Камни его родины - Гилберт Эдвин. Страница 88

Проходя по столовой, он увидел Лаврингов и помахал им рукой. Анджела Лавринг, женщина очень высокого роста, сильно сутулилась. В апреле она получила наследство – около четверти миллиона долларов. Том, ее муж, ученый-химик; когда они поженились, он еще учился в Массачусетсом технологическом институте. Теперь Том работает в Бриджпорте, и они мечтают о собственном доме с настоящей химической лабораторией. Пока все это еще в стадии разговоров: планы Лаврингов зависят от того, переведут ли Тома на Средний Запад.

Винс подошел к камину и отвесил величественный поклон портрету Ханны Трой, который уже висел на стене в отремонтированной, заново позолоченной раме.

– Ханна явно хочет есть, – объявил он.

Все невольно взглянули на мрачное старушечье лицо.

– Слушайте, Том, – обратился Винс к Лаврингу, – когда же все-таки они спровадят вас в пустыню?

Том пожал плечами.

– Я поставила ультиматум Тому и фирме: Нью-Ханаан или что угодно, но пусть решают, – сказала Анджела.

– Если вы останетесь, – ввернул Винс, – надеюсь, вы понимаете, что вам следует предпринять? Я говорю о доме. Следует найти первоклассного архитектора, живущего в этих местах...

– Да, но где его взять? – сказала Анджела, и все засмеялись.

– Сложная проблема, – ничего не скажешь, – весело подхватил Винс. В эту минуту из гостиной в столовую вошел Флойд Милвин. Один, с пустым бокалом в руке. – Пьетро! – позвал Винс. Итальянец, подозрительно раскрасневшись, разглагольствовал, стоя у буфета с кем-то из гостей. – Слушайте, Пьетро, как насчет вермута для мистера Милвина?

– Ладно, Винс.

Ну, порядки в доме! Это все Трой: ее школа.

– Побыстрей, Пьетро, – резко сказал он. – А потом тащите из кухни все, что нужно для салата. Не забудьте поднос с травами.

Когда бокал Флойда был наполнен, Винс подвел гостя к Лаврингам. До него донесся голос Трой, которая здоровалась с Раффом Блумом и Феби Данн. Скорей бы поговорить с Раффом, узнать, как обстоят дела в Смитсбе-ри. Но сейчас никак нельзя уйти из столовой. Пора готовить салат.

Пьетро расставил на буфете все необходимые ингредиенты. Винс снял пиджак и приступил к делу. Флойд Анджела с Томом и еще одна супружеская пара столпились вокруг него.

Вот теперь все в порядке.

Пусть смотрят. Иначе зачем вся эта затея с салатом?

– А на вкус он будет так же хорош, как на вид? – спросила Анджела.

– Еще бы! – засмеялся Винс. – Каждую травинку отбирал собственноручно.

Он засучил рукава и расстегнул жилет. Движения его были отработаны до предела. Не переставая улыбаться, он положил в деревянную ступку сперва лист майорана, потом понемногу базилика и эстрагона и принялся тщательно растирать их пестиком.

Вот теперь все в порядке.

Наконец-то и у него есть свое лицо! Он больше не тень Эбби Остина, не молчаливый зритель кулинарного фиглярства Рафферти Блума. Давным-давно, еще во времена вудмонтского коттеджа, став однажды свидетелем того, как Рафф импровизирует салат, он твердо решил, что научится стряпать. Но не как Рафф, а по-настоящему, с драматическими ухватками заправского гурмана. Винс прилежно учился кулинарному искусству, ничего не упускал, записывал рецепты, покупал самые изысканные книги по этой части. Его подопытным кроликом была Трой.

Он стал неплохим поваром, но суть не в этом. Нужно умело подготовить гостей, придумать утонченный, забавный ритуал – и тогда они начнут глотать слюнки задолго до того, как попробуют его стряпню.

Теперь почти все гости толпились вокруг него. Подошла и Трой вместе с Раффом, Эбом и Феби Данн.

– Его светлость колдует над салатом, – сказала Трой.

– Его светлость феноменален, – подтвердила Анджела.

Винс развивал бешеную деятельность: его локти и пальцы чертили сложный орнамент над огромной деревянной салатницей, ступкой и пестиком; он все время дегустировал, застывал на месте, потом добавлял то немножко ангостуры, то несколько граммов имбиря.

