Место для радуги (СИ) - Гаспачо Максим. Страница 43

Все дни напролет я проводил за компьютером. Мне нужно было во что бы то ни стало запустить проект, на который я возлагал все свои надежды. Ольга больше не могла вывести меня из равновесия и выбить из рабочего графика. Как только она не пыталась это сделать, я работал, стиснув в зубах свою трубочку и не обращая внимания ни на что, кроме малыша. Конечно, это была совсем не та жизнь, о которой я мечтал, — я отчетливо это понимал. Осознание этого наполняло меня тоской по всему, что не сбылось. В общем и целом, жизнь с Ольгой походила на кошмар — вечная ругань и постоянная нехватка денег. Это было похоже на сценарий какого-то плохого фильма, в котором режиссер очень хотел поглумиться над моим героем.

В один прекрасный день мне пришло известие, что на наш автомобиль наложен арест: выяснилось, что судебные приставы откопали материальный иск десятилетней давности, который я должен был выплатить родителям убитого Александра. Это была сумма, потраченная ими на похороны плюс компенсация морального ущерба. На фоне десяти лет тюрьмы этот иск выглядел маленьким неприятным дополнением к приговору. К тому же он был присужден так давно, что я про него совсем забыл. Зато не забыли судебные приставы. Это был ещё один удар судьбы.

Арест на машину дополнил те два розыска, которые по-прежнему висели на ней. Ездить на этом автомобиле стало совсем опасно. Денег на погашение иска не было, как не было их и на взятки, которые требовалось заплатить за снятие машины с обоих розысков. Я оказался в полной финансовой яме. Как сильно мне не хотелось этого делать, но вариантов не было — машину пришлось продать. Это был единственный способ погасить иск и расплатиться с жаждущими наживы людьми в погонах.

Оставшись без машины, я больше не мог в любой момент уехать от репрессий Ольги к однокласснику или просто уйти ночевать в салон, как это иногда случалось. Теперь оставалась единственная защита от выпадов и противоядие от укусов — это гашиш. Курить его я стал с утра до вечера, как гусеница из книги про Алису. Это помогало мне отрешиться от мира и уйти в работу. Главным образом это помогало оставаться спокойным во время нападков со стороны Ольги, которые не прекращались ни днем, ни ночью. Наркодилер Александр бесперебойно поставлял плитки различных сортов.

Когда куришь «план», только поначалу всё становится смешным и теряешь адекватность восприятия. Потом наступает момент, когда оцепенение разума пропадает и мир проясняется в другом свете. Начинаешь видеть то, что до этого никогда не замечал — тонкие взаимосвязи, мелкие детали мира, духов животных и птиц, одним словом «закулисы» внешних декораций. В этот момент начинаешь понимать, что мир — это гораздо больше чем то, что мы про него знаем.

Мне были нужны ответы на вопросы. «Почему со мной всё это происходит? — спрашивал я сам себя. — Почему в моей жизни с самого детства всё складывается не так? Почему Бог не может или не хочет ничего изменить?». И тут мне на глаза попалась синяя книжечка, заброшенная со времен освобождения из тюрьмы. Было ощущение, что она ждала, когда я наконец очнусь и вспомню про неё. Я взял её в руки как какую-то древнюю и очень ценную реликвию, и меня всего наполнило ощущение прикосновения к святому. В этот момент, мне вспомнились слова программиста Володи: «Под травкой хорошо читать писания. Травка открывает „дверцу“, а кого ты в эту дверцу запустишь, зависит от тебя».

В моих руках была синяя книжечка, а в моих закромах было изрядное количество гашиша, который по сути, та же травка. Это было то самое время и место, когда было пора снова открыть Евангелие, но уже более обстоятельно — с открытой «дверцей».

Так начались мои поиски ответов. Я набирал полную ванну воды и ставил рядом большой кальян. Погружаясь в воду, я открывал Евангелие. Практически с первых дней я стал замечать такую странность — какой бы вопрос меня не мучил, книга всегда открывалась на той странице, где я сразу видел ответ. Сначала я думал, что это самовнушение или попытка разума подогнать открывшийся текст под ситуацию, но тут же натыкался на такие фразы, как «откройте глаза» или «не будьте неверующими», и это прямым образом било по моим сомнениям и рационализму. Это происходило снова и снова, и не могло быть случайностью. Сомнений не оставалось — книга реально разговаривает со мной. Как это получалось, я не мог объяснить, но именно тогда я стал задумываться, что в этом мире все не так просто, как кажется на первый взгляд.

