Письма Махатм - Ковалева Наталия Евгеньевна. Страница 32

[Условия, необходимые для непосредственного общения с Махатмами]

«Непосредственное сообщение» со мной, о котором вы пишете в вашей дополнительной записке и которое могло бы принести «огромную пользу самой книге, если бы на это было дано соизволение», конечно, было бы даровано тотчас же, если бы это зависело только от меня. Хотя неразумно часто повторять самого себя, все же я хочу, чтобы вы поняли неисполнимость такого соглашения, если бы даже на это было дано соизволение наших Старших, и поэтому позволю себе вернуться к краткому просмотру уже изложенных принципов.

Мы могли бы не затрагивать наиболее животрепещущий пункт, которому вы, возможно, колебались бы поверить, что отказ касается настолько же вашего собственного спасения (с точки зрения ваших мирских материальных соображений), насколько и моего вынужденного подчинения освященному временем Уставу. Опять-таки я мог бы указать на Олькотта, который, если бы ему не было разрешено сообщаться с нами непосредственно, мог бы впоследствии проявлять меньше усердия и преданности, но больше благоразумия. Но это сравнение, несомненно, показалось бы вам натянутым. Олькотт, сказали бы вы, – энтузиаст, упрямый, нерассуждающий мистик, который слепо пойдет напролом и не позволит себе смотреть вперед своими собственными глазами. Тогда как вы – трезвый здравомыслящий человек реального мира, сын вашего поколения холодных мыслителей, всегда держащих фантазию взнузданной и говорящих энтузиазму: «До сего места и не далее»... Возможно, вы правы, возможно – нет. «Никакой лама• не знает, где бер-чен жмет, пока его не наденет», – гласит тибетская пословица. Однако оставим это, так как я должен сказать вам, что установка «непосредственного сообщения» была бы возможна лишь при следующих условиях.

1. Встретиться в наших физических телах: если я нахожусь там, где сейчас, а вы в вашем доме, то это – материальное препятствие для меня.

2. Для нашей встречи в астральных формах потребуется ваш и мой выход из физического тела. Духовное препятствие для этого существует с вашей стороны.

3. Возможность слышать мой голос внутри или вблизи вас, как делает Старая Леди. Это было бы возможным одним из двух способов:

а) если бы наши Старшие дали мне разрешение установить необходимые для этого условия, но это в настоящее время они отклоняют, или

б) вам слышать мой голос, естественный голос, без особых психофизиологических приемов, употребленных с моей стороны (как мы часто делаем между собою). Но для того, чтобы сделать это, не только нужно, чтобы духовные чувства были сверхнормально раскрыты [1], но и сам человек должен овладеть великой тайной, еще не открытой наукой, – упразднения, так сказать, всех препятствий пространства; нейтрализовать на это время естественные препятствия посредствующих частиц воздуха и заставить волны ударять в ваше ухо отраженными звуками или эхом. Об этом вы знаете сейчас лишь в той мере, чтобы отнестись к этому как к ненаучной нелепости. Ваши физики, усвоив до сих пор акустику не далее «совершенного» знания вибраций звучащих предметов и их отражения в трубах, могут насмешливо спросить: «Где же ваши бесконечно удлиненные резонирующие предметы, чтобы проводить через пространство вибрации голоса?» Мы отвечаем: «Наши трубы хотя и невидимы, но неразрушимы и гораздо более совершенны, нежели таковые современных физиков, у которых быстрота передачи механической силы по воздуху представлена скоростью в 1100 футов в секунду и не более, если я не ошибаюсь. Но разве не могут быть люди, которые нашли более совершенные и скорые способы передачи, будучи несколько лучше ознакомлены с оккультными силами атмосферы (Акаши) и, кроме того, имеющие более усовершенствованное суждение о звуках?» Но это мы разберем позднее.

