Сатанизм. История, мировоззрение, культ - Панкин С. Ф.. Страница 16

Молясь своему Богу о ниспослании «радостей земных», нередко – весьма греховных по своей сути, человек Запада, сплошь и рядом, сам того не осознавая, молится, фактически – Дьяволу. И если даже он при этом созерцает своим внутренним взором, как ему кажется - «Ангела света», то это вовсе ещё не означает, что кто-то из представителей Высших Сил, действительно - внял его мольбам. Ведь, как сказал апостол Павел - «сам сатана принимает вид Ангела света». (2-е Коринф., 11:14). А способность распознавания духов приобретается только на высших ступенях Посвящения. Даже Святой Симеон Столпник однажды чуть было не был обманут демоном, явившимся ему в виде ангела на огненной колеснице. Известный русский православный деятель XIX века, епископ Игнатий (Брянчанинов) писал в данной связи: «Если Святые находились в такой опасности быть обманутыми лукавыми духами, то для нас эта опасность еще страшнее. Если Святые не всегда узнавали демонов, являвшихся им в виде Святых и Самого Христа, то как возможно нам думать о себе, что мы безошибочно узнаем их?».89

Вспомним, в данной связи, весьма показательный случай из жизни знаменитого московского юродивого Василия Блаженного, который, когда ему нужно было перебраться через Москву-реку, перебегал её «на глазах у всего честного народа» - прямо по воде, не замочив ног,90 и именем которого народ назвал храм Покрова Богородицы, возведенный над его могилой на Красной площади в честь победы Ивана Грозного над Казанью. Василий Блаженный однажды разбил камнем «чудотворную», как все полагали, икону Божьей Матери, за что был нещадно побит толпой. Но, когда Василий Блаженный соскоблил с разбитой иконы верхний слой краски, то из-под смиренного лика Богородицы, проступил жуткий лик Дьявола. Лик Богородицы в действительности оказался лишь личиной под которой скрывался Дьявол. И молящиеся, полагая, что молятся Богородице, обращались на самом деле - к Дьяволу, который и творил чудеса, со всеми вытекающими отсюда для этих, лишенных духовной чуткости «богомольцев» кармическими последствиями.91

Психотип «раба Божиего» преподносится Библией – главным Священным Писанием Запада – в качестве образца, на который должен равняться каждый «истинно верующий». Яркая тому иллюстрация – библейская история «многострадального Иова» – квинтэссенция мировосприятия жалкого и ничтожного «раба Божиего», полностью покорного воле Яхве, сделавшего его, на пару с Сатаной (которого Яхве принимал наравне с «сынами Божиими»), своего рода разменной монетой в заключённом между ними «пари».92

Этот образцовый «раб Божий» покорно принимает глумление над собой Сатаны, действующего по попустительству Яхве, решившего, таким образом, потешить своё «божественное самолюбие», дабы воочию убедиться, что «раб Божий» Иов, действительно – подлинный раб, который готов уподобиться затравленному псу, любящему своего хозяина тем сильнее, чем больше он над ним изгаляется, лишь бы хозяин бросал ему объедки со своего «барского стола». Аналогичным образом и «многострадальный Иов», в конце концов, пожинает плоды своей рабской покорности Яхве, удостоившись «Божией милости» за все свои страдания, в виде преумноженных «радостей земных».93 «Высшая справедливость» торжествует: «многострадальный Иов», наконец, блаженно погружается в дарованное ему Свыше, «свиное корыто» с «тошнотворными объедками», являющееся вожделенной наградой для всех жалких и ничтожных «рабов Божиих».94

Отметим, что некоторые исследовали, в неприятии «многострадальным Иовом» мира, в котором Бог покинул человека (Иов, 7) – усматривают «одну из древних форм богоборчества». Так, например известный русский мыслитель, поэт-символист Вячеслав Иванов писал в данной связи: «Иван Карамазов говорит Алеше, что не Бога он отрицает, а м и р а Е г о н е п р и н и м а е т: И Алеша называет это неприятие мира – бунтом. Но не иначе «бунтует» и праведный Иов. Неприятие мира – одна из древних форм б о г о б о р ч е с т в а».95 (Р а з р я д к а и курсив – В. Иванова).

