Куда они уходят - Федотова Надежда Григорьевна. Страница 69
– Чтоб мне от насморка подохнуть!! Проморгали! Проморгали страуса, идиоты!
Барон и Карменсита следом за товарищем свесились из широкого окна и остолбенели: вверху, на криво торчащей зубчатой башне дворца, стояла Белая Колдунья. Непонятно откуда взявшийся ветер рвал ее черный балахон, трепал длинные седые волосы… Старуха стояла неподвижно, подняв руки к небу. А в руках ее переливалось солнечным золотом то, что раньше было нелепой птицей по имени Феликс…
– Если она отведает его крови, – дрожащим голосом шепнула испанка, – то станет всемогущей… Лир говорил тогда, помните?
– Он еще не вылупился, – быстро сказал Хайден. – Если мы попробуем добраться до колдуньи, то, может, еще успеем его отбить!
– Ты на башню посмотри! – с глухой тоской ответил Аркаша. – Она высоченная! Пока добежим, пока залезем…
Как будто прочитав их мысли, старуха затрясла головой и гулко расхохоталась:
– Что, притихли, герои?! Поджилки затряслись, руки опустились?! И не зря… Мой феникс! Мой! И навсегда моим останется!!
Яйцо в ее пальцах вздрогнуло. Из многочисленных трещин, пульсируя, начали пробиваться тонкие сияющие лучики света. Белая Колдунья торжествующе сверкнула своими маленькими злыми глазками:
– Ни одному жалкому человечишке не победить меня! Ни одному! Никогда! Пришел мой час! Долго я его ждала, ох как долго… И ни минуты ждать более не желаю! Оставайтесь-ка сами в этом сыром Разломе, а меня здесь больше не увидят!!
С этими словами на глазах пошатнувшихся друзей, мерзкая старуха разинула рот… и проглотила яйцо!
Целиком.
Не жуя.
Вот тут-то все, кто смотрел на башню, отчетливо осознали, НАСКОЛЬКО иногда короткой бывает человеческая жизнь…
– Все… – обреченно выдохнул медик. – Теперь мы можем уже никуда не торопиться…
Старуха на башне облизнулась и погладила свой ставший круглым как мячик живот.
– Вот так-то! – удовлетворенно пробормотала она, прислушиваясь к собственным ощущениям. – За мной последнее слово! За мной… Другая жизнь теперь начнется! И не будет в этой жизни места людям! Одна я буду! Только я! Вечная, всесильная, вели…
Она запнулась. Приятное, будоражащее кровь тепло, поднимавшееся из желудка, переросло в жуткую боль, как будто по жилам разлились стремительные потоки горящей вулканической лавы. Старуха придушенно взвыла и схватилась обеими руками за вздувшийся живот. Она чувствовала, как неведомая, неумолимая сила распирает ее изнутри. Как трещат, расходясь в стороны, старые кости. Как смертельной судорогой сводит мышцы…
– Как… – захрипела она, – что… что?
И эти ее слова были последними.
…Аркадий до боли сжал плечо уставившегося в пол барона и позвал срывающимся голосом:
– Хайд!
– Да, сэр? – Барон поднял голову и открыл рот.
Сухонькое тело на верхушке башни выгнулось дугой. Из расширенных глаз, из распахнувшегося в беззвучном крике рта, из-под ногтей старухи хлынул мощными лучами ослепительный свет. Ноги Белой Колдуньи приподнялись над каменной площадкой…
– Господи! – ахнули все трое хором.
Грохнул взрыв! Будто небесная комета нежданно-негаданно врезалась в старую башню, разметав по всему Зияющему Разлому гнутые прутья витого парапета…
– Н-да… – прикрыв глаза рукой, проронил Аркаша. – Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах…
Кармен улыбнулась, крепко обняла вирусолога за шею и спрятала лицо у него на груди.
А над покачнувшимся дворцом в наступившей вдруг какой-то особенной, небывалой тишине, на чудом уцелевшей башне, трепеща алым огненным костром, расправила пылающие крылья невероятной красоты птица, затмившая собою солнце!
И каждый, кто это видел, познал счастье. Счастье чувствовать, любить и дышать. Счастье от того, что ты увидишь свое Завтра. Счастье, что рядом есть кто-то, кто-то очень нужный и родной. Что ночь прошла и наступило утро. И ты – жив.