[Сложность передачи духовных знаний Востока людям западного мировоззрения]

Есть еще более значительное неудобство и почти непреодолимое препятствие, с которым я должен считаться, даже когда я лишь письменно сообщаюсь с вами, – это моя полная неспособность передать вам смысл моих объяснений хотя бы физических феноменов, оставляя в стороне духовные. Не впервые упоминаю об этом. Это равносильно тому, как если бы ребенок попросил меня преподать ему величайшие проблемы Евклида прежде, нежели он начал учить элементарные правила арифметики. И только прогресс, который делает человек в изучении Тайной науки от ее первоначальных основ, приводит его постепенно к пониманию нашей мысли. Только таким образом, а не иначе, этот прогресс, укрепляя и утончая, усовершенствуя таинственные связи симпатии между разумными людьми – временно обособленными фрагментами вселенской Души – и самой космической Душой, устанавливает полную связь между ними. Только после этого пробужденные симпатии действительно послужат соединению человека с тем, что, за недостатком европейского научного слова, которое могло бы передать эту идею, я опять вынужден описать как ту энергетическую цепь, что связывает материальный и Нематериальный Космос, – Прошлое, Настоящее и Будущее, – и настолько усиливает его восприятие, что он ясно улавливает не только все материальное, но и то, что от Духа. Я даже чувствую раздражение, употребляя эти три грубых слова: прошлое, настоящее и будущее! Жалкие представления объективных фаз Субъективного Целого, они так же мало применимы к смыслу, как топор к тонкой резьбе. Объединению вашего ума с нашими препятствует его врожденная неспособность оперировать духовными понятиями. Такова, по несчастью, наследственная и самоприобретенная тяжесть западного ума. И так мощно сами слова, выражающие современные мысли, развились по линии практического материализма, что вам почти невозможно понять нас или нам объяснить вам что-либо относительно этой тончайшей идеальной механики Оккультного Космоса. До некоторой степени такая способность может быть приобретена европейцами путем изучения и медитации, но – это все. Здесь заложено препятствие, которое до сих пор не позволило теософским истинам приобрести широкое распространение среди западных наций и послужило причиной тому, что западные философы отбросили изучение теософии как бесполезной и фантастической. Как я могу научить вас читать или писать, или даже понять язык, алфавит которого или слова, доступные вашему уху, не были еще изобретены! Как могли бы феномены нашей современной электрической науки быть объяснены, скажем, греческому философу времен Птолемея, если бы он внезапно был возвращен к жизни с тем же несоединимым hiatus [76] в исследовании, который существовал бы между его и нашим веком? Не были бы для него сами технические термины невнятным жаргоном, абракадаброй ничего не значащих звуков, а сами инструменты и используемые аппараты чудовищными уродствами «чудес»? Представьте на одну секунду, что я стал бы вам описывать оттенки тех цветных лучей, которые находятся за так называемым видимым спектром, – лучей, невидимых для всех, за исключением очень немногих, даже среди нас. Если бы я вздумал объяснять, как мы можем зафиксировать в пространстве один из этих так называемых субъективных или случайных цветов, комплементарных (говоря математически), более того, любой другой цвет дихроматического [77] предмета (одно это звучит нелепостью), – думаете ли вы, что смогли бы понять их оптическое воздействие или даже просто осознать, что я подразумеваю под этим? Вы не видите подобных лучей и не можете знать их, не имеете для них научного названия. И если бы я сказал вам: «Мой добрый друг Синнетт, пожалуйста, не удаляясь от вашего письменного стола, отыщите и воспроизведите перед вашими глазами весь солнечный спектр, разложенный на четырнадцать призматических цветов (семь из них дополнительные), ибо лишь с помощью этого оккультного света вы можете видеть меня на расстоянии, как я вижу вас», – как вы думаете, каков был бы ваш ответ? Не вероятно ли, что вы возразили бы мне в вашей спокойной и вежливой манере, что так как никогда не было более семи (теперь три) основных цветов, которые никогда до сих пор никаким физическим процессом не были разложены более чем на семь призматических оттенков, то мое предложение так же «ненаучно», как и «нелепо». Прибавив, что мое предложение искать воображаемые солнечные «комплементарные» цвета не вызовет комплимента вашему знанию физической науки, мне, может быть, лучше отправиться искать мой мифический «diсhromatic» и солнечные «пары» в Тибете, ибо современная наука до сих пор была бессильна подвести под какую-либо теорию даже такой простой феномен, как цвета всех подобных дихроматических предметов. Тем не менее, поистине, эти цвета достаточно объективны!