Зигмунд Фрейд - Феррис Пол. Страница 15

Началась оживленная переписка. Почти все письма сохранились, но доступны для публикации лишь немногие. Он стал общаться с ней покровительственным тоном, как мужчина с послушной девочкой. Он считал себя обязанным сказать ей, что она некрасива с точки зрения художника, но добавил утешительные слова о «волшебной душе». Когда Марта упрекнула его в том, что он послал ей подарок, он погрозил ей пальцем: «Марта, ты не должна говорить так категорично: нельзя так делать». Иногда был слышен и другой голос, будто говоривший: «У меня бывают такие бурные сны». Его страсть не вызывает сомнений, и он не пытался ее скрывать. Когда Марта отправилась в Вандсбек, что под Гамбургом, чтобы провести в доме дяди остаток лета 1882 года (возможно, ее отправили для большей безопасности), Фрейд одолжил денег и поехал за ней, ревнуя к мужчинам из прошлого, реальным или воображаемым.

Нужно было сделать это незаметно от ее дяди. Эли достал ему билет до немецкой границы, и он уехал со словами Шекспира «Что есть любовь? Не за горами…» «Шекспир У. Собр. соч. в 5-ти т., т. 2 СПб., 1902-1903, с 523. — Прим. перев.» на устах, железнодорожным расписанием в голове и ее фотографией в бумажнике. Похоже, что им удалось незаметно встретиться, а может даже и не раз. Они сидели в парке, она в коричневом платье и шляпке, он в потрепанном пиджаке, с черными волосами, разделенными аккуратным пробором, и солидной бородой. Он сравнил это место с Эдемом: там не было ангелов с пылающими мечами, писал он ей позже, но «был один маленький нежный ангел с изумрудными глазами и сладкими губами». С тех пор, предостерегал он ее, она должна смириться с неизбежным. Она «только гость» в своей семье, сокровище, на которое он заявил свои права и заберет его, когда разбогатеет.

Его планы относительно карьеры сбылись. Сразу же после поездки в Гамбург он устраивается в общую венскую больницу врачом и начинает зарабатывать деньги. Клиническая медицина была выходом из состояния бедности. Он не сразу отказался от исследований и продолжал проводить опыты в лаборатории Брюкке.

Больница стада новым хомутом, который Фрейд надел себе на шею. Мрачные палаты, нехватка сестер (многие пациенты принимали лекарства сами), старания старших врачей сделать жизнь младших такой же тяжелой, какой она была у них самих. Один из начальников Фрейда радостно сообщил ему, что когда-то его обед состоял из двух яиц вкрутую. Фрейда это не очень удивило. Он и так с иронической гордостью сообщал Марте, что потратил шесть пенсов на сигары или два пенса на шоколад. Несколько месяцев он вообще не получал никакой зарплаты, а когда получил, сумма оказалась крайне незначительной.

Он держался на плаву, одалживая деньги у Флейшля и Панета, которые оба имели частные источники дохода. Он называл это «паразитическим существованием». К тому же у него был Брейер, по-отечески предлагавший ему деньги взаймы, горячие обеды и даже ванну. В жаркую погоду он действительно позволял ему пользоваться своей ванной с водопроводом — это было роскошью в городе, где даже люди с приличным достатком заказывали себе чаны нагретой воды, которые им приносили на дом, или нанимали комнату в ближайшей бане. Фрейд описал ванную Брейера Марте и сказал, что у них тоже будет такая «и неважно, сколько на это понадобится лет».

Брейер был уважаемым человеком, довольно властным, но дружелюбным. Его лысеющая голова была похожа на птичье яйцо в гнезде из бороды. Его отец, религиозный наставник, был восточным евреем, приехавшим в Вену. Одно время, не оставляя врачебной практики, Брейер работал в качестве ученого вне университета. С университетом у него были сложные отношения, так как он считал, что его там недооценивают. Он открыл механизм рефлексов, управляющих дыханием, и узнал много важного о вестибулярном аппарате и его функции поддержания равновесия человеческого тела. Как терапевт он пользовался популярностью среди профессоров университета и их семей, а также у богачей. В нем было что-то мягкое и дружелюбное, на что Фрейд не мог не откликнуться. Долгое время Брейер одалживал ему значительные суммы денег.

