Полынь: Стихотворения и поэмы - Друнина Юлия Владимировна. Страница 22

Твой слабый голос в телефонной трубке,

Как ниточка, что оборвется вдруг.

Твой слабый голос, непохожий, хрупкий —

Тобою пройден ада первый круг.

Твой слабый голос в трубке телефонной —

И эхо боли у меня в груди.

Звонишь ты из реанимационной,

Чтоб успокоить: «Беды позади».

Твой слабый голос. Тишина ночная.

И нет надежды провалиться в сон…

Все выдержу — но для чего я знаю,

Что к смертной казни ты приговорен?..

Таял ты, становился бесплотною тенью,

В совершенстве науку страданья постиг.

И могла ли терять я хотя бы мгновенье,

И могла ли оставить тебя хоть на миг?..

Как солдаты в окопе, отбивались мы вместе.

Умирал ты, как жил — никого не виня.

До последней минуты был рыцарем чести,

До последней: жалел не себя, а меня…

Журавлиные эскадрильи,

Агармыш, что вплывал во тьму.

Не в Москве тебя хоронили —

В тихом-тихом Старом Крыму.

Я твою выполняла волю…

Громко бился об урну шмель.

Было с кладбища видно поле

И дорога на Коктебель.

Люди плакали, медь рыдала,

Полутьма вытесняла свет.

На дороге лишь я видала

Удалявшийся силуэт.

И ушел ты в слепую темень,

Вслед уплывшему в горы дню.

Я осталась пока что с теми,

С кем потом тебя догоню…

Сначала друг, а следом самый близкий

Мне человек ушел в последний путь…

Ну что ж, по крайне мере, нету риска,

Что будет мне больней когда-нибудь.

И все-таки поставить на колени

Судьбе меня не удалось опять.

Ведь я из фронтового поколенья —

Мы не умеем руки опускать.

Как страшно теперь просыпаться!

Как тягостно из Небытия

В Отчаянье вновь возвращаться —

В страну, где прописана я.

Весь мир превратился в пустыню,

Все выжжено горем дотла.

Какой я счастливой доныне,

Какой я счастливой была!

Хоть горя хлебнула в семнадцать,

Хоть после нелегок был путь…

Как страшно теперь просыпаться,

Как трудно теперь мне уснуть!

Я заблудилась на кладбище,

И было жутко слышать мне,

Как погребальный ветер свищет

В потусторонней тишине.

Я заблудилась, заблудилась,

Мне чьи-то слышатся шаги…

Родной, как в жизни, сделай милость —

Мне помоги, мне помоги!

Ушел туда, откуда нет возврата,

А говорил — не бросишь никогда.

Здесь надо мною тучи в три наката,

Их никакая не пробьет звезда.

Здесь опускает белые ресницы

Российская дремучая зима…

Забыться бы, любой ценой забыться!

Иначе попросту сойдешь с ума…

Была счастливою с тобой,

Такой счастливой я!

Но счастье рухнуло в забой,

Как тяжкая ладья.

Бездонна шахта и черна,

Черней от года год.

А чья вина? Ничья вина!

Кому предъявишь счет?..

Припоздала зима в Подмосковье,

И земля беззащитно нага.

Раны летних биваков с любовью

Лишь сегодня бинтуют снега.

Стало празднично в роще и чисто,

Нет бутылок и банок нигде.

Только медленно «завтрак туриста»

В незамерзшем дрейфует пруде.

В рыхлом насте мой валенок тонет.

Лес торжественно, девственно бел.

Лишь чернеют, как гнезда вороньи,

На деревьях папахи омел.

Только знать мне и страшно, и странно,

Что ушел ты с земли навсегда.

Может, лягут бинтами на раны,

Как снега на кострища, года…

Что горше разлуки, что вечной разлуки

страшнее?..

Но хочется мне потерявшим любимых шепнуть:

— Боритесь с тоскою, сражайтесь, как можете,

с нею,

Друзьям улыбайтесь, хотя разрывается грудь.

Есть высшая гордость — окоп никогда не покинуть,

Быть в списке бойцов, если даже убит наповал.

Есть высшая гордость — навеки остаться такими,

Какими бы видеть вас тот, кого нету желал…

День начинается с тоски —

Привычной, неотвязной, жгучей.

Коснуться бы твоей руки

И куртки кожаной скрипучей.

Плеча почувствовать тепло,

Закрыть глаза и на минутку

Забыть, что прахом все пошло,

Забыть, что жить на свете жутко…

Его тюльпаны на Твоей могиле —

Как жизнь со смертью переплетена!..

Так озираюсь, словно пробудили

Меня от летаргического сна.

Еще не все, должно быть, понимаю,

Еще не все, должно быть, сознаю.

И с ним под густо-синим небом мая

Я над Твоей могилою стою.

Смерть ничего переменить не в силе.

Но жизнь есть жизнь. Поют невдалеке.

Его тюльпаны на Твоей могиле,

Моя рука лежит в его руке…