Вавилон - Фигули Маргита. Страница 103

Халдейская армия собиралась достойно встретить незваных гостей. По всей стране войско находилось в боевой готовности.

Вавилон тоже был забит солдатами.

Город Городов совершенно преобразился.

Дома затихли, сады опустели. Лишь кое-где, играя в войну, мальчишки распевали веселые ямбы Архилоха. На перекрестках стояли нищие калеки, перед дворцовыми воротами хилые ребятишки невольников наигрывали на дудочках жалобные мелодии, прося подаяния. Даже ослепительные красотки, свезенные в Вавилон со всего света, почти совсем не появлялись на улицах. Их места заняли регулярно сменявшиеся патрули. Встречать солдат на каждом шагу было неприятно, и люди предпочитали отсиживаться в жилищах.

Лишь Телкиза вела прежний образ жизни. Теперь она, пожалуй, даже чаще покидала дом и почти не прибегала к услугам носильщиков. Она выходила на прогулку в сопровождении прислужниц, ведя на вызолоченных цепочках двух борзых. Люди видели, как из своего дворца она направлялась то в Муджалибу, то к Сибар-Сину или в храм богини Иштар, чтобы возложить жертву на ее алтарь, то попросту разглядывала новые дорогие товары в торговом доме Эгиби.

Однако все это было скорее предлогом. Ее влекло иное. Прежние связи ей приелись, интриги не веселили, Набусардар не принял ее раскаяния, и теперь Телкиза искала новых утешений.

Раз на прогулке ей повстречался статный мужчина неброской, застенчивой красоты. Лицо его обрамляла коротко подстриженная борода, под ясным лбом сияли бездонные черные глаза.

Почувствовав их взгляд, Телкиза вдруг остановилась и вся затрепетала. Золоченые звенья поводков зазвенели в ее руке.

— Кто это? — шепнула она Гемезе, которую считала самой верной своею служанкой.

— Это Зоробабель, внук царя Иоакима, того, что правил Иудеей до царя Седехиаша.

— Еврей? — разочарованно переспросила Телкиза, не спуская тем не менее с незнакомца глаз.

— Еврей, — кивнула Гемеза, — но его принимают во дворце наравне с халдейскими вельможами. Другая служанка добавила:

— Там бывает много знатных иудеев. Ни о чем больше не спрашивая, Телкиза обернулась ему вслед. Зоробабель продолжал идти, почтительно склонив голову. Быть может, он испугался за свою жизнь; в ту пору у евреев почва горела под ногами. Но ему нечего было бояться, видит бог, нечего… Вавилонская тигрица жаждала не крови…

— Остановить его, моя благородная повелительница? — спросила Гемеза, вводя ее в искушение.

Телкиза не кивнула и, натянув поводки, молча двинулась дальше.

Она шла не спеша, покачивая округлыми бедрами. На ее желтых одеждах переливалась бирюза, вокруг головы трепетала бирюзовая вуаль, пришпиленная к волосам золотой булавкой. Руки Телкизы от запястья по локоть были унизаны дорогими браслетами работы египетских и лидийских ювелиров. Указательный палец левой руки овивала золотая змейка перстня — подарок фараона Псаметиха ее бабушке.

Телкиза шла не спеша, и путь ее лежал к казармам лучников. Стремясь отомстить Набусардару, она пыталась привлечь внимание его военачальников — Вавилон теперь изобиловал ими, — статных, широкоплечих, загорелых, сильных, с пламенным взглядом и боевым задором в крови.

До сих пор из всех любовных перипетий победительницей выходила она; с проницательностью красивой женщины Телкиза отметила, что не напрасно разгуливает пешком по площадям и дворцам царских владений. Тысячи мужчин мысленно сжимали ее в своих объятиях, тысячи прекраснейших мужей Вавилона. Однако мысли ее были поглощены лишь одним.

— Ты говорила, его зовут Исма-Эль? — наклонилась она к Гемезе, которая помогала завлекать вожделеющих в ее тенета.

— Да, благородная моя повелительница, — подтвердила та, — Исма-Эль, начальник лучников.

— И ты уверяешь, что он красив и силен?

— О нем говорят, что он — украшение непобедимой халдейской армии.

— Ты говоришь, он заглядывает с террасы казарм в мои носилки? Как часто?

— Всякий раз, когда мы проходим мимо, всякий раз.

Войдя в аллею перед казармой, Телкиза встала под пальмой, сама стройная, как пальма, и устремила взор на террасы.

