Ирландская колдунья - Фетцер Эми. Страница 26

— Их выполняют все! — загрохотал Реймонд, но, покосившись на Коннала, буркнул: — За единственным исключением. Но и это будет исправлено. — Он снова обратился к Фионе: — А вот какое отношение имеешь к этому ты? Ни за что не поверю, что ты оказалась здесь случайно!

— Милорд! — Коннал встал перед ним, готовый защищать свою родственницу.

— Думай, кому грозишь, сэр рыцарь! — вкрадчиво промолвила Фиона, угрожающе прищурившись. — Ты почти не знаешь меня и уж тем более не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне! Я люблю этого мальчика! — И она показала на Коннала, как будто боялась, что безмозглый англичанин может забыть про виновника. — А ты просто не справился со своими обязанностями опекуна! Не явись я к вам на выручку, вы так бы и околели от голода в этом ущелье!

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я спасся благодаря какой-то женщине?!

— Ну вот мы и пришли к соглашению!

— Простите, что я вам мешаю, — снова встрял Коннал. И снова на него не обратили внимания.

— Я не в состоянии следить за каждым, а уж тем более за этим сорвиголовой! — рычал Реймонд.

— Так, может, вообще не стоило брать детей под свою опеку?

Реймонд отшатнулся, и Фиона почувствовала, что нанесла удар по больному месту. На миг ей даже стало неловко. Она видела, что де Клер готов рубить ее на месте и что эти неосторожные слова задели память о чем-то более серьезном и страшном, чем несчастный случай с непослушным мальчишкой. Не думая о том, чем ей это грозит, чародейка шагнула вперед, положила руку ему на грудь и прошептала:

— Успокойся, де Клер. То, что сделано, уже не поправишь.

Реймонд растерянно заморгал, как будто увидел ее впервые, и ссутулился. У него вырвался глубокий вздох, унесший с собой остатки гнева. Он посмотрел на руку, все еще лежавшую у него на груди, и почувствовал, как исходящее из нее тепло помогает избавиться от терзавших душу демонов. Поразительно! Реймонд поднял глаза и увидел, что Фиона улыбается. От восторга ему стало трудно дышать.

— Я давно обещал отвезти Коннала к тебе, — невольно признался он, накрывая ее руку ладонью.

— Ах вот в чем дело! А когда ты этого не сделал, оказалось, что ты ему наврал.

— Я бы выполнил свое обещание, только позже, — оправдывался де Клер.

— Когда? — Чародейка наклонила голову, всматриваясь в его лицо. — Когда ты поверил бы в то, что я та, кем являюсь на самом деле?

Ее рука выскользнула из-под его ладони, и вместе с ней ушло ощущение тепла и покоя. Реймонду стало так тошно, что он едва не схватил руку Фионы, чтобы она снова прижалась к его груди, а потом… словом, воображение опять сыграло с ним опасную шутку.

— Так когда бы ты позволил нам свидеться? В день казни, когда меня будут четвертовать? Или ты предпочтешь меня сжечь?

— Я не стану делать ничего подобного!

Чародейка посмотрела на него с надменным недоверием.

— Ну, теперь я могу говорить? — воскликнул Коннал. Оба повернулись к мальчику, и Фиона, укоризненно покачав головой, все же улыбнулась и распахнула объятия:

— Иди сюда, негодник!

Коннал доверчиво кинулся к ней, и Фиона так зажмурилась от счастья, что у Реймонда стало тесно в груди. Чародейка баюкала мальчика, словно мать, и гладила его по голове. Эта беззаветная любовь не могла оставить де Клера равнодушным и даже немного удивила: кто бы мог подумать, что эта ехидная особа способна на такую привязанность? Наконец парочка разомкнула объятия. Фиона шепнула что-то Конналу напоследок, так что он покраснел и смутился, а чародейка глянула через плечо на Реймонда и обнаружила, что за ними следят.

В ее светлых глазах промелькнули досада и недоверие, как будто она ожидала, что Реймонд станет издеваться над ее привязанностью к Конналу. Да и сам мальчик почувствовал себя крайне неловко. Реймонд стоял неподвижно, переводя взгляд с одного на другого. Наконец Коннал не выдержал и шагнул вперед, как будто надеялся защитить Фиону от незаслуженных нападок.

— Лорд Антрим, я вовсе не собирался устраивать побег. Я вывел лошадей на разминку. Они слишком застоялись, и я не старался их особенно сдерживать. Вот почему этот жеребец отбился от остальных.

Реймонд стоически молчал, и Коннал закончил свою историю:

— Очевидно, я зазевался и спохватился слишком поздно. Мы уже были на краю обрыва.

— Вы оба едва не свернули шею.

— Знаю. Но конь оказался умнее, — честно признался Коннал. — Он остановился, а я перелетел через голову.

— Ты чудом остался жив.

— Да, милорд. — Коннал коротко поклонился и гордо поднял голову. — Я готов принять от вас любое наказание.

Фиона не спускала с мальчика взгляда, полного удивления и гордости. На ее глазах Коннал превращался в мужчину.

— Я еще подумаю об этом.

— Ты тоже кое в чем виноват! — заявила чародейка де Клеру.

— Надеюсь, ты просветишь меня насчет степени моей вины? — холодно процедил Реймонд.

— Ты обещал ему встречу со мной, но из-за своей личной ненависти не сдержал обещание!

— Это не так. — Он испытывал к Фионе что угодно, только не ненависть!

— Но тогда в чем же причина?

— Я не обязан отчитываться перед тобой, ведьма!

Фиона скрестила руки на груди и отвернулась, постукивая башмачком по камню.

Конналу достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что происходит.

— На вашем месте я бы не стал ее злить, милорд, — заметил он, осторожно отходя в сторону.

— С какой стати? Что она может сделать? — Де Клер смерил чародейку презрительным взглядом. — Превратит меня в птицу? Или в дерево?

— Лучше всего в безмозглый булыжник, — ответила Фиона. — Это больше всего тебе подходит.

Реймонд постарался изобразить надменную улыбку, но она почему-то получилась кривая.

Только теперь Коннал обратил внимание на то, какими взглядами обменивается эта пара взрослых. Он моментально уловил сходство с тем, как смотрят друг на друга его родители, когда ссорятся. Однако Реймонд разгневался не на шутку, и хотя его негодование вызвала не сама Фиона, а присущий ей дар, следовало вмешаться, пока не поздно. Коннал считал своей обязанностью защищать Фиону от кого бы то ни было — пусть даже от самого лорда Антрима, — поскольку они были родственниками.

Мальчик демонстративно принялся ощупывать ссадину на лбу, и Фиона не выдержала и кинулась осматривать рану.

— Боевой шрам! — ехидно пробормотала она. — Дай-ка я помогу тебе навести прежнюю красоту!

— Значит, я стану еще красивее! — довольно улыбнулся Коннал.

Чародейка прищелкнула языком и пообещала:

— Вот увидишь, скоро все женщины будут лезть из кожи вон, чтобы обратить на себя твое внимание!

И она за руку повела его к тому месту, где оставила сумку. Усадила мальчишку на землю и дала напиться, пока искала нужные вещи. Промывая его ссадину влажной тряпкой, она действовала с такой любовью и осторожностью, что Реймонду стало завидно. Он подошел поближе, и Фиона не оборачиваясь предложила ему воды.

Де Клер напился и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, опустил мех на землю. Каждое движение Фионы порождало в нем новую вспышку страсти. В конце концов он не выдержал и спросил:

— Придется наложить швы?

— Нет. Но голова еще будет болеть несколько дней.

— Она уже болит. — Коннал поднес руку к ране, но Фиона сердито оттолкнула ее.

— Ты что, совсем не соображаешь? Кто же лезет в рану такими грязными руками?

— Виноват, миледи.

Она снисходительно улыбнулась, легонько чмокнула Коннала в макушку и обвязала его голову чистой тряпицей. Снова на свет показался памятный Реймонду пузырек. Чародейка развела несколько капель из пузырька в воде и протянула чашку Конналу. Почувствовав, как напрягся де Клер, она обернулась и твердо ответила на его взгляд. «Я люблю этого мальчика!» — говорили ее глаза. Реймонд понурился и предпочел промолчать. В конце концов Фиона все равно сделает по-своему. К тому же Элдон и Берг шли на поправку. Пожалуй, она действительно искусная целительница. В противном случае ей не миновать костра, и Фиона отлично это знает. Следя за ее действиями, де Клер совсем позабыл о времени. Солнце уже садилось, и с каждой минутой надвигались мрак и холод.