Золотой запас - Мартынов Леонид Николаевич. Страница 1
ЛЕОНИД
МАРТЫНОВ
ЗОЛОТОЙ
ЗАПАС
КНИГА СТИХОВ
Москва
СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
1981
Р2
М 2Я
Перед читателем — последняя книга выдающе-
гося советского поэта Леонида Николаевича Марты-
нова. Он подготовил ее к набору сам, однако уви-
деть сборник изданным поэту не довелось, в июне
1980 года его не стало. Последние годы были для
Леонида Мартынова очень плодотворными, о чем
говорят многочисленные журнальные публикации
его стихов и прозы.
Родившийся в 1905 году, свидетель и участник
глобальных перемен в жизни человечества, в созна-
нии людей, Леонид Мартынов выступает в книге
«Золотой запас» как интереснейший собеседник,
чья память феноменальна, а круг интересов неис-
черпаем. Стремление разобраться в собственной
судьбе у поэта неизменно сочетается с глубокой
заинтересованностью в судьбах своих соотечествен-
ников, верящих в свое будущее, борющихся за него.
Художник Виктор Виноградов
70402 - 412
М 188 - 81. 4702010200
083(02) - 81
© Издательство
«Советский писатель». 1981 г.
ТЕНЬ ЗНОЯ
* * *
Небо полдня набухало сизой мглой,
Будто, взявши опахало, некто злой
На высокое резное деревенское крыльцо
Нагонял потоки зноя будто прямо мне в лицо.
Знаю! Зто не иначе, как из «Слова о полку
Игореве»: вихрь горячий, нагоняющий тоску!
И впервые это слово я как будто до конца
В знойном мареве с резного деревенского крыльца
Понял! Только до конца ли?
И, пылая горячо.
Где-то молнии мерцали, бессловесные еще!
***
Тишь
Была такой.
Что даже пылью
Не попахивало из-под копыт.
Лишь листва блистала, точно крылья
Мотыльков.
А нынче всё кипит...
О, теперь,
Когда такая буря,
Будто бы на лютого врага
Завывают ураганы в турьи
Турбулентные рога,
Лишь листва
Застыла словно крылья
Ангелов и допотопных птиц,
Дьявольские делая усилья,
Чтоб не пасть перед стихией ниц!
У МОСКОВСКОГО МОРЯ
Сумрак нал на гранит
У Московского моря.
То ли ветер звенит
Где-то там вдалеке,
То ли что-то в моторе
На шальном катерке,—
Разобрать я не мог.
Я у моря прилег
На ночной тепловатый
Розоватый песок
Возле девичьих статуй.
Где-то очень вдали
Глухо ухали шлюзы
И везли корабли
Весконечные грузы.
Взвыл под поездом мост.
В небе двигался звезд
Бесконечный конвейер.
Снова ветер повеял.
Он как будто крепчал,
Зыбь дробила причал,
Будто в Китеже-граде,
Там, где гасла свеча,
Нестор что-то кончал,
Скинув рясу с плеча,
При музейной лампаде
На машинке стуча.
* * *
Вывают
Такие
Периоды,
Когда к словонреньям не тянет
И кажется, в рот набери воды.
А глубже молчанье не станет.
Когда накричался до хрипа ты,
И, сделав все резкие выпады,
Ты медленно делаешь выводы.
Г>ывают
Такие
Периоды.
ПОД ДУБОМ
Под развесистым дубом уснув,
Не себе ль самому и приснился он сам?
С грозным Солнцем, с тяжелыми звездами,
скользкой Луной
Он боролся, бросающий вызов самим небесам!
А быть может, боролся он только со мной,
А возможно, боролся с собою я сам,
аж по целым часам,
И притом не в каких-то небесных
мирах таясь,
А как будто бы яростно, в ноте лица,
Как Ноддубный с Поддубным,
как два чемпиона-борца
Под развесистым дубом
Катались,
Барахтаясь!
* * *
III ХНЕТА ЛИРИКИ
Надоели
Эти примитивы,
Но попробуй по-иному спеть
Эти три известные мотива:
Голод, Любовь, Смерть!
Он
До новизны был очень падок,
Целый мир перевернуть готов,
И навел совсем иной порядок:
Жизнь, Голод, Любовь!