Вскоре у зубчатой стены появился отлично сложенный мужчина и оглядел улицу; казалось, он поджидал кого-то.

— Это он нас высматривает, — сказала Гемеза, — нас, потому что мы всегда проходим здесь в это время.

— Он знает, кто я? — спросила госпожа, не сводя глаз с его лица цвета золотистых спелых олив.

— Нет, моя повелительница.

— А какого он происхождения?

— Мать его была гречанка, отец знатный халдей. Он с юга, почти с самого устья Евфрата и Тигра.

Телкиза что-то прошептала, но служанка ее не поняла. Да и походило это скорее на вздох, чем на слова, вздох, понять который способен лишь тот, кто изведал муки сердца и честолюбия.

Наконец Исма-Эль заметил их. Голова Телкизы была покрыта струящейся волнами бирюзовой кисеей, над лбом вились черные локоны, каких он в жизни не видел ни у одной женщин. О да, таких он еще не видывал. Это была прекраснейшая из прекраснейших женщин.

То же думала об Исма-Эле и Телкиза. Она не помнила среди мужчин, с которыми разделяла ложе, более красивого. Сила и пылкость южанина сочетались в нем с утонченностью северного жителя.

Исма-Эль скрестил на груди руки, намереваясь поклониться, но в этот момент Телкиза закрыла лицо вуалью и удалилась.

Она ушла, но сердце ее рвалось к нему. Она жаждала близости. Жаждала его прикосновений. Жаждала никнуть в огне его глаз. Жаждала принадлежать ему. Телкиза уже сама не понимала, чего желает сильнее, — принадлежать Исма-Элю или отомстить Набусардару.

С того дня она не раз проплывала в роскошном паланкине мимо казарм лучников — всегда в одно и то же время, и всегда на террасе за зубцами стены стоял Исма-Эль. Наконец, утомленная этой игрой, она приказала однажды остановиться в аллее перед казармой и пригласить Исма-Эля к себе.

Раздвинув занавески и прикрывая лицо веером, усыпанным крупинками жемчуга, словно слезами, она протянула приблизившемуся воину шелковый свиток.

Исма-Эль, уже проведавший, кто эта красавица, тотчас узнал ее. Он с волнением развернул свиток и прочел:

«Нынешней ночью буду ждать тебя в саду моего дворца. Войди в ворота, обращенные к Евфрату. Стража тебя пропустит. Да не оставит тебя своей милостью богиня Иштар».

«Нынешней ночью буду ждать тебя в саду… войди в ворота, обращенные к Евфрату… Да не оставит тебя… богиня Иштар…» — словно не понимая, повторял он про себя… Наконец Исма-Эль очнулся и хотел было поцеловать край ее платья, благодарный за та что она удостоила его своей любви, но, подняв глаза, обнаружил, что паланкин уже далеко.

Исма-Эль снова перечитал послание от начала до конца. Потом еще и еще… Не чудо ли это? Остаток дня военачальник провел в сильнейшем волнении и вечером отправился ко дворцу Телкизы.

Сад Телкизы пышностью уступал лишь муджалибским. Великолепие Старого Света было представлено в нем с расточительной щедростью. Сад перегораживали толстые стены, выложенные мрамором, терракотой и причудливой мозаикой, разделяя его на несколько частей, куда можно было попасть через отдельные входы. Калитки были украшены орнаментом из золота, серебра и драгоценных каменьев. В фонтанах перед калитками лепетала вода всевозможных оттенков, над причудливыми цветными водоемами парили легкие стрекозы. Посреди сада, на берегу искусственного пруда со скульптурной нимфой в центре был разбит розарий. С ажурной решетчатой аркады свисали гирлянды вьющихся роз, лозы и листья которых густо переплелись. В их сени скрывались пышные ложа на подставке из глазурованного кирпича, перламутра и тибетской яшмы.

Сюда от евфратских ворот привела Гемеза начальника лучников.

Некоторое время он сидел в одиночестве, окруженный пьянящим благоуханьем цветов. Но вот среди розовых гирлянд мелькнула фигура Телкизы.

Растерявшись, Исма-Эль не мог выговорить ни слова. Телкиза поняла его удивление и слабо улыбнулась, желая рассеять его тревогу, вызванную сознанием, что перед ним жена верховного военачальника. Исма-Эль в глубине души понимал, что все поставил на одну карту, что безрассудно рискует головой, но красота Телкизы лишила его способности размышлять трезво.