Пламя любви - Филлипс Патриция. Страница 34

Он поднялся и с поклоном вышел.

Проводив его взглядом, Элинор вернулась к окну. Отряд уже оседлал лошадей и строился в колонну. Принц Уэльский расхаживал среди своих рыцарей, улыбаясь и подбадривая их. Связанные со сборами волнения, казалось, вдохнули в него свежие силы.

Раздался сигнал, и лошади зацокали копытами по каменной брусчатке, когда первые всадники двинулись через арочный проход, который вел со двора.

Проезжая под ее окном, Джордан натянул поводья и поднял глаза. На короткое мгновение, показавшееся им вечностью, их взгляды встретились. Затем Джордан пришпорил коня и рванулся вперед. Ах, если бы она была юношей и могла отправиться вместе с ним!

Джордан и его воины давно скрылись под каменной аркой, а Элинор все еще стояла у окна. Горе ее было так велико, что, казалось, сердце вот-вот разорвется. В полном изнеможении Элинор прислонилась головой к холодной стене и разрыдалась.

Случилось так, что ее обнаружил не кто-нибудь, а сама принцесса Иоанна, впервые поднявшаяся на ноги после родов. Горестные всхлипывания, доносившиеся из комнатки, где фрейлины обычно отдыхали от дворцовой суеты, привлекли ее внимание.

— Элинор! Ты плачешь?

Элинор быстро обернулась. Ослабевшая и бледная, принцесса опиралась на дверную ручку.

— Ваше высочество! Вам не следовало вставать! Позвольте мне проводить вас в постель! — воскликнула девушка, лихорадочно вытирая мокрые щеки.

— Да, мне лучше лечь, — согласилась принцесса, позволив Элинор поддержать себя. — Почему ты плакала?

— Наши мужчины отправляются на войну. Разве это не достаточная причина для слез? — ответила Элинор, обхватив рукой объемистую талию Иоанны.

Несколько взъерошенных фрейлин кинулись ей на помощь. Вместе они уложили принцессу в постель.

Отмахнувшись от суетившихся вокруг женщин, Иоанна велела им уйти, оставив только Элинор.

— Ты можешь кого угодно обмануть своей бойкой ложью. Признавайся, ведь это сэр Джордан — единственная причина твоих слез?

Элинор подавленно кивнула:

— Да, ваше высочество.

— Ты влюблена в него?

— Да… и, что самое ужасное, теперь, когда вы разрешились младенцем, я должна… — Элинор снова заплакала.

— Ты не вернешься в Англию, пока я не разрешу. Только я могу отпустить тебя. А за неимением четких указаний твоего отца… — Иоанна развела руками.

Впервые Элинор засомневалась, что правильно поняла принцессу.

— Вы не отпустите меня, пока он не потребует? — прошептала она с внезапно вспыхнувшей надеждой. — Несмотря на то что я больше не нужна здесь?

— Кто сказал, что ты больше не нужна? Я пригласила тебя ко двору, чтобы доставить удовольствие друзьям и уплатить долги, и эти причины по-прежнему в силе. Глупышка, я вовсе не собираюсь сажать тебя на корабль и отправлять в Англию. Во всяком случае, без особых на то оснований. Даю тебе слово, Элинор.

Смеясь и плача от радости, Элинор настолько забылась, что обняла свою высокую покровительницу за шею. И тут же, опомнившись, устыдилась своей несдержанности.

— О, ваше высочество, прошу простить мою непочтительность!

— Ерунда. А теперь, дорогая, скажи няне, чтобы принесла малыша. Я не видела его целый день.

Следующие несколько дней Элинор прожила как в раю. Уверенная, что только приказ принцессы Иоанны заставит ее вернуться домой, она предвкушала недели, а то и месяцы беззаботной жизни в Бордо.

Радость бурлила в ее венах, когда она скакала по заросшему жесткой травой песчаному берегу. Принцесса отпустила ее на все утро, и, хотя пришлось взять с собой грума и служанку, впервые за долгое время Элинор чувствовала себя свободной. Ее изящная кобылка оказалась резвой и выносливой. И необыкновенно красивой! Голова ее была гордо поднята, хвост реял в воздухе, когда она неслась галопом через дюны, словно понимала, что принесена в дар любви.

Склонившись к шее лошади, Элинор поцеловала шелковистую шкуру. Сидя в зеленом бархатном седле, увешанном звонкими бубенчиками, она чувствовала себя принцессой Аквитании.

