Бумеранг фаталиста (СИ) - Кириллов Юрий Александрович. Страница 11

- Ты мудрый человек, Юра, хотя почему-то немножко нервный, — слышится мне вдруг вибрирующий голос небес — Ты вовремя закопал томагавк войны. В самый раз! К людям с сей минуты относись с любовью и добродушием. Побеждай любовью. Вспомни хотя бы свое детство.

Странно, но ведь в  детстве ведь все друг друга любят. И даже я любил людей. Тут, на память сразу пришел Сережка, сын моей знакомой. Один раз он вычудил — лет восемь ему было. Пришел к нам в гости. Дети не объясняют, почему... взял и пришел "в гости"! Мы, как и положено, чаем угостили - с вареньем и печеньем. Попил Сережка чайку, поблагодарил и уселся на диван журнал "Мурзилку" листать. Надоело ему, отложил журнал и песню затянул. Настоящую, мужицкую песню. Сейчас он уже не тот, какой был раньше. Почему наши сердца стали черстветь и холодать, как будто в глаз каждому из нас попала такая же льдинка, что и Каю из сказки "Снежная королева. Ведь с детства мы были добры и бесхитростны, всегда готовы прийти на помощь. По крайней мере, так было при моей сопливой юности. Потом, все изменилось, и мы стали такими же суровыми и безжалостными, как многие другие. В этом случае мы не оказываем помощь, если она будет нужна другим людям. Хотя, мы, наверное, могли бы ее оказать, хотя бы в память о своем детстве.

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ.

Современная притча

Мать спросила своего ребёнка:

— Знаешь ли ты, что Бог был здесь, когда ты крал печенье с кухни?

— Да.

— И что он смотрел на тебя всё это время?

— Да.

— А что он говорил тебе, как ты думаешь?

— Он говорил: «Кроме нас здесь никого нет, возьми себе немного!»

Ах, как хочется выйти в писателя, тем паче мода пошла, каждый уважающий себя и засветившийся на телевидении пытается, поделится своим мировоззрением. Сам того, не зная, я переживал кризис, хорошо знакомый многим, когда десятки историй крутятся в голове, но кажется, что все об этом знают, и ничего нового я не расскажу. Смысл писать книгу? Но, волшебное существо, живущее в компьютере, и дающее мне вдохновение требовало, что бы я стучал по клавиатуре. Я в последнее время всё больше стал работать по ночам, засыпая ближе к рассвету, и просыпаясь только часов в двенадцать. Вечером, после того как жена с дочкой укладывались спать, и не путались под ногами, когда квартира погружалась в темноту, я включал компьютер, и половину ночи жил, бродя между компьютером и кухней (что бы сделать чайку). Я, матерясь, стал писать вторую книгу. Матерился потому, что с первой книгой было еще ничего неизвестно, а я уже стал писать вторую. Вообще-то в глубине моего сознания еще теплилась искра критичной оценки действительности (что она на хер никому не нужна, кроме меня), но под спудом величайших достоинств шедевра шевелилась мысль о том, что первую книгу были должны издать немедленно, издатели должны были биться за этот жирный и лакомый кусок моего пирога. Мне, как Самому Главному Писателю Нашей Вселенной было не до таких глупостей, что бы бегать по издательствам самому и уговаривать их об издании и тираже. Но издатели, эти странные люди, почему-то не хотели публиковать мои вирши. Тогда я обратился к литературным агентам. Я написал им электронные письма. Я поблагодарил их за нелегкий труд и написал «Это хорошо. Для меня. Тебе за примерное поведение я дам 10 процентов. Согласен? Чувствую, что согласен». Литагент молчал «Эй, напарник, не забудь, пятьдесят на пятьдесят!» обеспокоено в следующем письме писал я «Уговор дороже денег!». Но все они молчали, и никто не хотел мне отвечать. Потом я вспомнил одного эзотерика, и то, что он мне советовал. «У тебя еще пока энергии не хватает, для того, что бы книгу опубликовать. Для публикации книги, ты можешь брать энергию из неосуществимого будущего. Представь себя Нобелевским лауреатом, и с этой энергией нобелевского лауреата ты враз ее пропихнешь в любое издательство». «Это интересно» - подумал я, хмыкнул и сразу стал важничать. «Пшел вон» - сказал я прислуживающему мне невидимому халдею. «Хотя нет, милейший сообрази мне Чайковского. Хотя нет, ты же русский увалень, чай неправильно заваришь и икру размажешь, так что я уж лучше сам». Но буженины и черной икры для моего бутерброда в холодильнике, как назло, почему-то не оказалось, мне пришлось, вернутся в реальность, и довольствоваться покупным печеньем. Так что Нобелевским лауреатом с врученной мне премией по литературе я был минуты 3 (три), большего реальность мне не дала. Однако иногда жажда писательства, стяжательства, и всемирной славы Нобелевского лауреата обуревают мою тихую и кроткую душу. Хотя, наверное, я могу, остановится на дешевой популярности, халявном армянском коньяке, а также живом пиве и симпатичных и внимающих моим словам женщинах.

