелла с тех пор были очень заняты,– пояснил Ли.– Заняты приготовлением мозгового экстракта, хотя они предпочитали называть конечный продукт «эссенцией» или «сущностью». Они основали корпорацию «Сущность» и начали опрашивать великих мыслителей на предмет приобретения их мозгов – когда самим мыслителям их мозги уже будут ни к чему, имелось в виду. За столетие, которое прошло после того, как процесс был доведен до совершенства, они только тем и занимались, что обрабатывали мозги великих, чтобы сохранить их для будущего.