Куда они уходят - Федотова Надежда Григорьевна. Страница 70
– Как вы лодку назовете, так она и поплывет! – уверенно хлопнул себя по колену медик. – А если, я извиняюсь, имени вообще никакого нет, то и…
– Страна никакая? – задумчиво договорил за него диктатор.
– Ну не страна, а столица ваша… Но смысл вопроса от этого не меняется!
– Да? Что ж, я подумаю… – медленно кивнул Наорд. Покрутил вокруг пальца массивный перстень и вдруг озорно улыбнулся: – Хотя что тут думать? Пожалуй, у меня есть подходящее название!
– Видал? – с завистью шепнул барону Ильин. – Вот что значит человек, привыкший мыслить государственно! Я его и раньше уважал, а теперь просто…
– Я назову ее Аркадией! – объявил весьма довольный собой правитель.
Барон подмигнул оторопевшему приятелю. Карменсита захлопала в ладоши.
– А что? – продолжал рассуждать диктатор государства Тайгет. – И звучит красиво, и со смыслом! К тому же, – серьезно добавил он, – я в долгу перед вами, Аркадий.
– Ой, ну и вы туда же… – сконфузился вирусолог и фыркнул. – А насчет «долгов» вы бы поостереглись! Моим должникам, как показывает печальная практика, почему-то катастрофически не везет! – Он улыбнулся и заявил официальным тоном: – Поэтому во избежание очередных неприятностей с этой самой минуты мне никто ничего не должен! – почесал в затылке и добавил поспешно: – Но столицу вы, ваше величество, называйте как хотели! В самом деле… почему бы и нет?!
Наорд спрятал улыбку и кивнул. Все снова притихли, щурясь на солнце…
И тут по равнине разнесся грозный рык:
– Барбуз!!
От неожиданности вся компания ссыпалась с валуна на землю, очумело вертя головами. Людоед едва не сверзился в ручей…
Со стороны Семимильного болота, на ходу во всеуслышание изливая свое возмущение, на них неумолимо надвигался стремительный зеленый тайфун в лице… госпожи Пециллы!
Великан позеленел еще больше и попытался спрятаться за лошадь. Его это не спасло.
– Вы полюбуйтесь-ка! – взывала забытая супруга, потрясая кулаками. – Прохлаждается! Он прохлаждается! Устроился, гляди-ка! Пока законная жена с голоду пухнет, в мешке сидючи, он тут природой любуется?!
– Пециллочка, я все объясню! – жалобно проблеял Барбуз.
– Объяснит он мне! – воскликнула великанша, бурея от негодования. – А то я сама не вижу?! С людьми дружбу завел! Про долг супружеский позабыл, да и рад! А я зубы порти, дыру в мешковине выгрызая! И ноги в кровь стирай, по городам и весям его, негодного, разыскивая!
– Послушайте, любезная… – попытался было спасти положение Наорд, помнящий о несомненных боевых заслугах трусливого людоеда. – Вы все не так поняли! Дело в том…
– Не с тобой разговариваю! – огрызнулась Пецилла. – А с супругом собственным! И ты, человек, в дела наши не лезь! Барбуз, куда пошел?!
– Да я тут, лапочка, тут…
– Тут он! А чего на лошадь карабкаешься, изменщик?!
– Ну зачем вы с ним так? – вступилась справедливая испанка. – Он же не сделал ничего плохого!
– Цыц, девчонка! – сдвинула кустистые брови людоедка. – Ты мне в дочери годишься! Совсем еда распустилась – в похлебку не засунешь, рот не заткнешь, еще и старшим перечат через слово! – Она оборотилась к смиренно ожидающему заслуженной головомойки мужу. – И как тебе, увальню, не совестно?! Почто меня дозволил в мешок пихать? Почто, когда от этих вот строптивцев сбежал, не выпустил? И очень мне интересно, где это тебя, гуляку, так разукрасили?!
Барбуз, хоть и был совершенно ни в чем не виноват, потупился и принялся мычать что-то невразумительное… Поняв по свирепому выражению лица великанши, что назревает грандиозная семейная разборка с шумным выяснением отношений, Аркаша высунулся из-за камня и громко заявил:
– Барбуз, что ты стесняешься?! Возьми и расскажи!
– Я? – пискнул людоед, затравленно моргая. – А что?
– Как это – что?! – Медик всплеснул руками, незаметно подмигнув товарищам. – Все! И как любимую жену от нас, злонамеренных, в мешке прятал, и как от скелета рогатого ее спасал, рискуя головой и памятью, и как тюрьму тайгетскую по камню раскидал одной левой, ее, ненаглядную, разыскивая!
