Вавилон - Фигули Маргита. Страница 71

Любимым занятием Валтасара была охота на пестрых голубей, завезенных издалека, хотя после ему было жаль убитых птиц. Однажды он забрел в Храмовый Город и стрелой из лука убил священного голубя богини Иштар. Когда верховный жрец пожурил его за это, царевич ответил, что не понимает, почему ему нельзя убивать голубей Эсагилы, если позволено убивать голубей царя. Исме-Адад ожесточился к нему, и с той поры оба затаили друг к другу ненависть, которой рано или поздно суждено было прорваться.

Эсагила бдительно следила за играми царевича, а потом, когда он подрос, и за его занятиями. В двадцать лет это был воинственно настроенный юноша. Но даже Эсагила проглядела, что Набусардар по-своему воспитывал его и что с помощью Валтасара он задумал свергнуть Набонида.

Набусардару не на кого было опереться. Народ был слаб и беспомощен, аристократия слаба и равнодушна, у царя фактически не было армии, а с малочисленным дворцовым отрядом многого не сделаешь. И Набусардар прибегнул к хитрости.

Согласно обычаю, власть каждого халдейского царя была действительна в течение одного года и с нового года возобновлялась если царь коснется рук золотого изваяния Мардука во время новогодних празднеств. Если владыка почему-либо пренебрегал этим обрядом, то не считался законным царем до следующих новогодних торжеств. этот момент всегда подстерегали ассирийские правители, чтобы захватить власть в Халдейской державе.

После возвращения на родину Набусардар окончательно убедился, что Набонид ведет страну к гибели. В то время как соседние страны усиленно готовились к войне. Набонид забросил армию, дела государства и целиком ушел в науку и религию. Он посвятил себя одной великой цели — установлению точной даты правления Саргона Аккадского.

Набусардар ждал наступления новогодних празднеств.

Зная фанатическую увлеченность царя Набонида археологией, он приказал поставить в отдаленном храме бога Сина поддельные плиты с именем Саргона. Чтобы дать Валтасара возможность прикоснуться к рукам бога Мардука. Набусардар за два дня до наступления нового года вызвал Набонида из Вавилона, послав ему секретную депешу с известием о найденных плитах.

Ученые жрецы высчитали по ним, что Саргон, первый коронованный царь Халдейского государства, правил за две тысячи двести лет до Набонида. Но Набонид поплатился за это открытие тем, что когда вернулся в Вавилон, на троне восседал уже другой царь, его сын и сын богов, владыка мира, его величество Валтасар. Таким образом, Набусардар помог прийти к власти Валтасару, надеясь воскресить страну для новой жизни.

О своей хитрости Набусардар не проговорился никому, и даже Валтасар не узнал о ней. Внешне все выглядело так, как будто боги отвернулись от Эсагилы и все, что случилось, случилось по воле богов. Но Исме-Адад, которому лучше других было известно, кому Мардук обязан даром божественной власти, подозревал Валтасара и Набусардара, что они захватили власть обманным путем. И вот Исме-Адад высказал это во всеуслышание на совете.

Эсагила в свое время затем и придумала обряд освящения царя Мардуком, чтобы обеспечить себе возможность утверждать на халдейском престоле того, кого она сама выберет. Теперь она поплатилась за свое изобретение. Как ни грешно прочим смертным сомневаться в божественной власти Мардука, в данном случае от нее готова была отказаться даже сама Эсагила.

Но его величество царь Валтасар прочно держался за локотники трона. И он будет сидеть на троне еще прочней, обретя сильную армию, за которую высказался совет и которой предстоит защищать державу и власть Валтасара.

Об этом думали и вельможи, ушедшие с совещания в страшном волнении. Они не могли усидеть в носилках, а дома до утра метались без сна на шелковых постелях.

В Муджалибе Валтасара ждала скифская девушка Дария, обещанная ему Телкизой. За это он должен был провести заседание совета, как подобает истинному властелину. Для Телкизы это означало утвердить оборонительный план Набусардара, что он и сделал.