ГЛАВА 17
Солнце медленно опускалось к горизонту, завершая на сегодня свое неспешное плавание по небу. Его левый край уже зацепил собою восточный уступ священной горы Галдит, высокой и величественной, незыблемой, как сама земля. На уступе, купаясь в золотых лучах своего небесного отца, Солнца, довольно курлыкал феникс. Правда, несмотря на чудесное превращение, голос у древнего мифа все равно оставлял желать лучшего…
– Какой он красивый! – восторженно прижав ладошки к груди, сказала Кармен. – Правда, Аркаша?
Сидящий на камне в позе лотоса вирусолог угрюмо покосился на вновь ожившую легенду и буркнул:
– Ага! Особенно по сравнению со мной…
Он снова расстроенно посмотрел на свою покрытую волдырями личность в маленькое карманное зеркальце. Выпросил у испанки, на свою голову…
– Не думайте вы об этом, сэр! – улыбнулся барон, присаживаясь рядом. – Могло быть и хуже, а так… волдыри сойдут, останется разве что пара-тройка шрамов!
– Вот обрадовал! – насупился медик, с завистью глядя на товарища, на лице которого кроме недельной щетины ничего лишнего не наблюдалось.
– Да будет вам известно, сэр, – сказал Хайден нравоучительным тоном, – что шрамы украшают мужчину!
– А настоящий мужчина украшений не носит! – огрызнулся Ильин и сунул зеркальце в карман поглубже – чтобы не расстраиваться…
Кармен с улыбкой забралась к ним на камень и притулилась рядышком с вирусологом. Помолчали.
– А куда вы девали этот предмет испанского импорта? – вспомнил Аркадий. Прочитал в глазах друзей немой вопрос, и пояснил: – Я Педро имею в виду! Или опять странствовать ушел? Хм, нет, не в том состоянии…
– Да вон же он! Спит! Мы его в тенек положили… – ответила девушка. – Помнишь, Лир у колдуньи во дворце какие-то травки целебные нашел? Так вот, он их ему скормил и пообещал, что они боль на время снимут… А потом уже тайгетские лекари за него возьмутся – нас его величество в гости пригласил! Ты не слышал, ты Лира как раз перевязывал…
– Надеюсь, в этот раз обойдется без обязательного посещения государственной тюрьмы? – хохотнул барон.
Все рассмеялись.
– Только если вам вдруг очень этого захочется, сэр Эйгон! – раздался позади веселый голос диктатора. – Желание гостя для меня – закон…
Аркаша обернулся:
– Вы как, ваше величество?
– Я? – переспросил Наорд, подумал и широко улыбнулся, сразу помолодев лет на десять: – Замечательно! Давно на душе так покойно не было! Разрешите? – Он кивнул на нагретый солнцем валун.
Ребята охотно потеснились, и суровый правитель государства Тайгет ловко вскарабкался к ним наверх.
Золотые солнечные лучи ласково грели макушки. Легкий ветерок гонял между камней маленькие песчаные смерчи. Было слышно, как под копытами мула похрустывает сухая трава. Невдалеке, в тени священной горы, склонился над ручейком Барбуз, рядом, наклонив длинную шею, пил воду конь Хайдена. Похоже, норовистый скакун пересмотрел свое отношение к неразборчивому в еде людоеду… Наскоро перебинтованный Лир, зевая, клевал носом, умостившись возле расстеленного прямо на земле баронского плаща, на который до поры уложили больше всех пострадавшего в битве дона Педро. Горе-проводник сухой веточкой вяло отгонял от испанца мух. А тот мирно посапывал своим красиво очерченным носом и что-то бормотал во сне. Не иначе как беседовал с самим архангелом Михаэлем…
Кармен посмотрела на друга детства долгим жалостливым взглядом и вздохнула:
– Мне перед ним так стыдно! И помолвку разорвала, и… и – вот…
– Ну положим, что касается «вот» – это он сам виноват, – улыбнулся Аркаша. – Нечего было по заповедникам без спросу шастать… Забудь! Вылечат! И мне заодно морду подрихтуют, а то хоть вообще к зеркалу не подходи… Вот до столицы доберемся только! Кстати, ваше величество, а как она у вас называется?
– Никак, – пожал плечами диктатор. – Тайгет – страна маленькая, большой город – всего один, так мы его просто столицей и зовем…
– Нет, ну как это? – поразился Аркаша. – Разве так можно?
– А что тут такого? – в свою очередь удивился Наорд.