– Тосканини [48], да и только – сказал Марк Холиен, судья в отставке, бывший сподвижник Рузвельта [49]. Трой познакомилась с ним в Тоунтоне, и его рассказы о ф. Д. Р. восхищали ее не меньше, чем восхищают юнца, только что поступившего в архитектурный колледж, легенды о Фрэнке Ллойде Райте.

Когда сложный ритуал создания салата подошел к концу, Винс включил медную электрическую кастрюлю и принес из кухни приготовленный им кэрри с крабами.

К половине десятого гости вылакали столько спиртного и так проголодались, что, пока он готовил салат, у них сосало под ложечкой и текли слюнки. Винс был уверен, что они объявят его кулинарным гением задолго до того, как поднесут вилки ко рту.

Так оно и вышло: Винс сидел в столовой у камина под портретом Ханны Трой и с удивительно скромным, даже слегка критическим видом ел свой салат, а вокруг раздавались восхищенные возгласы.

– Какая ты счастливица, Трой! – сказала Анджела Лавринг. – Когда я была беременна, моему супругу не приходило в голову избавить меня от стряпни.

– О, с тех пор как я беременна, у Винсента появились совсем новые пристрастия, – ответила Трой.

Это было сказано таким тоном и с таким ударением, что Винс сразу поднял глаза от тарелки и посмотрел на жену. Она скинула туфли и сидела на полу, скрестив ноги и прислонившись к стене, в обществе Марка Холиена, Раффа, Эба и Феби Данн.

В ответ на взгляд Винсента Трой улыбнулась, и он улыбнулся и подмигнул ей, хотя видел, что глаза ее совсем не улыбаются.

А может, это в нем говорит нечистая совесть?

Скорее всего.

Трой ничего не знает. Не может знать.

Но у него пропал аппетит, и он отставил тарелку. Захотелось встать, двигаться. Быть хозяином. Он подходил то к одному гостю, то к другому, заглянул в гостиную, потом вернулся и положил Флойду Милвину вторую порцию салата с кэрри.

Как только опоздавший Рафф вошел с Феби Данн в дом, он почувствовал, что обидел Эба. Достаточно было увидеть его глаза и взволнованное лицо. И жест, которым он взял Феби за руку – словно боялся, что она вот-вот растает. Да, глупо, непростительно глупо было задерживаться в пути и заставлять Эба так долго ждать ее.

– Должно быть, вы ехали через Филадельфию, – буркнул Эб.

– Мы осматривали участок Вертенсонов, – начал было Рафф, но осекся: сейчас не стоит объяснять, что, бродя по участку, он потерял представление о времени. А участок идеальный – всего четыре акра, но высоко расположенный, холмистый, и какой оттуда открывается вид на море! Рафф излазил там каждый уголок, сделал кучу записей и даже отметил колышками, где поставить дом, чтобы он органически слился с местностью. Рафф решил повернуть его углом к морю, фасадом на юг. Потеряв голову от восторга, он ходил и ходил по участку, и Феби не отставала от него, задавая вопросы и сравнивая его ответы с ответами Эба.

Рафф так ничего и не рассказал об этом Эбби. Но, когда они остались одни, заметил:

– Она удивительная девушка. Все понимает с первого слова и подает отличные идеи.

Эб молча уставился на него.

Перед самым обедом Феби, веселая и возбужденная после многочисленных коктейлей, отыскала Раффа, утащила его в холл и крепко поцеловала на глазах у потрясенного Эба.

– Знаете, Эбби, я вдруг сообразила, – сказала она, – что мы с вами встретились только благодаря Раффу Блуму.

– Вот как?.. – Лицо его смягчилось.

– Как вы не понимаете, Эбби, – настаивала она. – Лойс хотела, чтобы я познакомилась с Раффом, а Рафф познакомил меня с вами, а вы... – Откровенно счастливый вздох. – Словом, я вознеслась. Мы оба в раю. Почти.

То есть, перевел про себя Рафф, все хорошо, за исключением того, что Эбби женат.

Все-таки Феби чем-то очень напоминает Трой. Только у нее нет пристрастия к нелепым непристойностям и либеральным словопрениям.