— Леди Элинор! Стойте!

Элинор не узнала голоса, но почему-то почувствовала тревогу. Она вдруг заметила, что погода испортилась. С залива подул холодный ветер, а небо заволокло низкими облаками, предвещавшими бурю.

— Леди Элинор!

Заслонив глаза от неяркого солнца, неожиданно выглянувшего из-за туч, Элинор увидела всадника. Коротко переговорив с грумом и служанкой, он поскакал к ней. Элинор судорожно сглотнула, гадая, не привез ли он послание, которого она так страшилась. Неужели отец требует ее домой?

— Леди Элинор! Клянусь Пресвятой Девой, за вами не так-то легко угнаться! — воскликнул мужчина, осадив коня. — Пэйн Гастингс к вашим услугам, миледи.

Сердце девушки отчаянно заколотилось. Сделав над собой усилие, она учтиво спросила:

— Чему обязана такой честью, сэр Пэйн?

Он улыбнулся и снял с головы украшенную черным пером шляпу.

— Кто бы мог подумать! Вы та самая красавица с Саттонского турнира. Клянусь Богом, мой отец — самый счастливый человек во всем христианском мире.

Когда он спешился, Элинор заметила, что его левая рука на перевязи. Впрочем, это не помешало ему ловко соскочить с коня и предложить ей помощь.

— Зачем, сэр Пэйн? Разве мы не можем поговорить в седле? — Сердце ее сжалось, когда глаза встретились с его светло-карими глазами. В его хищном взгляде было что-то звериное.

Он пожал плечами, насмешливо поглядывая на нее.

— Я всего лишь хотел познакомиться с вами и проводить во дворец. Мы могли бы немного прогуляться… Впрочем, как вам будет угодно, леди Элинор.

Он подошел к своей лошади и забрался в седло.

— Как видите, я ранен. Не повезло на последнем турнире. Однако я не оставляю надежды через пару недель последовать за войском.

Элинор молча ехала рядом, не вникая в его слова. Что ему нужно? Время, проведенное при дворе, не прошло для нее даром. Раньше она непременно задала бы мучивший ее вопрос, но теперь ждала, зная, что рано или поздно он раскроет свои намерения.

Сэр Пэйн держался с непринужденностью и изяществом истинного придворного, достойного пышного двора принца Уэльского. Его унизанные перстнями пальцы, казалось, никогда не сжимали ничего тяжелее лютни, и если бы Элинор не видела его па турнире, то подумала бы, что усыпанный драгоценностями кинжал на его поясе — всего лишь украшение. Дублет из темно-синего атласа, отделанный золотым шитьем и красным бархатом, облегал талию, которая казалась особенно тонкой по сравнению с плечами и грудью. На черных сапогах из мягкой кожи поблескивали серебряные шпоры.

Каменистая тропа вывела их на пристань, скользкую от набегавших волн. Вспомнив пышный выезд Гастингса на параде перед турниром, Элинор спросила:

— Вы привезли с собой ту пятнистую кошку, сэр Пэйн?

— Да, Шеба всегда со мной. Вам понравился зверь, леди Элинор?

— До этого я видела его только на гербах и, признаться, сомневалась, что он вообще существует.

— Вымер, как единорог? Нет, леопарды довольно распространены в других частях света. Когда у Шебы будут детеныши, позвольте преподнести вам одного.

— О нет, сэр Пэйн, благодарю вас. Едва ли я способна справиться с таким могучим зверем, — поспешно отказалась Элинор, вынужденная ехать с ним бок о бок по узкой улице.

— Вас, наверное, удивляет, почему я прервал вашу прогулку.

— Полагаю, по важному делу.

Он хмыкнул, искоса поглядывая на нее. Элинор смотрела прямо перед собой, испытывая неловкость. Сэр Пэйн слыл большим любителем женщин, и дерзкий взгляд, шаривший по ее лицу и фигуре, служил тому подтверждением.

— Вас хочет видеть принцесса Уэльская, — сообщил он. — Во дворце важные гости. Этим утром в гавань вошли долгожданные корабли. Прибыл герцог, а вместе с ним цвет английского рыцарства.

— Наконец-то. Плавание затянулось.

— Да, мы словно побывали в чистилище. Слава Богу, все позади. Я воин, а не моряк. Увы, иногда приходится идти на жертвы. Мы с отцом прибыли за вами.