Валтасар был безмерно утомлен пережитыми треволнениями. Он собственными глазами увидел, какие козни строит против него Эсагила. Если бы не Набусардар, на халдейском троне уже восседал бы Набонид. Помимо усталости Валтасара угнетало сознание, что его молодость отравлена заботами и страданиями. Не знать бы ничего этого. С малых лет его учили, что только рабам боги предопределили изнурительный труд, лишения, печаль и нужду. Напротив, владыкам мира они сулили радости и буйное веселье, фундамент власти сделали из золота. А что же выпало на его долю? Ничтожной капли услад не познают его уста, боги вынуждают его испить чашу горечи, отравляют горечью его жизнь. Он гнал от себя гнетущие мысли. Единственное утешение, что теперь у него будет сильная армия, с ее помощью он истребит врагов и утвердит свои права. Ведь Телкиза говорила, что только непобедимая армия удержит для него престол.

С чувством облегчения и свободы он вдохнул предрассветный воздух. В его воображении встала Телкиза — гроздь жемчуга светлела на ее груди, в волосах мерцали драгоценные камни, узкая белая одежда плотно облегала ее бедра. Так выглядела она при их последней встрече. Она обещала ему скифку, захваченную Итарой. У Валтасара против воли текли слюнки в предвкушении удовольствия. Его не учили отказывать себе в чем-либо, и он не умел противиться искушению. Ему было приятно сознавать, что за искушениями следуют удовольствия, а удовольствия призваны услаждать избранных мира сего. Он был вправе желать вознаграждения за тревоги, пережитые нынешней ночью.

Постепенно рядом с образом Телкизы начал вырисовываться образ скифской девушки. Она виделась ему то с луком в руке, верхом на лошади, то в узких штанах со шнуровкой, с копьем наперевес, но никак не удавалось представить ее себе в женском наряде, ведь по слухам, это воинственные женщины. Валтасар не прочь для разнообразия иметь такую девушку-воина. Он станет вместе с ней охотиться в заповеднике на кабанов и тигров. Он научит ее бороться со львом и целиться острием меча хищнику прямо в сердце.

Чем больше он думал о ней, тем бесконечней казалась ему дорога.

Царский возничий не сообразовывал скорость езды с бегом мыслей Валтасара. Лошади шли степенным шагом как и подобает выезду властелина. Но Валтасар все торопил их. Он покрикивал на лошадей и в конце концов сам взялся за вожжи.

Первый советник проводил Валтасара до дверей покоев, где его встретили слуги, чтобы снять церемониальное облачение и приготовить ко сну.

Но Валтасар торопливо прошел мимо слуг. Они знали, что это значит; Валтасара в его покоях ждет женщина, новая возлюбленная царя, и царь либо настолько почитает ее, что хочет предстать перед ней парадном облачении, как перед сановниками и Эсагила или его подстегивает нетерпение.

До него и на заседании порой доносился аромат кедрового и кипарисового масла, которым будто бы натираются скифские женщины. Временами его овевал запах смолы, но страх за жизнь прогонял эти головокружительные видения. Только теперь, когда он вырвался из тисков государственных обязанностей, он может в полной мере отдаться блаженным ощущениям, которые наполнят его сердце.

Так же быстро миновал он и последние, двери.

Только здесь, в своей опочивальне, он остановился. И увидел ее.

С первого взгляда он убедился, что его представления о ней были неверны.

Она скромно сидела на эбеновой скамье, сложив руки на коленях.

На ней было белое полотняное платье, разрисованное большими, с ладонь, зелеными листьями. Длинные рукава достигали запястий, подол прикрывал щиколотки. Собранная пышными складками юбка стянута в поясе. Глухой ворот закрывал грудь и шею. На пальце блестел грубый медный перстень, покрытый зеленоватым налетом. Ноги обуты в кожаные башмаки с медной застежкой.

Ростом она была высока, но пониже Телкизы. Черты лица правильные, и кожа покрыта легким загаром. На чего смотрели опушенные ресницами живые серые глаза, похожие на затянутое тучами северное небо. Над высоким лбом подымались каштановые косы, обернутые вокруг головы наподобие царской тиары.