Камни его родины - Гилберт Эдвин. Страница 74

– Ох, Эбби, было бы куда спокойнее, если бы поехал ты, – сказал Рафф, укладывая заметки в портфель Винса.

– Ты отлично знаешь, что я не могу сегодня.

Рафф кивнул.

– На эту работу для Корки придется поднажать. Если делать, так делать быстро, пока не похолодало. – Рафф остановился на пороге. – Боюсь я сегодняшнего школьного совета. Ведь это специальность Винса, а я могу все испортить.

– Не испортишь. И вообще пора тебе привыкать к публичным выступлениям, – сказал Эбби. – Об одном прошу тебя: не останавливайся у Корки по дороге в Ньюхилл. – Он улыбнулся. – Я вдруг вспомнил о твоей блистательной речи на нашем балу. Нет, Рафф, серьезно. Будь самим собой. Вот увидишь, школьный совет влюбится в тебя. Сейчас наши акции там очень высоки, а если мы получим этот заказ...

Рафф снова кивнул, но Эбби видел, что он боится.

Эбби объяснил ему, как добраться до места.

– Собрание назначено на восемь. Постарайся не заблудиться. Ровно в восемь.

– Слушаю, папочка. – Рафф сунул за ухо карандаш. – Найдется у тебя свободная минутка, Эбби? Я хочу, чтобы ты посмотрел, как у меня получается этот бар. – Он открыл дверь.

– К сожалению, у меня слишком много свободных минут, – заметил Эбби. – Пока что я единственный в этой фирме не нуждаюсь в чертежной доске.

Сказано это было шутливо, но Рафф мгновенно вскинул на него глаза.

– Ты будешь занят по горло, как только начнешь пристраивать крыло к дому Нининой матери.

– А я не уверен, что начну, – неожиданно для самого себя сказал Эбби. – Возможно, я и отложу.

– Я думал, чертежи уже у подрядчика.

– Да. Но боюсь, что это окажется слишком дорого. Тогда я отложу. – Эбби говорил так непринужденно, словно решил это не только что, а давным-давно.

– Нина, кажется, спит и видит эту пристройку?

– Да. Но только сейчас очень неподходящее время. Как я могу потратить такую уйму денег, когда мы только-только организовали фирму? Будь у меня хотя бы заказы...

– Ты из-за этого так изводишься, Эбби? Но ведь пока что никто из нас не получил заказа, о котором стоило бы...

– Все-таки я предпочел бы, чтобы моим первым клиентом был кто-нибудь другой, а не я сам, – сказал Эбби; он ухватился за возможность дать Раффу понять, что его не очень-то привлекает заказ, сделанный самому себе.

– По-моему, этот, как его... Данбар, да, Джек Данбар. хотел заказать тебе...

– Да. Нина проявила чудеса ловкости и уговорила его. («Такие же чудеса, как тогда с Уоллесом Гришэмом».) Он как будто хочет построить дом вроде моего.

– Так в чем же дело?

– Я не так уж уверен, что мой дом стоит копировать, – сказал Эбби, хотя дело было явно не в этом.

Рафф прислонился к дверному косяку.

– Ты просто сегодня не в духе, Эбби. До сих пор ты считал этот дом лучшей своей работой.

– А теперь я сомневаюсь в этом.

– А как считает Данбар?

– Не знаю. То есть я не убежден, что ему действительно нравятся современные дома. Он-то говорит, что нравятся... А Нина просто ручается за это.

– Тогда в чем же...

– Один из его родственников – нью-йоркский архитектор. С чего бы это Данбару обращаться к нам? – спросил Эбби. Было очевидно, что этот вопрос он задает не в первый раз.

– Может, его родственник – плохой архитектор, – возразил Рафф.

– Конечно, это вполне возможно, – с готовностью согласился Эбби.

Вслед за Раффом он направился в чертежную, к доске, стоявшей в углу у окна, но мысли его были заняты все тем же: поисками правильного решения.

Чем упорнее он думал, тем яснее ему становилось, что с пристройкой следует повременить. Это будет неприятно. Один бог знает, как неприятно. Но ведь это едва ли не единственный способ воздействовать на Нину.

Вечером, вернувшись домой и увидев ее на террасе, он снова заколебался. Она стояла, держа в руках охапку осенних листьев, и заходящее солнце озаряло ее русые волосы, нежный овал лица с глубокими ямочками на щеках, голубую юбку, мягко облегавшую стройные бедра. Как хороша! Она нравилась ему не только эстетически, но и волновала его. Он желал ее.

