Привидения - Ибсен Генрик. Страница 13

ФРУ АЛВИНГ. С чего ты взял!

ОСВАЛЬД. Все сгорит. Ничего не останется на память об отце. И я сгорю тут.

Регина недоумевающе смотрит на него.

ФРУ АЛВИНГ. Освальд, мой бедный мальчик! Не следовало тебе оставаться там так долго.

ОСВАЛЬД (садясь к столу). Пожалуй, что так.

ФРУ АЛВИНГ. Дай я оботру тебе лицо, Освальд. Ты весь мокрый. (Отирает ему лицо своим носовым платком.)

ОСВАЛЬД (равнодушно глядя перед собой). Спасибо, мама!

ФРУ АЛВИНГ. Ты устал, Освальд? Не хочешь ли уснуть?

ОСВАЛЬД (тревожно). Нет, нет… Только не спать. Я никогда не сплю. Я только притворяюсь. (Глухо.) Успею еще.

ФРУ АЛВИНГ (озабоченно глядит на него). Да, ты действительно болен, мой дорогой.

РЕГИНА (напряженно). Господин Алвинг болен?

ОСВАЛЬД (раздраженно). И заприте все двери. Этот смертельный страх…

ФРУ АЛВИНГ. Запри, Регина. (Регина запирает и останавливается у дверей в переднюю. Фру Алвинг сбрасывает с себя шаль, и Регина тоже. Фру Алвинг придвигает стул и садится рядом с Освальдом.) Ну вот, я посижу с тобой…

ОСВАЛЬД. Да, посиди. И Регина пусть здесь останется. Пусть Регина всегда будет со мной. Ты ведь подашь мне руку помощи, Регина? Да?

РЕГИНА. Я не понимаю…

ФРУ АЛВИНГ. Руку помощи?

ОСВАЛЬД. Да – в случае нужды.

ФРУ АЛВИНГ. Освальд, у тебя же есть мать. Она тебе поможет.

ОСВАЛЬД. Ты? (Улыбаясь.) Нет, мама, этой помощи ты мне не окажешь. (С печальной усмешкой.) Ты! Ха-ха! (Серьезно смотрит на нее.) В конце концов тебе, конечно, было бы ближе всех. (Вспылив.) Почему ты со мной не на «ты», Регина? И не зовешь просто Освальдом?

РЕГИНА (тихо). Я не знаю, понравится ли это барыне.

ФРУ АЛВИНГ. Погоди, скоро тебе позволят называть его так. И присаживайся сюда, к нам. (Регина скромно и нерешительно садится по другую сторону стола.) Ну вот, мой бедный, исстрадавшийся мальчик, я сниму с твоей души тяжесть…

ОСВАЛЬД. Ты, мама?

ФРУ АЛВИНГ. Освобожу тебя от всех этих угрызений совести, раскаяний, упреков самому себе…

ОСВАЛЬД. Ты думаешь, что можешь?

ФРУ АЛВИНГ. Да, теперь могу, Освальд. Ты вот заговорил о радости жизни, и меня как будто озарило, и все, что со мной было в жизни, представилось мне в ином свете.

ОСВАЛЬД (качая головой). Ничего не понимаю.

ФРУ АЛВИНГ. Знал бы ты своего отца, когда он был еще совсем молодым лейтенантом! В нем радость жизни била ключом.

ОСВАЛЬД. Я знаю.

ФРУ АЛВИНГ. Только взглянуть на него – на душе становилось весело. И вдобавок эта необузданная сила, избыток энергии!..

ОСВАЛЬД. Дальше?..

ФРУ АЛВИНГ. И вот такому-то жизнерадостному ребенку, – да, он был похож тогда на ребенка, – ему пришлось прозябать тут, в небольшом городе, где никаких радостей ему не представлялось, одни только развлечения. Никакой серьезной задачи, цели жизни, а только служба. Никакого дела, в которое он мог бы вложить свою душу, а только «дела». Ни единого товарища, который бы способен был понять, что такое, в сущности, радость жизни, а только шалопаи-собутыльники.

ОСВАЛЬД. Мама?..

ФРУ АЛВИНГ. Вот и вышло, что должно было выйти.

ОСВАЛЬД. Что же должно было выйти?

ФРУ АЛВИНГ. Ты сам сказал вечером, что сталось бы с тобой, останься ты дома.

ОСВАЛЬД. Ты хочешь сказать, что отец…

ФРУ АЛВИНГ. Для необычайной жизнерадостности твоего отца не было здесь настоящего выхода. И я тоже не внесла света и радости в его дом.

ОСВАЛЬД. И ты?

ФРУ АЛВИНГ. Меня с детства учили исполнению долга, обязанностям и тому подобному, и я долго оставалась под влиянием этого учения. У нас только и разговору было, что о долге, обязанностях – о моих обязанностей, об его обязанностях… И, боюсь, наш дом стал невыносим для твоего отца, Освальд, по моей вине.