Однако, Вячеслав Иванов отнюдь не случайно, в отношении «раба Божиего» Иова, определение «бунтует» берет в «кавычки». Ибо, сам же он и отмечает, что «бунт» Иова – это угодное Богу «правое богоборческое безумие», представляющее собой разновидность «религиозного экстаза»: «Богоборческое безумие, как всякий религиозный экстаз, может быть правым и неправым. Оно несет в себе награду непосредственного общения с божеством – и опасность божественной мести. Иов оправдан; и Иаков, боровшийся с Незримым, улучил благословение, хотя и остался хром.96 Прометей побеждает. Но сколько других богоборцев сокрушено! Титаны, Гиганты, «богоравные» гордецы, дерзнувшие мериться с богами, как Тантал и Танталида – Ниоба, безумцы и слепцы, не узнавшие божеского лика, как Пентей; у евреев – Каин и его потомство, строители вавилонского столпа, Люцифер. В Библии самая повесть о грехопадении людей приобретает черты богоборческие: «вы будете как боги (или: Бог – Элогим)».97

Таким образом, неприятие мира в котором Бог покинул человека «рабом Божиим» Иовом, это если и «бунт», то – «бунт на коленях». Этот «бунт» - лишь жалкий ропот раба, преданного своему хозяину душой и телом, которого, не смотря на всю его преданность, хозяин по прихоти своей лишил «радостей земных». К тому же, этот «ропот раба» представляет собой, по определению Вячеслава Иванова – разновидность «религиозного экстаза». Однако, в случае «многострадального Иова», этот «религиозный экстаз», приобретает какую-то садомазохистскую, извращённую форму.

Тот факт, что главной целью библейского Бога является фактическое превращение человека в «раба Божиего», признавал даже такой христианский «рафинированный интеллектуал», как академик С. С. Аверинцев: «В конце концов у библейского Бога есть только одна забота, единственная, как Он Сам: найти человека послушным и преданным Себе, ибо полновластного обладания всем мировым целым недостаточно, чтобы удовлетворить волю Яхве; она может быть удовлетворена только через свободное признание со стороны другой воли – человеческой. Лишь в людях Яхве может «прославиться»… И Бог говорит с нами так, словно Ему, содержащему начало и венец всего, что-то нужно от нас».98 Библейскому Богу вовсе не какое-то абстрактное «что-то нужно от нас», а - вполне конкретное, полное и окончательное превращение человека в «раба Божиего». Знаменитый афоризм Иринея Лионского - «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом», является в христианстве не более чем цветистой фразой. В действительности, как оказалось, библейский Бог «стал человеком», чтобы человек стал «рабом Божиим».

Психотип «раба Божиего» пронизывает всё христианство снизу до верху. Так, даже Сын Божий, когда в Гефсиманском саду «дерзает высказать просьбу» Богу Отцу, тут же берет Свои Слова обратно: «И отошед немного пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». (Матфей, 26:39). Как констатирует известный популяризатор православия диакон А. Кураев - «человеческая воля Христа через Гефсиманское моление подчинилась божественной воле, всецело соединилась с ней».99

Психотип «раба Божиего» настолько вошёл в саму плоть и кровь христианской религии, что древний Восточный метафизический постулат о единстве, доходящем до полного тождества Атмана – искры Божьей в человеке и Брахмана-Абсолюта, воспринимается адептами христианства как самый страшный грех - «хула на Духа Святого», прощения которому не будет, как сказал Иисус Христос - «ни в сем веке, ни в будущем».100 Андрей Кураев пишет, в данной связи: «Нет греха, который не мог бы быть отделен от души человека подвигом покаяния. Лишь тот грех, который запрещает человеку каяться, – лишь он неисцелим. Раскаяние – та дверь, которая распахивает согрешившую душу для исцеляющего помазания Духа. Покаянием человек говорит Богу: я был далеко от Тебя, Господи, я обезобразил и опустошил свою жизнь, но Ты же видишь те язвы моей души, которые я больше не скрываю ни от Тебя, ни от себя, ни от Твоей Церкви. Так Ты, вне Которого умирает мое сердце, Тот, Которого мне так не хватает – прииди и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша. Но если человек кощунственно утверждает, что его душа, слегка подчищенная постами и подновленная медитациями, – это и есть Дух Святой, если он убедил себя, что вне него нет Бога и потому неоткуда ждать помощи, если он поклонился хоть и высшей, но все же части себя самого – значит, он безнадежно запер себя в своем внутреннем мире, и освежающее веяние Внешнего (Трансцендентного) Духа уже не может прикоснуться к нему. «Тат твам аси» (ты есть То) – это и есть хула на Духа».101