– И как тюремщику чуть голову не откусил, потому что тот не признавался, где мешок спрятал! – включился в игру Хайден. – Давай, давай, Барбуз, все же свои!
– А как ты караконджалов голыми руками? А как не ел, не пил, не спал, о супруге убиваючись?!
– Я?! – округлил глаза Барбуз, но его вовремя перебила Кармен:
– Что же ты? Зачем скромничать? Разве хоть какой женщине не приятно услышать, как ее мужчина крушит врага с именем любимой на устах?! О, дьос мио! Если бы не Аркадий, то, клянусь своим фургоном, я сочла бы за счастье скрасить твое одиночество…
– Какое такое «одиночество»?! – ревниво взревела законная супруга, упирая руки в боки. – Когда он уж тридцать лет как женатый!!
– Ой, какие глупости! – жеманно заявила испанка. – Жена не стенка, можно отодвинуть… Потому что вы, госпожа, такое сокровище не цените! А уж я бы… – Она наградила совсем сбитого с толку великана томным взглядом. – Я бы так оценила-а…
– Кармен, – трагично и благородно вымолвил вирусолог, лягнув кусающего губы от рвущегося наружу хохота барона, – я понимаю! Куда мне до Барбуза? Кто я такой, в сущности? Хиляк, слабак, крыса лабораторная… Я все понимаю! И если с ним тебе будет лучше, то…
– Нет!! – завопила Пецилла, опрометью бросаясь к скромно потупившемуся мужу и заключая его в страстные собственнические объятия. – Ишь разогналась, лягушка озерная! Мое! Никому не отдам!! Я, может, волнуюсь за него, обормота великовозрастного! Я, может, полжизни на него, дурака, положила… Я, может, вообще из любви одной так шумлю!!
– Пециллочка! – растроганно выговорил счастливый великан, обвивая ручищами широкий стан супруги.
Та довольно заурчала…
Друзья переглянулись и потихоньку отошли в сторону, чтобы не мешать семейной идиллии. Схоронились за большим камнем и безудержно расхохотались… Слетевший с горы феникс застал их минут через десять на том же месте, икающих от смеха.
– Общение с предком священным елеем утешило сердце! – каркнул птиц, с недоумением глядя на держащихся за животы друзей. – Оно же спуститься меня подтолкнуло… да хватит хихикать!!
– Феликс… – простонал Аркаша, утирая слезы, – извини, это мы о своем…
– Ты тут ни при чем! – Хохочущий барон обессиленно прислонился спиной к шершавой поверхности валуна. – Ох… не могу больше! Сэр, не смешите меня, я как на вас посмотрю, так… Ваше величество! Кармен!
Те только руками замахали, не мешай, мол, дай душу отвести! Древний миф щелкнул клювом и неопределенно повел крыльями:
– Не поймешь вас… Аркадий, на пару слов?
– Конечно! – Все еще широко улыбающийся вирусолог отошел от камня и приблизился к живой легенде. – Просто… ты бы видел этот цирк! Да Пецилла теперь его стеречь с волкодавами будет день и ночь – как бы кто не увел!
Птиц молчал.
– Феликс? – Ильин потрепал его по горячему мягкому крылу. – Ты чего? Обиделся?
– Нет, – грустно улыбнулся феникс, поднимая на медика большие янтарные глаза. – На что же мне обижаться? Где бы я был, если б не вы? – Он тяжело вздохнул и подставил переливающуюся алым цветом спину. – Садись. Полетаем.
Аркаша пожал плечами и оседлал древний миф. Птиц взмахнул широкими крыльями и плавно взмыл в воздух.
– Аркадий! – весело крикнул им вслед Хайден. – А можно потом нам?!
– Да не вопрос! – проорал Ильин и посмотрел в затылок фениксу. – Ничего, что я за тебя пообещал?
– Ничего, – ответил Феликс. – Мне же не жалко! Я теперь сильный… Ты высоты не боишься?
– Не-а! – жизнерадостно крикнул молодой врач, подставляя раскрытые ладони свежему ветру. – Я только темноты боюсь, да и то в последнее время, кажется, перестал… Ты куда меня везешь, страус?
– В спокойное место, – коротко отозвался тот. – Поговорить надо.
Видимо, разговор предстоял серьезный, потому что пресловутым «спокойным местом» оказался восточный уступ священной горы. Вирусолог спрыгнул на гладкую каменную площадку и уселся на краю, поджав под себя одну ногу. Феникс устроился рядом, сложив крылья. Малиновеющее солнце уже наполовину скрылось за горизонтом.