И бездне мглы.
Где тупые углы и коловоротные дырки,
Трудно думать о чудесах,
Но попробуй взвесь ее на весах —
Эту издали похожую на маленькую никелевую монетку,
А на самом деле огромнейшую Планету Лирики,
Зацепи ее за вулканические кратеры и лунные цирки,
Подцепи ее, не увисающую ни в каких небесах!
Может быть,
Что-то изменилось?
Взвизгнула эротова стрела!
Смерть с приятным смехом извинилась.
Отступила и свое взяла.
ПЧЕЛЫ
Я как на страже вечно. Почему же
Я должен быть всегда настороже?
Что ни скажу,
То говорил уже
Когда-то раньше — лучше или хуже!
Но песню что ж тянуть одну и ту же?
И если не всегда на рубеже,
То все же иостоянно на меже
Торчу: авось да что-то обнаружу!
Нет! ВИДНО, ЭТОТ мир стал слеповат,
Не возглашая новые глаголы,
Которые я подхватить бы рад!
Но мир смеется:
«Сам же виноват!» —
И сотни слов, жужжа, язвят
как пчелы.
СКВОЗЬ ГРАД
За это лето
Через беспорядок
Злых туч мне показало наконец
Ты, небо, ясную громаду радуг...
Нет,
Это не был радужный венец
Над блещущими, точно исподлобья.
Очами под нахмуренным челом,
И не сияло это наподобье
Добра, возобладавшего над злом.
Но вознесло над массою преградой,
И градоограждений, и оград
Ты виадуки конструктивных радуг,
О небо хмурое!
И я был рад
И этому, хоть щелкнул в лоб и град
ТЕНЬ ЗНОЯ
Стужа —
Это значит сказать нро тебя, северянка,
Что в венце леденистом
Улыбается солнце,
Чей холод
Не больше,
Чем тень!
***
О, солнце ясное,
Как ты взойдешь,
То кажется, всплываешь на века ты,
И дружен птиц отчаянный галдеж,
Аж громовые слышатся раскаты!
И блещут лбы, и круты, и покаты.
Ответа требуя, — вынь да положь! —
Что освещаешь и к чему ведешь
Людскую ты и птичью молодежь.
К чему? На основаньях тех же самых,
Как вы, я в ночь ввергаю гребни крыш
И к свету возвращаю по утрам их!
Но так ответить не дает престиж,
И ты, как чиж, щебечешь и свистишь,
Гнездясь в мудрейших радиопрограммах!
БОЛЬШИЕ И МАЛЫЕ СТРАНЫ
Женщина,
Выросшая в огромной стране
И попавшая в маленькую страну,
Молвит мне:
— Я попала как будто не на Луну, а далеко-далеко за
Луну,
И громадную Землю я вижу вдали,
Но могу дотянуться до этой великой Земли,
Если руку издалека протяну через бред радиации
и облака.
Я сама в этой малой стране прямо страх до чего велика!
— А! — я ей говорю.— Это мы у иллюзий в плену!
Вот я, собеседник твой, я в огромной стране так высок,
Что меня не скрывает и самый густейший лесок,
А тебя в твоей малой стране, берегись, как бы малый песок
не засосал с головой,
Ибо нет малых стран,
Как и малых людей.
Есть повсюду лишь люди,
Похожи на малых детей!
***
В небе
Нет места приметам,
Места приметам нет —
Приняли бы и комету
За самолетный след
Там, где, неослепительное,
Виснет, как будто Сатурн,
Тусклое, как Юпитер,
Солнце Шатур!
МАХАОН
ГОЛУБАЯ СТОРОНА
Черный,
Крыльями крылато машет
Со всего размаха он.
Что ты машешь? — я вздыхаю.
Не машу,—жужжит он,—а махаю!
Потому что — махаон!
ГОЛУБАЯ СТОРОНА
Глазастый
Фотоаппарат
Меня подстерегает, рад
Запечатлеть любую черточку,
Но карточку
Швырну я в форточку
И ринусь в голубую сторону,
И встанет
В солнечных лучах
Автопортрет,
Где на плечах
Сидит
По голубю