По закону – привет почтальону - Мориц Юнна Петровна. Страница 17
ЗЕРКАЛЬЦЕ
– Предъявите ваши права!
– Права на что?..
Я не вожу авто.
– Предъявите права на жизнь.
Далее будет сказано:
То ли «ваши права в порядке»,
То ли «ваши права просрочены»,
То ли «в праве на жизнь отказано».
– Ваши права просрочены,
Вы числитесь в списке стран,
Где ещё не убит тиран, —
И будете обесточены!..
Объявление у обочины:
«Другие права на другую жизнь
Выдаются в обмен на трупы
Тирана и членов преступной группы».
– Предъявите права на жизнь!
– Права на что?!. Козёл, – говорю, – баран!
– Вы числитесь в списке стран,
Которым в праве на жизнь отказано,
И ваша вина доказана,
Вы – ось мирового зла,
Полюбите и козла.
– Да пошёл ты!..
И он пошёл,
Пошёлковый, как пошёлк.
У меня потому что в зеркальце —
Пламя паяльной лампы
На случай качанья прав:
– Предъявите права на жизнь!..
* * *
Убитый жизнью встал с постели,
И стал он время убивать.
В его убитом жизнью теле
Была с колёсами кровать, —
Там кошка дохлая дремала,
Он смёл её, как домино.
– Его убить, конечно, мало! —
Она подумала в окно.
Давно убитый начал бриться
Станком, где лезвие «Жилетт».
На стенке льдина серебрится —
Его зеркально бритый бред.
В убитой жизнью сковородке
Убил он с хрустом пять яиц
И жарит эти самородки
Давно убитых жизнью птиц.
Рыдает телефон в квартире,
Убитый потроша уют.
Автоответчик в нём – как в тире,
Где все убитые встают.
Убитый едет на лошадке,
Что ни жива и ни мертва.
И в полном у него порядке
На жизнь убитую права.
* * *
Не вижу, не слышу, не знаю.
Не ем их победы бульон.
Смешна их защита сквозная.
Одна я, а их – легион.
Улыбки защитная дымка
Окутала тайну мою:
Я – шапка, и я – невидимка,
Я письма на почте пою.
Получка идёт облаками, —
Приходится в выси влезать…
Нельзя никакими полками
Поющую почту слизать.
Хранят её ветры и волны,
И голое тайны лицо.
Вы будете почтой довольны,
Поющей для вас письмецо.
Я – шапка, и я – невидимка,
Я письма на почте пою.
Вам нравится эта картинка,
Но я её не продаю.
* * *
Венеция, морские волки,
Купцов роскошные дворцы,
Креолки цвета кофемолки
И воздух с пряностью гнильцы.
У денег, здесь окаменевших,
Черты прекрасного лица, —
Я не о данных чисто внешних.
Нет Тициана без купца.
В палаццо на тахте – как в лодке
Плыву я с ветром в котелке,
Играют голые красотки
С красавцами на потолке,
У них в кустах отличный климат,
Закат подробно облакат,
И весь простор так чисто вымыт,
Что плоть взывает, как плакат.
Куда ж нам плыть?.. Какие цены
И за какую брать мечту,
Чтоб наши потолки и стены
Не плыли в бездны пустоту?..
И кто нам пересадит почки
Надежд, отбитых за пустяк,
За кувыркающийся в бочке
Квадрата чёрного костяк?..
* * *
Окно откроешь – задохнёшься… Дым.
К зрачкам он присосался, к облакам, —
покачиваясь маревом рудым,
он дышит вместо нас, в его капкан
поймался дыморощенный лубок,
где всё для дымократии дымится:
дымитинг, дымочадцы, дымагог,
дымохозяйство, дымонтаж, дым-птица,
«Дым просвещенья», дымонстраций дымонизм,
«Дым литераторов», а также «Дым учёных»
и «Дым кино»… Москвы дымится организм.
Дымятся яблони от яблок там печёных.
* * *
Одна война сменить другую,
Одна чума сменить другую
Спешат, меняя имена, —
Теперь войну зовут подарком
Свобод, которые придуркам
Даёт напавшая страна.
Теперь война – как стиль общенья,
Как дух эпохи Просвещенья,
Как свет, не знающий границ,
Как Божий дар, как цвет культуры,
Чьи бомбы умные – не дуры,
А просто ангелы больниц.
Одна чума сменить другую
Спешит, лекарствами торгуя.
Дают роскошные балы
Свои чумные деньги в кассу, —
Чума теперь имеет массу
Имён, грядущих как валы.
И даже полагать наивно,
Что это кончится спортивно —
Победой человека над…
Нет человечества другого,
Чем то, которое готово
Переназвать свой личный ад.