«Державин Юрий Алексеевич - выдающийся русский писатель и ученый футуролог, с гениальной прозорливостью описал религиозные войны и крах римско-католического ответвления христианства. Крупный мыслитель, он на столетия опередил свое время, предвидя объединения всех религиозных концессий и возникновение коммунизма в обновленном виде с верой в единого Бога». Выдержка из Всемирной энциклопедии 2250 года. Голова моя вдруг закружилась, царская шапка повисла на ушах; за плечами отросли крылья; и зазвучали фанфары и щебетанье райских птичек. Сон моего разума рождал непонятно что.

Мечты, мечты!– Пора ребенка мыть. Скоро воду нальешь? – вдруг строго спросила Екатерина, жена, вмешавшаяся в мои фантазии и вернувшая меня в реальность – Давай быстро гоголь доморощенный, и что бы температура воды была 36-37 градусов.– Через Час будет мыться, может быть, чуть раньше, – возвращаясь из высоких сфер на свой потертый диван, ответил я.

– Она не будет ждать столько времени, Любовь Юрьевна уже хочет спать! – холодно, сообщила жена. Я отвлекся от своего блистательного предначертания, вернулся на грешную землю и внимательно посмотрел на супругу. Катя выглядела утомленной и не выспавшейся. Да, надо бы ей помочь ухаживать за ребенком, но если честно орасто-горластое существо меня утомляло всего за пару часов, и большого желания заменять супругу не было. Детеныш придумал свое ноу-хау; она днем спала, а ночью бодрствовала. Когда я хотел спать, Люба хотела внимания и любви. Когда я бодрствовал, дочь спала. В эти дни я превратился в сомнамбулу, хотя если честно моя помощь в семье была минимальной. В садик надо было ее отдать, но как-то не сложилось. Поэтому, Катька была домохозяйкой, беря, изредка на дом работу по бухгалтерии.

Иногда, мне приходили в голову, приходили странные мысли «что бы меня, оставили все в покое в глобальном смысле. То есть, чтобы натурально все куда-то слились, и никто не капал на мозг. Лежу я, значит на диване с книжкой, тут же автоматически наполняется холодильник. Одежда стирается сама собой. Да, и всенепременно чтобы женщина приходила по щучьему велению, по моему хотению. И быстро таяла, когда хочется остаться одному. Красота. Правда, за последние полгода, благодаря путевке в садик, мы пристроили все-таки Любу, мне стало значительно легче.

Любе сегодня исполнилось четыре года. Мы, с супругой после долгих разногласий повели ее записывать в школу танцев. Супруга хотела отдать в музыкальную школу, но в связи с моим решительным протестом и угрозами физического воздействия на нее, а в дальнейшем примирением конфликтующих сторон, решили отдать на танцы. Был, правда, еще один голос бабушки (Лидии Николаевны), которая настоятельно рекомендовала отдать внучку на гимнастику. Но ее голос в расчет мной не брался.

По тротуару шествовали так: справа от дочки я, слева супруга, в центе Любовь Юрьевна толкающую перед собой маленькую коляску китайского производства. Коляску пришлось брать по дочкиному капризу: в ней ехала обезьянка Чита, которую нельзя было оставить дома одну, потому что она хотела спать, а маленьким обезьянкам спать дома одним нельзя, за ними нужен глаз да глаз. Люба по дороге начала объяснять мне, какие могут быть неприятности, если Лунтик улетит на Луну, наберет там лунных цветов, спрячет их на поле за городом Череповцом, никому про это не скажет, а сам спокойно ляжет спать, сначала посмотрев мультик про самого себя в «Спокойной ночи, малыши». Он обманывает тетю Оксану и вводит других детишек в умышленное заблуждение, что он хороший. На самом деле он нехороший. Мой мозг, не очень понимал основную мысль детеныша, и я лишь для видимости глубокомысленно кивал головой. Наконец, Люба уловила мою отстраненность, вырвала свою левую ручку, остановилась, топнула об асфальт ножкой, и зловеще спросила: