Сочинения - Поплавский Борис Юлианович. Страница 49
«Я отрезаю голову тебе…»
Я отрезаю голову тебе
Покрыты салом девичии губы
И в глаз с декоративностию грубой
Воткнут цветок покорности судьбе
Вокруг власы висят как макароны
На вилку завиваться не хотят
Совсем не гнется кожа из картона
Глазные груши источают яд
Я чувствую проглоченная спаржа
Вращается как штопор в животе
В кишках картофель странствует как баржа
И щиплет рак клешнею в темноте
Я отравился я плыву средь пены
Я вверх густой нечистотой несом
И подо мною гаснет постепенно
Зловещий уголек твой адский дом
И в красном кубе фабрики над лужей
Поет фальшиво дева меж колес
О трудности найти по сердцу мужа
О раннем выпадении волос
И над ручьем где мертвецы и залы
Гудит гудка неистовый тромбон
Пока штандарт заката бледно-алый
С мороза неба просится в альбом
И в сумерках декабрьского лета
Из ядовитой и густой воды
Ползет костяк огромного скелета
Перерастая чахлые сады.
«Рассматривали вы когда друзья…»
Рассматривали вы когда друзья
Те вещи что лежат на дне ручья
Который через город протекает.
Чего чего в ручье том не бывает!
В ручье сидят чиновник и скелет
На нем штаны и голубой жилет
Кругом лежат как на диванах пары
Слегка бренчат хрустальные гитары
Убийца внемлет с раком на носу
Он держит револьвер как колбасу
А на камнях фигуры восковые
Молчат вращая розовые выи
Друг друга по лицу перчаткой бьют
Смущаются и не узнают…
Офелия пошла гуляя в лес
Но уж у ног ее ручей-подлец
Ее обвил как горничную сонник
Журча увлек на синий подоконник
Плывет она как лапчатый листок
Кружит как гусь взывает как свисток
Офелия ты фея иль афера
Венок над головою Олоферна.
В воде стоит литературный ад.
Открытие и халтурный клад
Там храбро рыбы стерегут солдаты
Стеклянный город где живешь всегда ты
Там черепа воркуют над крылечком
И красный дым ползет змеей из печки.
Плыву туда как воробей в окно
И вижу под водой сияют лампы
Поют скелеты под лучами рампы
И кости новые идут на дно
О водяное страшное веселье
Чиновники спешат на новоселье
Чета несет от вывески калач
Их жестяной сапог скрипит хоть плачь
Но вдруг кутилы падают как кегли
Вкатился в желтом фраке золотой
Хозяева среди столов забегали
И повара поплыли над плитой
И вот несут чешуйчатые звери
Архитектурные чудовища блюда
И сказочное дефиле еда
Едва проходит в мраморные двери
Вареные сирены с грудью женской
Тритоны с перекошенным лицом
Морские змеи бесконечной лентой
И дети в озеро столкнутые отцом
И ты лежишь под соусом любови
С румяною картошкою вокруг
На деревянном блюде с изголовьев
Разваренных до пористости рук
Стучит ножами разношерстный ад
Летает сердце как зеленый заяц
Я вижу входит нож в блестящий зад
Скрежещет вилка в белу грудь втыкаясь.
Посвящение
Как девушка на розовом мосту,
Как розовая ева на посту.
Мы с жадностью живем и умираем;
Мы курим трубки и в трубу дудим.
Невесть какую ересь повторяем,
Я так живу. Смотри, я невредим!
Я цел с отрубленною головою
И ампутированная тяжела рука
Перстом железным, вилкою кривою
Мотаю макароны облака.
Стеклянными глазами, как у мавра,
Смотрю не щурясь солнца на кружок.
И в кипяток любви — гляди дружок!
Автоматическую ногу ставлю храбро.
Так процветет механический народ,
Так улетает к небесам урод.
Как розовая ева на посту,
Как девушка на розовом мосту.
июнь 1925
Париж
«В зерцале дых еще живет живет…»
В зерцале дых еще живет живет
Еще гордится конькобежец павший
Еще вода видна видна сквозь лед
Еще хранит в депо вагон уставший
Напрасно небо жидкое течет
И снег-чудак сравниться хочет с камнем
Напрасно ливень головы сечет
Ведь не ответит искренне дока мне
И не протянет древо ветвь к земле
Чтоб раздавить как пальцем злую скуку
И не раздастся бытия вовне
Зов синих звезд что писк богатых кукол
Безмолвно чары чалят с высоты
Знакомою дорогой без сомненья
Как корабли большие на ученье
Большой но неприятной красоты.