По закону – привет почтальону - Мориц Юнна Петровна. Страница 3

* * *
Люби меня – как я тебя,
Привет из тыла!
…Художник красил их, любя,
И краска стыла.
Уста их – розы, на щеках
Пылает лето,
И голубь, голубь в облаках,
А в клюве – это:
Люби меня – как я тебя,
Привет из тыла!
…Какая почта и судьба,
Какая сила!
Сперва фотограф их кадрил,
Потом раскрасчик
В сознанье публики внедрил
Красы образчик.
На первое на сентября,
На май, на ёлку —
Люби меня, как я тебя! —
Открытка в щёлку.
На барахолку – с корабля,
В победы мыло:
Люби меня, как я тебя,
Привет из тыла!
Лубок почтовый тех веков,
Пылясь и вьюжась,
Ты свеж, как сладкая морковь,
Как сладкий ужас.
Уста их – розы, на щеках
Пылает лето,
И голубь, голубь в облаках,
А в клюве – это:
Люби меня – как я тебя.
Привет из тыла!
…Какая почта и судьба,
Какая сила!
По закону – привет почтальону - i_021.jpg
* * *
Так много желающих быть холуями,
Что конкурс огромен и я не пройду.
Поэтому я оказалась при деле,
Где конкурса нет никакого совсем,
Где всё на пределе небес над полями,
Где все времена, как в саду, на виду,
Поэзия – роскошь, мне платят люблями,
И я времена выбираю сама.
Для этого много не надо ума.
Так много желающих быть холуями,
Что конкурс огромен и я не пройду.
Поэтка поэтому будет при деле,
Где всё на пределе и платят люблями.
По закону – привет почтальону - i_022.jpg
* * *
Когда Москва, как римская волчица,
Вас выкормила волчьим молоком
И вылизала волчьим языком
Амбиций ваших имена и лица, —
Тогда не подло ли кусать её сосцы,
Чтоб отличиться на своём культурном фронте?..
И сколько свинство ни одеколоньте,
Лишь свинством пахнут свинства образцы.
Когда Москва, как римская волчица,
Вас выкормила волчьим молоком
И весь волчатник ваш одним ползком
В Москве пошёл за славой волочиться, —
Тогда не ваше ли презрение к Москве,
Которое сегодня стало модой,
Является культуры волчьей мордой
В неблагодарной вашей голове?..
СРЕДА ОБИТАНИЯ
Снег на меня садится,
В белое одевая.
Меня провожает птица
До остановки трамвая.
Когда я вернусь обратно,
Она меня встретит… Боже,
Это – невероятно,
И всё остальное – тоже.
ГОРЛО АМФОРЫ
Это – не ход, а похождения мысли,
Выходки дикие в поисках выхода – из!..
Пастухи обнищали, сливки царей прокисли,
Боги людей с восхищением смотрят вниз.
У каждого бога своя разведка и мстители,
Своя игра, которая есть война,
Любимцев своих погребают они восхитительно,
На лентах легенд печатая их имена.
У каждого бога свои букеты подсказок,
Козней и казней, случайностей – но каких!..
Похождение мысли требует мышц и связок,
Способных на дикие выходки, пока знатоки
Убивают время и делают ход за ходом,
Разменивая ладьи, коней и слонов,
Побеждая насмерть, на суше и вплавь по водам,
Чтоб руна золотые каракули золотом стали слогов.
* * *
Рабами в скотских стойлах, в кандалах,
Рабами, преуспевшими в делах
Расцвета Древней Греции и Рима…
Рабами в топке адского труда,
Рабами, сделавшими эти города,
Чья слава в зеркалах свобод царима…
Рабами, загремевшими в провал
Истории, чтоб славу пировал
Твой идеал, не меркнущий веками,
И вкус божественный, взыскующий свобод,
И разум, радостно свободный от работ,
Что обессмертят рабскими руками…
Вопрос – кем, чем?.. Люблю творительный падеж.
«Суровой нитью», например… Творящий – свеж,
Его творительность не помпа накачала,
Он никогда своё творянство не терял,
Не притворялся никогда, что идеал —
Не плод кошмаров, не имеющих начала.
РАЗВРАТНАЯ РОСКОШЬ
Незабвенный Вергилий, народами круто рулить,
Диктовать им условия мира, милость покорным являть,
Подавлять войною надменных, – кто овладел
Столь прекрасным искусством ужасным
И не был подавлен?..
Не огорчайся, но римлянам не повезло, —
Их, говорят, разгромили в расцвете разврата.
Вся эта роскошь по-прежнему великолепна,
Также поэзия, что и наводит на мысли
В данный момент вот такие:
Всё же поэзия – это развратная роскошь!..
Мы обнищали и пишем стихи на коленке.
Ждут вымирания нашего – прямо торопят,
Чтобы никто не напомнил,
Как всё это было…
Не огорчайся, – и нам, и тебе повезло.
Наша зима подлиннее, а дни покороче,
Можно короткой, а можно и длинной строкой, —
Вся эта роскошь по-прежнему великолепна.
Тех, кто читает тебя, незабвенный Вергилий,
Меньше, чем тех, кто читает, быть может, и нас.
Всё же поэзия – это развратная роскошь!..
Роскошь, которая, надо сказать, недоступна —
Ни деньгам никаким, ни войскам никаким, ни мозгам.