Эбби только и смог, что подойти к ней, обнять и поцеловать ее, молча последовать за ней в гостиную и, стоя у кофейного столика, смотреть, как она сосредоточенно ставит в йенсеновскую [43] вазу красные и желтые листья.

– Ау-у! – Из кухни, отделенной от гостиной только сервантом с напитками, донесся хриплый, девически-кокетливый оклик Нининой матери. – Эбби, дорогой, выдержите вы еще раз общество вашей ужасной тещи?

Стоило ему увидеть Элен Уистер, ее крепкую фигуру в плотном шерстяном костюме, ее туфли на низких каблуках, нарумяненные увядшие щеки и сощуренные в улыбке серые глаза, как вся его добрая воля мгновенно исчезла, а сам он сжался и ощетинился.

– Здравствуйте, Элен, – сказал он, когда миссис Уистер подошла к нему.

Они уселись за стол, и он стал мрачно подсчитывать, сколько раз в этом месяце Элен обедала с ними. Она почти все время торчит у них. Прежде он восхищался Нининой привязанностью к матери, а теперь считал, что эта привязанность подчиняет ее дурному влиянию Элен. Не говоря уже о том, как больно ему было сознавать, что Нина способна так сильно любить кого-то другого.

Нина подала ломтики замороженной дыни, а потом подошла к светлому полированному комоду и достала из ящика несколько лоскутков ткани.

– Знаешь, маме хочется ковер во всю комнату, – сказала она.

– Ты уж лучше не трогай Эбби, детка, – сказала миссис Уистер. – Пусть он сам решает, как лучше.

Нина протянула лоскутки серой, темно-коричневой и синей ковровой ткани. Эбби подержал их, потом положил на стол, глядя на них невидящими глазами.

Нет, решение правильное. Он вспомнил слова Раффа, сказанные на улице в тот вечер, когда они чуть не поссорились: «Будь у вас все в порядке, тебе было бы плевать на остальных!» Разве Рафф сказал бы это, если бы у него не было веских оснований? А Трой? Разве стала бы она просто так, без серьезных причин, делать осторожные намеки? Да и сам он разве утратил бы спокойствие и равновесие, если бы Нина не давала ему все больше поводов для подозрений?..

– Я тут раздумывал... – с трудом заговорил он наконец. – Боюсь, что придется повременить с этой пристройкой.

Он увидел, как сморщились сухие красновато-оранжевые губы Элен, как застыла над дыней ее рука, сжимавшая ложечку.

Потом он услышал голос Нины:

– Повременить? Ты что, совсем спятил, Остин? – Она смотрела на него и даже улыбалась, настолько невероятными показались ей слова Эба.

Другого выхода нет. – Он не отрывал взгляда от глаза ее прищурились, потом широко открылись.

– Нет, ты, наверно, шутишь. Ведь мама все свои планы построила в расчете на это.

– Это неважно, – медленно проговорила Элен Уистер. – В конце концов Эбби виднее, чем нам с тобой.

– Эб Остин, ты не сделаешь такой гадости! Не сделаешь, слышишь? – Нина резко отодвинула дыню и схватила сигарету из серебряной коробочки.

– Время очень неподходящее, Нина, – сказал Эбби. – фирма еще не стала на ноги, и мы все...

– Господи боже мой, да какое отношение это имеет к нам? Ты не сделаешь этого! Ведь у тебя все чертежи уже готовы... Эб Остин, если ты и впрямь так поступишь, я больше никогда не стану разговаривать с тобой!

Он был готов к сцене. Но не к тому, что прочел в ее глазах.

И он отлично понимал смысл ее слов. К несчастью, было совсем не трудно догадаться, что именно стоит за ее угрозой никогда больше не разговаривать с ним.

У Эбби пересохло в горле и сжалось сердце, когда он увидел, как исказилось от злобы и гнева ее неотразимо прелестное лицо.

Он потянулся за сигаретой.

Нина старалась овладеть собой. Она туже стянула ленту на затылке, и в ее голосе снова послышались недоверчивые нотки:

– Могу я узнать, что за муха тебя вдруг укусила? В чем дело? На работе что-нибудь не в порядке, или... или это Рафф Блум не желает, чтобы ты строил дом для мамы?