Иногда Фрейд ходил вместе с ним к больным, и они обсуждали различные случаи. Одной из пациенток Брейера была молодая женщина по имени Берта Паппенгейм. Ее история болезни была закрыта к тому времени, как Фрейд о ней узнал (в конце 1882 года), и он так и не встретился с ней, но врачи часто ее упоминали. Эта пациентка сыграла огромную роль в создании Фрейдом психоанализа. Это была несчастная дочь богатых родителей, которую мучили видения и кошмары. Метод лечения Брейера заключался в основном в том, чтобы дать ей выговориться. Этот несколько театральный случай в настоящее время вызывает сомнения исследователей, но тем не менее считается важным в истории развития психоанализа. Это легенда, от которой нельзя отказаться. В литературе эта пациентка носит имя Анна О. Позже мы остановимся на ней более подробно.

Отношения Фрейда с Мартой по-прежнему были сопряжены с трудностями. После его поездки в Гамбург в июле 1882 года она с матерью вернулась в сентябре в Вену. Она пробыла там всего месяц, когда госпожа Бернейс объявила, что в 1883 году они переезжают в Гамбург навсегда. На Рождество Зигмунд и Марта официально сообщили о своей помолвке. Госпожа Бернейс не была в восторге. Эта новость, если ее можно было считать новостью после полугода тайной переписки и встреч, не повлияла на ее решение, и в июне 1883 года семейство Бернейсов покинуло Вену. Зигмунд остался и мог выражать свой гнев только на расстоянии. Он выместил досаду на Марте, обвинив ее в малодушии и угрожая прервать переписку. А в таком случае «мое бурное и жаждущее сердце разорвется».

Все его любовные письма содержат самые точные сведения о его внутреннем мире. Он пишет не только о Марте, но и о загадках природы, и о своей ненависти к бедности, и о презрении к серой человеческой массе. Оставаться ли им после женитьбы в Австрии? Его беспокоила мысль о могиле на центральном кладбище. Ему неожиданно стало приятно английское «трезвое трудолюбие». Начав сомневаться в чувствах Марты, он утешает себя строками из «Потерянного рая» Мильтона:

Обсудим, как нам…

В надежде — силу или, наконец,

В отчаянье — решимость почерпнуть!

(Перевод Арк. Штейнберга)

Что им нужно для счастья, спрашивает он и тут же отвечает: три комнаты, негаснущая плита и маленькая кладовка на случай, если они проголодаются или придут гости. Что он чувствует по отношению к ней? Неописуемое желание. Фрейд немного досадует, зная, что ему так долго ждать. Но брак в тридцать или даже позже был вполне нормален для мужчин среднего класса, которые должны были сначала достигнуть финансовой стабильности. В Вене хватало таких, как Шницлер, которые в двадцать лет жили в свое удовольствие, но было достаточно и таких людей, как Фрейд.

Все это время он беспокоится о приличиях. Он запретил Марте оставаться у подруги, которая «вышла замуж до свадьбы», что было совершенно непростительно. Он не позволял ей кататься на коньках, если была вероятность, что она будет кататься держа за руку мужчину. Подарив ей «Дон Кихота», он решил, что зашел слишком далеко. «Ты совершенно права, моя принцесса, — пишет он, — это чтение не для девушек». Он забыл, «когда отсылал ее тебе, что там много грубых и отвратительных мест». Фрейд-психоаналитик сказал бы, что не существует невинного «забыл». Если он подарил ей эту книгу, значит, он хотел, чтобы она ее прочитала.

С госпожой Бернейс у него были натянутые отношения, перераставшие иногда даже в откровенную вражду. Она была догматичной и умной женщиной из скандинавской семьи. Она любила продемонстрировать свое превосходство над людьми и не собиралась отдавать дочь этому атеисту без борьбы. С другой стороны, она понимала, что Фрейд, невзирая на происхождение, очень неординарный человек. Он не ладил и с Эли Бернейсом, начинающим бизнесменом. Фрейд не очень-то одобрял его прожекты, а женитьба Эли на старшей из его сестер Анне в октябре 1883 года усугубила положение. В Гамбурге состоялась традиционная еврейская свадьба, но Фрейд на нее не поехал.