Европа-Азия - Пресняков Владимир. Страница 8

2-ой «пацан». Щас проверим.

Тоже достаёт пистолет и стреляет в воздух. Все иностранцы тут же плашмя падают на землю. Стоять остаются только русские, потому что только русские верят в судьбу – и живут наудачу, а у иностранцев в результате частого просмотра боевиков, а также по причине случающихся в Европе терактов и в связи с тотальным игнорированием всего иррационального в жизни – выработалась привычка, можно сказать, условный рефлекс – звучит выстрел – падай на землю и закрывай голову руками. Что они сейчас и продемонстрировали.

2-ой «пацан». И вправду, – фирма'.

Боца. Чё делать будем?

«Свидетель». Ребята, если как-то возможно – я, конечно, не настаиваю, но всё-таки, если только это приемлемо для вас – взять деньгами, то есть мы готовы возместить материальный ущерб, «детям» тоже – моральный…

Боца. Короче, так… у нас всё по-честному – вот, Поник кончал курсы бухгалтеров, щас он всё посчитает.

Поник. Так – сколько дней работаете?

«Свидетель», «Свидетельница», «Мать» (хором, но разное ). 3 дня! Неделю! Декаду ужо наяриваем!

Поник. Так, 10 дней. Сёня сколько заработали – проверить!

Услышав команду, «дети» подбегают к «свидетелю», «свидетельнице» и «матери», шмонают у них по карманам, приносят горсти смятых бумажек своим старшим товарищам.

Боца. Ого, 80 баксов и четыреста семнадцать рублей.

«Свидетель». Это, ребята, – это только сегодня: тут же эти привалили, валютчики, а они только сегодня.

Боца. Рот закрой, – так, в среднем – 100 баксов в день, умножить на 10 – тысяча, плюс моральный ущерб «детям» – в итоге полторы штуки и разбежались.

«Свидетельница». Сколько?

Боца. Это не так много, родная, но если ты настаиваешь, то щас мы быстро здесь братскую могилу организуем, – памятник вон уже – стоит (показывает на стелу «Европа – Азия» ).

«Мать». Слушай, боцман, ты чё такой строгий?! У себя на корабле командуй, – а тут суша, мать твою! Пей, закусывай, дари подарок и вали в жопу отсюда, – и (показывает на Поника ) пони своё забирай!

Это была последняя капля, которая переполнила и так не совсем глубокую чашу терпения Поника. Резким движением руки он навёл ствол на голову «матери» и, не раздумывая ни секунды, – выстрелил. Все стоящие ахнули, лежащие – ещё глубже уткнулись в землю. Как только грянул выстрел, «дети» достали из-за пазухи целофановые пакеты с клеем и принялись вдыхать токсичные пары – они делали это, чтобы уйти в мир грёз и не наблюдать картины кровавого насилия, – так в них проявлялась годами выработанная привычка, смысл которой состоял в бессознательной попытке продлить детство на пороге взрослого криминального мира. А «мать» – это было просто чудо, и иностранцы, изредка поднимая глаза кверху и тут же пряча их и водя по земле онемевшими губами так и твердили: «it's a miracle, it's a miracle» – «мать», как заправский кик-боксер, успела закрыть лицо руками… Она как бы поставила блок пуле, – и та – ну, это действительно чудо! – застряла в мясе её ладошек, так и не долетев до лица женщины. «Мать» медленно отвела блок от головы, взглянула – как бы между прочим – на расплавленные ладони и недовольно хмыкнула. Она демонстрировала всем, – и прежде всего – этим «боцам» и «поникам», что у неё пониженный порог болевой чувствительности – типичное последствие ствольной дисфункции мозга, когда левое и правое полушарие головного мозга действуют автономно, в результате чего в сознании человека отсутствует целостная картина мира, и ему нравится глазеть по MTV все эти видеоклипы, кривляться в жизни так, как будто это вовсе и не жизнь, а какой-нибудь театр, иногда даже гениально философствовать и делать ещё много чего такого, что нельзя назвать нормальным. Кстати, после 1984 года в нашей стране и в мире огромное количество детей (по сведениям из разных источников – от 98 до 100%) стало рождаться именно с такой физиологией головного мозга, когда в общем-то никакого мозга как целостного мыслительного аппарата, находящегося в голове человека, – нет, так что, скорее всего, сейчас для нас – это норма!

«Мать». Морда ты лошадиная, кто вам наливать теперь будет – и мне же ещё посуду сегодня мыть, а?!

У Поника начал бешено подёргиваться левый глаз, затряслись руки и пистолет упал на землю. «Жених» резко соскочил с инвалидного кресла и рванулся было к пистолету, но на полпути его остановил вопль Боцы.

Боца. Стоять! Всем стоять! (Иностранцы встают. ) Лечь, всем лежать! (Иностранцы падают на землю. Боца поочерёдно наводит пистолет то на «жениха», то на «свидетеля» и «свидетельницу». Вдруг «дети», на которых, видимо, подействовали веселящие клеевые пары, начинают заразительно смеяться – скорее всего, всё окружающее превратилось для них в настоящую цирковую арену, где, сменяя друг друга, выступают смешные клоуны, скачут, дико выпучив глаза, дрессированные жирафы, лихо раскатывают на мотоциклах медведи-хулиганы… Да, «дети» есть «дети», и в любом состоянии они остаются «детьми». То, чего они лишены в окружающей их действительности, «дети» всё же получают за счёт отравления организма. )

«Жених» (стоя, дрожащим голосом ). Всё нормально,.. спокойно,.. слышишь, – всё нормально!

Боца. Чё, встал, – Илюша?

«Жених». Встал, встал – ты только смотри,.. давай…

В это время со стороны шоссе доносятся звуки ревущих двигателей, раздаётся скрип тормозов, хлопают дверцы авто, слышатся голоса людей, смех, визг, стреляют пробки шампанского… На лужайку к стеле «Европа – Азия» надвигается ещё одна свадебная процессия, теперь уже, видимо, настоящая. В толпе выделяются жених, невеста, свидетели, тут же – мамы, папы, тётки, дядьки. Все они пьяны и хотят ещё «поддать» на природе – в руках у них фужеры, бутылки, венок с надписью: «Помним, любим, надеемся…». Молодые возлагают венок к стеле, по всей видимости, считая её памятником жертвам каких-нибудь репрессий или войны. «Дети» продолжают безудержно смеяться, – наверное, в эти самые мгновения на арене их цирка – «гвоздь» всей программы; Поник всё так же растерян – он никак не может совладать с дёргающимся глазом, хотя пытается зафиксировать веки руками; иностранцы лежат.