Западноевропейская поэзия XХ века. Антология - Коллектив авторов. Страница 63

СЧАСТЬЯ ДОВОЛЬНО МНОГО

Перевод В. Куприянова

Счастья довольно много

Тогда бывает,

Когда тело вдруг невесомо

Парит на ветру,

Плечи, грудь и колени,

И вдруг так воздушно

Встречает другое тело,

В таком же

Легком полете.

Из них творит атмосфера

Одну сплоченную душу.

В кроны растений незримо

Вплетено их очарованье.

Целую вечность можно

Слушать, словно их шепот,

И то, как они друг другу

Дарят взаимно

Свою невесомость.

Счастья всегда прибывает

Чуть-чуть над нашей землей.

Но никому не доводится этого видеть.

ЦИКЛОН

Перевод Г. Ратгауза

Сегодня еще мне можно

Услать тебя спать спокойно.

А пока я на улице вечерней

Посмотрю с соседями рядом,

Как всходит месяц.

Медленно будет месяц

На наших глазах меняться,

Потому что циклон уже близко.

Если бы только можно

Не слышать псов озверелых,

Которые близко где-то

Пируют над первым мертвым…

В их голосе слышен хриплый

Металл, который и в наших голосах прозвучит

Завтра,

Когда из окон, как флаги,

Сожженные выглянут лица,

Когда синие строчки воды

Распадутся на красные буквы.

РОБИНЗОН

Перевод В. Топорова

Мои руки сами

тянутся за кораблем

цепкими пальцами

я пытаюсь зацепить парус на горизонте

Сперва мне удавалось

ловить таким образом некоторые

самодвижущиеся предметы

например форелей

Но муссон безжалостно

топил мою эскадру

сводил судорогой руки

или же что-нибудь у меня ломалось

компас

руль

с кораблями нужно обращаться нежно

Поэтому я окликал их по имени

каждый раз

по моему собственному

Теперь я с этим покончил и довольствуюсь

обществом нескольких чудищ

нескольких слов

СОН

Перевод Н. Гребельной

Пока я сплю,

Пропадает новизна игрушки

В руках ребенка,

Тускнеет ее раскраска,

И — она уже непривлекательна.

Не успеешь и глазом моргнуть.

В дверном косяке

Торчит без дела нож,

Недавно нацеленный мне в грудь.

Да и теперь, поглядывая на него,

Убийцы мечтают о своем.

Спокойное время. Время спячки!

Слышно пульс тех,

Кто надеется остаться невидимками.

Теперь в почете мудрость

Умалчивания.

Теперь растения цветут

Осторожно.

И нет здесь глаз,

Которым все это было бы в диковинку.

ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ

Перевод Н. Гребельной

Подорожная пыльная грива,

Как помол корицы, рыжа.

Языки лопухов лениво

Свисают в полдневный жар

И судачат, что в час покоя

Слышу я барабанный треск.

Порвалась субстанция зноя,

Только эха донесся всплеск.

Ветерка зеленая плетка

(Тишина да ореховый прут),

Знай, тебя приласкает кротко

(Словно эльфы кружатся тут),

Как предчувствие близкой прохлады,

Остужающей в чаще зной.

Это в душную дрему сада

Я врываюсь — ветер сквозной.

РЕКВИЕМ

Перевод С. Залина

Ты нежный лик, из облаков сквозящий,

Когда дневные трубы множат страх,

Блаженный лик, в ночной глуши горящий,

Бесчувственный, похолодевший прах,

Ты тяжесть хрупких плеч, к моим прижатых,

Уста, что шепчут наши имена…

Все сгублено дыханием проклятых,

Очнувшихся от рокового сна,

Все кануло, распалось в темных звуках,

В отравленном круговращенье тел.

Для адских мук — забыть о сладких муках,

На горший променять благой удел?

Сосуд скудельный, скудный сгусток боли!

Ты исцелилась от минувших лет —

И только здесь, в мятущейся юдоли,

Нет исцеленья и забвенья нет!..

Над нами где-то та же, но иная,

Не мучая, не раня, не кляня,

О прошлом и о будущем мечтая,

Ты ожидаешь одного меня!

ГАНС МАГНУС ЭНЦЕНСБЕРГЕР

Перевод Л. Гинзбурга

Ганс Магнус Энценсбергер(род. в 1929 г.). — Острая критика фашизма, милитаризма, буржуазной реакции особенно сильно прозвучала в ранних сборниках поэта («Защита волков», 1957, «Язык страны», 1932, «Азбука для незрячих», 1964). Творчество Энценсбергера знакомо советскому читателю по переводам Л. Гинзбурга.

ЗАЧИНЩИК

Нужно нечто такое,

за что можно держаться:

например, колючая проволока.

Нечто святое, высокое —

пускай на ходулях.

Все мы нуждаемся в прочности.

У кого найдутся подпорки?

Или хотя бы — в мозгу з

доровый, незыблемый мир:

скажем, три фунта цемента.

Я признаюсь откровенно:

под моей шевелюрой

мозг никак не твердеет.

Скрыт под шерстью

мой конспиративный аппарат —

ненавистник всего,

что вы объявили святым.

И — точка!

Миллионы нервных клеток —

это ли не государственная измена?

Мне нечего сказать

в свое оправдание.