Французские лирики XIX и XX веков - Аполлинер Гийом. Страница 15

Прищуривая глаз и напрягая нюх,

Прекрасношерстый зверь подстерегает запах,

Живого существа чуть уловимый дух.

Для предстоящих битв он держит наготове

И зуб и коготь. Весь в стальной собравшись ком.

Он рвет, грызет кору и в предвкушеньи крови

Облизывается пунцовым языком.

Согнув спиралью хвост, он бешено им хлещет

Древесный ствол, затем, приняв дремотный вид,

Сникает головой на лапу и, в зловеще

Притворный сон уйдя, неявственно храпит.

Но вдруг умолкнув и простершись бездыханней

Гранитной глыбы, ждет, укрытый меж ветвей:

Громадный бык идет неспешно по поляне,

Задрав рога и пар пуская из ноздрей.

Еще два-три шага, и, ужасом объятый,

Бык замирает. Льдом сковав ему бока

И плоть его сверля, горят во мгле агаты.

Два красным золотом налитые зрачка.

Шатаясь, издает он жалобные стоны,

Мычит, влагая в рев предсмертную тоску,

А ягуар, как лук сорвавшись распрямленный,

На шею прыгает дрожащему быку.

От страшного толчка чуть не до половины

Вонзает в землю бык огромные рога,

Но вскоре, яростный, в бескрайние равнины

Мчит на своей спине свирепого врага.

По топям, но пескам, по скалам и по дюнам,

Необоримых чащ пересекая тьму,

Стремглав проносятся, облиты светом лунным,

Бык с хищным всадником, прикованным к нему.

И миг за мигом вдаль все глубже отступая,

Отходит горизонт за новую черту,

И там, где ночь и смерть, еще идет глухая

Борьба кровавых тел, сращенных налету.

ХОСЕ-МАРИА ДЕ ЭРЕДИА

ВИДЕНИЯ ЭМАЛИ

В приюте сумрачном, где ропщет атанор.

Беснуется в печи огонь неугомонный,

И, попирая все природные законы,

Эмаль кладет на медь роскошный свой узор.

Из-под кистей моих встает, смущая взор,

Былых чудовищ сонм, искусством воскрешенный:

Кентавры, Пан и Сфинкс и детища Горгоны,

Пламекрылатые Пегас и Хризаор.

Ахиллову ли скорбь и смерть Пенфесилеи

Иль Эвридике вслед пришедшего Орфея

У врат аидовых изображу сейчас?

Победу ли над псом Гераклову в Аверно,

Иль деву в трепете средь полумглы пещерной,

Где лалом светится Дракона страшный глаз?

ШАРЛЬ БОДЛЕР

СООТВЕТСТВИЯ

Природа — темный храм, где строй столпов живых

Роняет иногда невнятные реченья;

В ней лесом символов, исполненных значенья,

Мы бродим, на себе не видя взоров их.

Как дальних отгулов прерывистая хрия

Нам предстоит порой в единстве звуковом.

Так в соответствии находятся прямом

Все краски, голоса и запахи земные.

Меж ароматами есть свежие, как плоть

Младенца, нежные, как музыка гобоя,

Зеленые, как луг. Другие — расколоть

Хотят сознание, и, чувства беспокоя

Порочной роскошью и гордостью слепой,

Нас манят фимиам и мускус и бензой.

ИДЕАЛ

Нет, ни красотками с зализанных картинок —

Столетья пошлого разлитый всюду яд! —

Ни ножкой, втиснутой в шнурованный ботинок,

Ни ручкой с веером меня не соблазнят.

Пускай восторженно поет свои хлорозы,

Больничной красотой прельщаясь, Гаварни —

Противны мне его чахоточные розы:

Мой красный идеал никак им не сродни!

Нет, сердцу моему, повисшему над бездной,

Лишь, леди Макбет, вы близки душой железной,

Вы, воплощенная Эсхилова мечта,

Да ты, о Ночь, пленить еще способна взор мой,

Дочь Микеланджело, обязанная формой

Титанам, лишь тобой насытившим уста!

ПОЛЬ ВЕРЛЕН

МАРИНА

Океан, в котором

Звонок плеск волны.

Мечется под взором

Траурной луны,

И, вгрызаясь резче

В неба бурый мрак,

Блещет в нем зловещей

Молнии зигзаг.

В судороге пьяной

Каждый новый вал

Пляшет, плещет рьяно

Вдоль подводных скал,

А по небосводу

Рыща напролом,

Рвется на свободу

Ураганный гром.

A POOR YONG SHEPHERD

Я боюсь поцелуя:

Он — пчелиный укус.