Конец прекрасной эпохи - Бродский Иосиф Александрович. Страница 2

К нам не плывет золотая рыбка.

Маркс в производстве не вяжет лыка.

Труд не является товаром рынка.

Так говорить — оскорблять рабочих.

Труд — это цель бытия и форма.

Деньги — как бы его платформа.

Нечто помимо путей прокорма.

Размотаем клубочек.

Вещи больше, чем их оценки.

Сейчас экономика просто в центре.

Объединяет нас вместо церкви,

объясняет наши поступки.

В общем, каждая единица

по своему существу — девица.

Она желает объединиться.

Брюки просятся к юбке.

Шарик обычно стремится в лузу.

(Я, вероятно, терзаю Музу.)

Не Конкуренции, но Союзу

принадлежит прекрасное завтра.

(Я отнюдь не стремлюсь в пророки.

Очень возможно, что эти строки

сократят ожиданья сроки:

«Год засчитывать за два».)

Пробил час, и пора настала

для брачных уз Труда — Капитала.

Блеск презираемого металла

(дальше — изображенье в лицах)

приятней, чем пустота в карманах,

проще, чем чехарда тиранов,

лучше цивилизации наркоманов,

общества, выросшего на шприцах.

Грех первородства — не суть сиротства.

Многим, бесспорно, любезней скотство.

Проще различье найти, чем сходство:

«У Труда с Капиталом контактов нету».

Тьфу-тьфу, мы выросли не в Исламе,

хватит трепаться о пополаме.

Есть влечение между полами.

Полюса создают планету.

Как холостяк я грущу о браке.

Не жду, разумеется, чуда в раке.

В семье есть ямы и буераки.

Но супруги — единственный тип владельцев

того, что они создают в усладе.

Им не требуется «Не укради».

Иначе все пойдем Христа ради.

Поберегите своих младенцев!

Мне, как поэту, все это чуждо.

Больше: я знаю, что «коемуждо…»

Пишу и вздрагиваю: вот чушь-то,

неужто я против законной власти?

Время спасет, коль они неправы.

Мне хватает скандальной славы.

Но плохая политика портит нравы.

Это уж — по нашей части!

Деньги похожи на добродетель.

Не падая сверху — Аллах свидетель, —

деньги чаще летят на ветер

не хуже честного слова.

Ими не следует одолжаться.

С нами в гроб они не ложатся.

Им предписано умножаться,

словно в баснях Крылова.

Задние мысли сильней передних.

Любая душа переплюнет ледник.

Конечно, обществу проповедник

нужней, чем слесарь, науки.

Но, пока нигде не слыхать пророка,

предлагаю — дабы еще до срока

не угодить в объятья порока:

займите чем-нибудь руки.

Я не занят, в общем, чужим блаженством.

Это выглядит красивым жестом.

Я занят внутренним совершенством:

полночь — полбанки — лира.

Для меня деревья дороже леса.

У меня нет общего интереса.

Но скорость внутреннего прогресса

больше, чем скорость мира.

Это — основа любой известной

изоляции. Дружба с бездной

представляет сугубо местный

интерес в наши дни. К тому же

это свойство несовместимо

с братством, равенством и, вестимо,

благородством невозместимо,

недопустимо в муже.

Так, тоскуя о превосходстве,

как Топтыгин на воеводстве,

я пою вам о производстве.

Буде указанный выше способ

всеми правильно будет понят,

общество лучших сынов нагонит,

факел разума не уронит,

осчастливит любую особь.

Иначе — верх возьмут телепаты,

буддисты, спириты, препараты,

фрейдисты, неврологи, психопаты.

Кайф, состояние эйфории,

диктовать нам будет свои законы.

Наркоманы прицепят себе погоны.

Шприц повесят вместо иконы

Спасителя и Святой Марии.

Душу затянут большой вуалью.

Объединят нас сплошной спиралью.

Воткнут в розетку с этил-моралью.

Речь освободят от глагола.

Благодаря хорошему зелью,

закружимся в облаках каруселью.

Будем опускаться на землю

исключительно для укола.

Я уже вижу наш мир, который

покрыт паутиной лабораторий.

А паутиною траекторий

покрыт потолок. Как быстро!

Это неприятно для глаза.

Человечество увеличивается в три раза.

В опасности белая раса.

Неизбежно смертоубийство.