Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969) - Друнина Юлия Владимировна. Страница 3
1943
«Ждала тебя. И верила. И знала…»
Ждала тебя.
И верила.
И знала:
Мне нужно верить, чтобы пережить
Бои,
походы,
вечную усталость,
Ознобные могилы-блиндажи.
Пережила.
И встреча под Полтавой.
Окопный май.
Солдатский неуют.
В уставах незаписанное право
На поцелуй,
на пять моих минут.
Минуту счастья делим на двоих,
Пусть — артналет,
Пусть смерть от нас —
на волос.
Разрыв!
А рядом —
нежность глаз твоих
И ласковый
срывающийся голос.
Минуту счастья делим на двоих…
1943
«Целовались. Плакали и пели…»
Целовались.
Плакали
И пели.
Шли в штыки.
И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Мама!
Мама!
Я дошла до цели…
Но в степи, на волжском берегу,
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
1944
КОМБАТ
Когда, забыв присягу, повернули
В бою два автоматчика назад,
Догнали их две маленькие пули —
Всегда стрелял без промаха комбат.
Упали парни, ткнувшись в землю грудью.
А он, шатаясь, побежал вперед.
За этих двух его лишь тот осудит,
Кто никогда не шел на пулемет.
Потом в землянке полкового штаба,
Бумаги молча взяв у старшины,
Писал комбат двум бедным русским бабам,
Что… смертью храбрых пали их сыны.
И сотни раз письмо читала людям
В глухой деревне плачущая мать.
За эту ложь комбата кто осудит?
Никто его не смеет осуждать!
1944
«Контур леса выступает резче…»
Контур леса выступает резче,
Вечереет.
Начало свежеть.
Запевает девушка-разведчик,
Чтобы не темнело в блиндаже.
Милый!
Может, песня виновата
В том, что я сегодня не усну?..
Словно в песне,
Мне приказ — на запад,
А тебе — в другую сторону.
За траншеей — вечер деревенский.
Звезды и ракеты над рекой…
Я грущу сегодня очень женской,
Очень несолдатскою тоской.
1944
«В глазах — углы твоих упрямых скул…»
В глазах — углы твоих упрямых скул.
Наш батальон стоит под Терийоки.
Где ты воюешь, на каком снегу?
Дробит виски артиллерийский гул,
Балтийский ветер обжигает щеки.
Где ты воюешь, на каком снегу?
Перед собой отчитываюсь строже:
Тот, кто узнал окопную тоску,
Суровым сердцем изменить не может.
Тот, кто узнал окопную тоску…
1944
«Приходит мокрая заря…»
Приходит мокрая заря
В клубящемся дыму.
Крадется медленный снаряд
К окопу моему.
Смотрю в усталое лицо.
Опять — железный вой.
Ты заслонил мои глаза
Обветренной рукой.
И даже в криках и в дыму,
Под ливнем и огнем
В окопе тесно одному,
Но хорошо вдвоем.
1944
ЗИНКА
Памяти однополчанки — Героя Советского Союза Зины Самсоновой
I
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она — не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется:
каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она — не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг — нежданный приказ:
«Вперед!»
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
II
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.