Чем больше я погружался в Евангелие, тем больше замечал что-то странное в Ольге. Я стал подлавливать её на том, что все ссоры, которые она устраивала, были не спонтанным выплеском эмоций, а хитрым маневром, чтобы постоянно держать меня в напряжении. Но меня беспокоило не столько это, сколько более серьезные вопросы. Мне хотелось разобраться в себе и понять, почему в моей судьбе всё сложилось именно так? Почему все светлое и чистое, что Бог посылал в мою жизнь, я терял, рушил и предавал? Почему мы постоянно ругаемся с Ольгой? Почему даже рождение сына ничего не изменило? Больше всего меня мучил вопрос о моем преступлении. Осознание тяжести того, что я забрал у человека жизнь, доводило меня до слез. Ответы скрывались где-то внутри меня, но что-то мешало докопаться до сути, — как будто в уме стояла какая-то перегородка, дальше которой заходить было нельзя. Тем не менее, я снова и снова погружался в глубины себя, ломая страхи, психологические барьеры и создаваемые Ольгой внешние препятствия.

Погружаясь в «кроличью нору» своего сознания я постоянно спрашивал себя и синюю книжечку: что заставило меня пойти на это преступление? Этот вопрос не давал мне покоя. Что-то настойчиво подсказывало, что всего этого вообще не должно было быть, как будто с какого-то момента не я, а кто-то другой проживал мою жизнь за место меня. Поиски ответов постоянно возвращали меня в детство. Тот Максим, который чистыми детскими глазами смотрел на мир, никогда бы не помыслил ни о чем подобном. Я был добрым и любознательным мальчишкой со светлой головой, во мне не было ни жестокости, ни заносчивости, — именно таким я помнил себя. А потом что-то случилось, как будто кто-то перевел стрелку моей судьбы и голубой вагон из детской песенки поехал не по тому пути. Чем больше я анализировал свою жизнь, тем очевиднее понимал, что всё это началось примерно тогда, когда я бросил одноклассницу Иришку и школьных друзей, и ушел в «матрицу». Все началось с компьютера.

Именно тогда я впервые задумался, что переведенная стрелка моей судьбы — это действие той бумажки — сделки с дьяволом, которую я заключил в детстве, когда ко мне ночью пришел «дружелюбный голос» и предложил компьютер. «Может быть, дьявол действительно существует? — задумался я. — Что, если это он на протяжении всего времени управлял моими мыслями и поступками?». Другого объяснения своим поступкам я не находил.

Ольга всеми силами препятствовала, чтобы я не искал ответы на вопросы.

— Зачем тебе это нужно? — спрашивала она, пытаясь увести меня в сторону. — Живи как все.

— Я чувствую, что в моей жизни что-то не так, — отвечал я. — Хочу разобраться во всем с самого начала.

— Да всё у тебя нормально, — настаивала она. — Хорошая работа, красивая жена, сын. Чего тебе ещё надо?…

Её аргументы на меня не действовали. Я чувствовал, что во всем этом что-то не так, а особенно — в её попытках отвлечь мое внимание. Закрывшись в ванной, я проводил по несколько часов за чтением Евангелие. Мои поиски ответов приводили к ещё большим ссорам, но меня это не останавливало — я понимал, что она делает это намеренно, чтобы я прекратил читать Евангелие. Это и настораживало. Я перестал видеть в Ольге ту совершенную женщину, какой она казалась мне в начале наших отношений. Меня больше не пробивали её оскорбления и проклятия. Благодаря кальяну, я находился в состоянии постоянной отрешенности, как это было в те времена, когда меня ежедневно травили хлоркой. Это было моим «защитным панцирем». Когда в мой адрес звучало очередное оскорбление, я смеясь отвечал из глубины своего внутреннего бункера: