Источник силы - Форчун Дион. Страница 25

Я ввел ее в офис, где мой коллега не выразил ни малейшего удивления в связи с ее появлением.

— Итак, вы отослали кольцо назад? — спросил он.

— Да, — ответила она. — Как вы узнали? Какой магией вы занимаетесь на этот раз?

— Никакой магии, моя дорогая мисс Хэлэм, только здравый смысл. Вас что-то испугало. В обычном цивилизованном обществе люди не часто пугаются особенно сильно, поэтому я заключил, что стряслось что-то из ряда вон выходящее. Я знал, что вы были связаны с очень опасным человеком, поэтому я сразу обратил свое внимание на него. Что вы такое сделали, что могло вызвать его неприязнь? Вы недавно были здесь, вне сферы его влияния и в компании человека, который был вам небезразличен. Возможно, у вас произошел внезапный перелом в чувствах. Я хочу узнать, в чем дело, поэтому я выразил свою догадку в виде утверждения, а вы, считая, что я знаю все, даже не сделали попытки возразить — и в результате предоставили мне всю информацию, какую я хотел получить.

— Но, доктор Тавернер, — сказала девушка, совсем сбитая с толку, — почему вы затрудняли себя, если я готова была ответить на все вопросы, которые бы вы мне задали?

— Потому что я хочу, чтобы вы сами увидели, как можно манипулировать ничего не подозревающим человеком, — сказал он. — Теперь скажите мне, что привело вас сюда?

— Когда я вчера вечером вернулась домой, я знала, что не смогу выйти замуж за Тони Мортимера, — сказала она, — и утром написала ему, чтобы сообщить об этом. Он пришел прямо к дому и попросил меня выйти. Я отказалась, так как знала, что если увижу его, то снова попаду под его влияние. Тогда он прислал записку, в которой заявил, что не уйдет, пока не поговорит со мной, и я впала в панику. Я боялась, что он силой ворвется наверх, так что я незаметно выскользнула через заднюю дверь и приехала сюда. Я почему-то уверена: вы понимаете, что происходит со мной, и сможете мне помочь. Конечно, я понимаю, что он не сможет приставить пистолет к моей голове и заставить меня насильно выйти за него замуж, но он имеет такое большое влияние на меня, что я боюсь, как бы он не заставил меня сделать это помимо моей воли.

— Я думаю, — сказал Тавернер, — мы должны решительно разделаться с Мастером Энтони Мортимером.

Тавернер повел девушку наверх и разрешил им с Мартином не более одной минуты посмотреть друг на друга, не произнося ни слова, а затем передал ее заботам одной из сестер.

В этот же вечер, когда ужин подходил к концу, мне сообщили, что некий джентльмен желает видеть секретаря. Я вышел в холл, чтобы выяснить, кто был нашим посетителем. Меня приветствовал высокий темноволосый человек с очень необычными глазами.

— Я хотел бы видеть мисс Хэлэм, — сказал он.

— Мисс Хэлэм? — повторил я, как бы озадаченно.

— А почему бы и нет? — ответил он, несколько отступая назад. — Разве она не здесь?

— Я спрошу у сестры, — ответил я.

Я проскользнул обратно в столовую и прошептал Тавернеру:

— Мортимер здесь.

Он поднял брови.

— Я приму его в офисе, — сказал он.

Туда мы и направились, но прежде чем пригласить нашего посетителя, Тавернер установил на своем письменном столе лампу для чтения таким образом, чтобы его собственное лицо находилось в глубокой тени и практически было невидимо.

После этого был приглашен Мортимер. Он напустил на себя внушительный вид.

— Я пришел по поручению матери мисс Хэлэм, чтобы доставить ее домой, — заявил он. — Я буду рад, если вы сообщите ей, что я здесь Мисс Хэлэм сегодня не вернется домой, и она известила об этом свою мать телеграммой.

— Я не спрашиваю вас о том, какие планы были у мисс Хэлэм, я прошу передать ей, что я здесь и желаю ее видеть. Я полагаю, у вас нет возражений?

— Как раз есть, — сказал Тавернер. — Я категорически возражаю.

— Мисс Хэлэм отказывается меня видеть?

— Я не спрашивал ее об этом.

— Тогда по какому праву вы заняли такую возмутительную позицию?

— Вот по этому праву, — сказал Тавернер и сделал левой рукой особый знак. На указательном пальце было кольцо наиболее удивительной работы из всех, что мне приходилось видеть прежде.

Мортимер подпрыгнул, словно Тавернер направил в его голову пистолет. Он перегнулся через стол и попытался рассмотреть затененные черты лица, затем стал пристально разглядывать кольцо.

— Старший из Семи, — выдохнул он и сделал шаг назад. Затем он повернулся и прокрался к двери, бросив через плечо такой взгляд ненависти и страха, которого я дотоле не видел никогда. Я готов поклясться, что он оскалил зубы и зарычал.

— Брат Мортимер, — произнес Тавернер, — сегодня ночью собака вернется в свою конуру.

— Пойдемте наверх к одному из окон и посмотрим, действительно ли он ушел, — предложил Тавернер.

Со своего наблюдательного пункта мы могли видеть нашего позднего посетителя, который шел по песчаной дороге, ведущей в Тэрсли. Однако к моему удивлению вместо того, чтобы прямо держать свой путь, он повернулся и посмотрел назад.

— Он собирается вернуться? — спросил я с удивлением.

— Не думаю, — сказал Тавернер. — Смотрите, сейчас кое-что должно произойти.

Снова Мортимер остановился и огляделся вокруг, как будто чему-то удивляясь. Затем он начал с кем-то или чем-то бороться. Что бы это ни было, но оно, по- видимому, атаковало его в прыжке, так как он бил это нечто у груди, затем оно обежало его вокруг, так как он стал медленно поворачиваться, чтобы видеть это. Ярд за ярдом он прокладывал себе путь к дороге и наконец был поглощен сгущающимися сумерками.

— Собака сопровождает своего хозяина домой, — сказал Тавернер.

На следующее утро мы услышали, что недалеко от Брамшота обнаружено тело странного человека. Предполагалось, что причиной смерти послужил сердечный приступ, так как никаких следов насилия на его теле найдено не было.

— Шесть миль! — сказал Тавернер. — Он хорошо бегал!

Дочь Пана

Тавернер посмотрел на переданную ему визитную карточку.

— Роудз, — сказал он, — если уж местная знать взывает о помощи, я должен опустить ставни и написать «закрыто», ибо я знаю, что слава преходяща. Ну а теперь ради Вельзевула, Асмодея и других моих друзей, которым вы пока не представлены, чего хочет от меня эта женщина?

Местное общество косо смотрело на Тавернера, его способы лечения и его лечебницу, а так как он, со своей стороны, не считал нужным выписывать лекарства от кори и гриппа, то наши контакты с соседями были весьма ограничены. То, что мой коллега был человеком высочайшей учености и обладал международной известностью, не имело никакого значения для участников местных чаепитий, они судили о человеке по его умению вести себя «как должно».

Швейцар ввел в комнату узкобедрую тонкогубую женщину. Аккуратные волны ее золотых волос и совершенство ее фарфорового лица служили доказательством исключительных качеств ее горничной и того внимания, которое уделялось туалету. Ее платье производило то роскошное впечатление, которое достигается лишь тогда, когда женщина создана для одежды, а не одежда для женщины.

— Я хочу проконсультироваться с вами, — сказала она, — о моей младшей дочери. Она вызывает у нас большое беспокойство. Мы боимся, что ее разум не развивается должным образом.

— Каковы у нее симптомы? — спросил Тавернер профессиональным тоном.

— Она всегда была трудным ребенком, — ответила мать. — В отличие от других детей, у нас с ней всегда было много хлопот. В конце концов мы прекратили все попытки заняться ее воспитанием, наняли гувернантку и организовали постоянное медицинское наблюдение.

— Которое, я полагаю, включало и строгую дисциплину, — сказал Тавернер.

— Конечно, — ответила наша гостья. — За ней очень внимательно следили, мы не упускали ни одной мелочи, хотя это и требовало огромных расходов. Я должна сказать, что предпринятые меры вплоть до настоящего момента казались достаточно успешными; ее ужасные вспышки дикости и раздражительности практически прекратились, мы уже год не видим их, но ее развитие, кажется, остановилось.