ОСВАЛЬД. Почему ты никогда ничего не писала мне об этом?

ФРУ АЛВИНГ. Никогда прежде не представлялось мне все это в таком свете, чтобы я могла решиться заговорить об этом с тобой, его сыном.

ОСВАЛЬД. Как же ты смотрела на все это?

ФРУ АЛВИНГ (медленно). Я видела только одно – что твой отец был человеком погибшим еще прежде, чем ты родился…

ОСВАЛЬД (глухо). А-а! (Встает и идет к окну.)

ФРУ АЛВИНГ. И вот еще меня преследовала мысль, что Регина, в сущности, своя в доме, как и мой собственный сын.

ОСВАЛЬД (быстро оборачиваясь). Регина?..

РЕГИНА (вскакивая, едва внятно). Я?..

ФРУ АЛВИНГ. Да, теперь вы оба знаете.

ОСВАЛЬД. Регина!

РЕГИНА (как бы про себя). Так мать была, значит, таковская…

ФРУ АЛВИНГ. Твоя мать во многих отношениях была хорошая женщина, Регина.

РЕГИНА. Но все-таки таковская. Да, и я иногда так думала, но… Ну-с, сударыня, так позвольте мне уехать сейчас же.

ФРУ АЛВИНГ. Ты серьезно хочешь, Регина?

РЕГИНА. Ну да, конечно.

ФРУ АЛВИНГ. Разумеется, ты свободна, но…

ОСВАЛЬД (идет к Регине). Уезжаешь? Но ведь ты своя в доме.

РЕГИНА. Merci, господин Алвинг… Да, теперь, верно, я могу звать вас Освальдом. Но это совсем не так вышло, как я думала.

ФРУ АЛВИНГ. Регина, я не была с тобой откровенна…

РЕГИНА. Да, уж грешно сказать! Знай я, что Освальд больной… И раз теперь между нами не может выйти ничего серьезного… Нет, я никак не могу запереться тут в деревне и загубить свою молодость в сиделках при больных.

ОСВАЛЬД. Даже при таком близком тебе человеке?

РЕГИНА. Нет уж, знаете. Бедной девушке надо пользоваться молодостью. А то и оглянуться не успеешь, как сядешь на мель. И во мне ведь тоже есть эта жизнерадостность, сударыня!

ФРУ АЛВИНГ. Да, увы… Не сгуби себя, Регина!

РЕГИНА. Ну, чему быть, того не миновать. Если Освальд пошел в отца, так я, верно, в мать… Позвольте спросить, сударыня, пастор знает насчет меня?

ФРУ АЛВИНГ. Пастор Мандерс все знает.

РЕГИНА (суетливо набрасывает платок). Так мне надо поскорее собраться, чтобы захватить пароход. Пастор такой человек – с ним можно поладить. Да, сдается, что и мне будет так же с руки попользоваться теми денежками, как и этому противному столяру.

ФРУ АЛВИНГ. Желаю, чтобы они пошли тебе впрок.

РЕГИНА (глядя на нее в упор). А не мешало бы вам, сударыня, дать мне воспитание, как дочери благородного человека. Оно бы больше подошло для меня. (Закидывая голову.) Ну да наплевать! (Озлобленно косясь на закупоренную бутылку.) Мне, пожалуй, еще доведется распивать шампанское с благородными господами.

ФРУ АЛВИНГ. А понадобится тебе родной дом, Регина, приходи ко мне.

РЕГИНА. Нет, покорно благодарю. Пастор Мандерс, верно, позаботится обо мне. А плохо придется, так я знаю дом, который мне ближе, который мне ближе.

ФРУ АЛВИНГ. Чей же это?

РЕГИНА. Приют камергера Алвинга.

ФРУ АЛВИНГ. Регина, я вижу теперь – ты погибнешь!

РЕГИНА. Э, ладно! Adieu! (Кланяется и уходит через переднюю.)

ОСВАЛЬД (глядя в окно). Ушла!

ФРУ АЛВИНГ. Да.

ОСВАЛЬД (бормочет). Как все это было нехорошо.

ФРУ АЛВИНГ (подходит к нему и кладет ему руки на плечи). Освальд, милый мой, это очень потрясло тебя?

ОСВАЛЬД (оборачиваясь к ней лицом). Это насчет отца, что ли?

ФРУ АЛВИНГ. Да, насчет твоего несчастного отца. Боюсь, что это слишком сильно на тебя подействовало.

ОСВАЛЬД. С чего ты взяла? Разумеется, меня это крайне поразило. Но, в сущности, мне это довольно безразлично.

ФРУ АЛВИНГ (снимая руки). Безразлично? Что твой отец был так бесконечно несчастен?!

ОСВАЛЬД. Разумеется, мне жаль его, как и всякого другого на его месте, но…

ФРУ АЛВИНГ. Только? Родного отца!

ОСВАЛЬД (раздражительно). Ах, отца… отца! Я же не знал совсем отца. Только и помню, что меня раз стошнило по его милости.