Книга 1 - Высоцкий Владимир Семенович. Страница 74
БЕЛОЕ БЕЗМОЛВИЕ
(Из кинофильма „72 ниже нуля“)
Все годы и века и эпохи подряд
Все стремится к теплу от морозов и вьюг.
Почему ж эти птицы на север летят,
Если птицам положено только на юг!
Слава им не нужна и величье,
Вот под крыльями кончится лед,
И найдут они счастье птичье,
Как награду за дерзкий полет.
Что же нам не жилось, что же нам не спалось?
Что нас выгнало в путь по высокой волне?
Нам сиянья пока наблюдать не пришлось,
Это редко бывает: сиянье в цене.
Тишина, только чайки, как молнии.
Пустотой мы их кормим из рук,
Но наградою нам за безмолвие
Обязательно будет звук.
Как давно снятся нам только белые сны!
Все другие оттенки снега занесли.
Мы ослепили давно от такой белизны,
Но прозреем от черной полоски земли.
Наше горло отпустит молчание,
Наша слабость растает, как тень,
И наградой за ночи отчаянья
Будет вечный полярный день.
Север. Воля. Надежда. Страна без границ.
Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья.
Воронье нам не выклюет глаз из глазниц,
Потому, что не водится здесь воронья.
Кто не верил в дурные пророчества,
В снег не лег ни на миг отдохнуть,
Тем наградою за одиночество
Должен встретиться кто-нибудь.
07
Для меня эта ночь вне закона,
Я пишу по ночам больше тем.
И хватаюсь за диск телефона
И набираю вечное 07.
Девушка, здравствуйте, как вас звать? — Тома.
Семьдесят вторая. — жду, дыханье затая.
Повторите, быть не может, я уверен, дома.
А, вот уже ответили… ну, здравствуй, это я!
Эта ночь для меня вне закона,
Я не сплю, я кричу: поскорей!
Почему мне в кредит, по талону
Предлагают любимых людей?
Девушка, слушайте, семьдесят вторая,
Не могу дождаться, и часы мои стоят.
К дьяволу все линии, я завтра улетаю!
А, вот уже ответили… ну, здравствуй, это я!
Телефон для меня, как икона,
Телефонная книга — требник,
Стала телефонистка мадонной,
Расстоянья на миг сократив.
Девушка, милая, я прошу, продлите,
Вы теперь, как ангел, не сходите ж с алтаря!
Самое главное впереди, поймите,
Вот уже ответили… ну, здравствуй, это я!
Что, опять поврежденье на трассе?
Что, реле там с ячейкой шалят?
Все равно, буду ждать, я согласен
Начинать каждый вечер с нуля!
07. Здравствуйте, повторите снова.
Не могу дождаться, жду, дыханье затая,
Да, меня. Конечно, я. Да, я, конечно, дома!
Вызываю. Отвечайте. Здравствуй, это я!
* * *
Камнем грусть висит на мне,
В омут меня тянет.
От чего любое слово
Больно нынче ранит…
Просто где-то рядом стали табором цыгане
И тревожат душу вечерами. и, как струны, звенят тополя
И звенит, как гитара, земля.
Утоплю тоску в реке, украду хоть ночь я,
Там в степи костры горят и пламя меня манит.
Душу и рубаху… эх, искромсаю в клочья,
Только помогите мне, цыгане.
Прогуляю я все до рубля.
Пусть поет мне цыганка, шаля.
Все уснувшее во мне струны вновь разбудят,
Все поросшее быльем расцветет цветами…
Люди добрые простят, а злые пусть осудят,
Я, цыгане, жить останусь с вами.
Ты меня не дождешься, петля
Лейся, песня, как дождь, на поля.
ПЕРЕЙДИ, ЕСЛИ МНЕ НЕВДОМЕК
Дорога, дорога, счета нет столбам,
И не видно, где конец пути…
По дороге мы идем по разным сторонам
И не можем ее перейти.
Но на других не гляди, не надо.
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Нам бы поговорить, ведь наш путь так далек.
Перейди, если мне невдомек.
Шагаю, шагаю, кто мне запретит?
И лишь столбы отсчитывают путь.
За тобою я готов до бесконечности идти,
Только ты не сверни где-нибудь.
Но на других не гляди, не надо.
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Нам бы поговорить, ведь наш путь так далек.
Перейди, если мне невдомек.
Улыбка, улыбка… для кого она?
А вдруг тому, кто впереди идет?
Я замер, я глаза закрыл, но снова ты одна,
И я опять прозевал переход.
Но на других не гляди, не надо.
Улыбнись только мне, ведь я рядом.
Нам бы поговорить, ведь наш путь так далек.
Перейди, если мне невдомек.
МОЙ ГАМЛЕТ
МОЙ ГАМЛЕТ
Я только малость обьясню в стихе,
На все я не имею полномочий…
Я был зачат, как нужно, во грехе
В поту и нервах первой брачной ночи.
Да, знал я, отрываясь от земли:
Чем выше мы, тем жестче и суровей;
Я шел спокойно прямо в короли
И вел себя наследным принцем крови.
Я знал- все будет так, как я хочу.
Я не бывал в накладе и в уроне.
Мои друзья по школе и мечу
Служили мне, как их отцы — короне
Не думал я над тем, что говорю,
И с легкостью слова бросал на ветер.
Мне верили и так, как главарю,
Все высокопоставленные дети.
Пугались нас ночные сторожа,
Как оспою, болело время нами.
Я спал на кожах, мясо ел с ножа
И злую лошадь мучал стременами.
Я знал, мне будет сказано: „Царюй“
Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
И я пьянел среди чеканных сбруй,
Был терпелив к насилью слов и книжек.
Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом.
Шут мертв теперь… „Аминь! Бедняга йорик!“
Но отказался я от дележа
Наград, добычи, славы, привилегий:
Вдруг стало жаль мне мертвого пажа…
Я об'езжал зеленые побеги.
Я позабыл охотничий азарт,
Возненавидел и борзых, и гончих.
Я от подранка гнал коня назад
И плетью бил загонщиков и ловчих.
Я видел: наши игры с каждым днем
Все больше походили на бесчинства.
В проточных водах по ночам, тайком
Я отмывался от дневного свинства.
Я прозревал, глупея с каждым днем,
И — прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век и люди в нем
Не нравились. И я зарылся в книги.
Мой мозг, до знаний жадный, как паук,
Все постигал: недвижность и движенье,
Но толку нет от мыслей и наук,
Когда повсюду им опроверженье.
С друзьями детства перетерлась нить.
Нить ариадны оказалась схемой.
Я бился над словами „Быть — не быть“,
Как над неразрешимою дилеммой.
Но вечно, вечно плещет море бед.
В него мы стрелы мечем — в сито просо,
Отсеивая призрачный ответ
От вычурного этого вопроса.
Зов предков слыша сквозь затихший гул,
Пошел на зов — сомненья крались с тылу,
Груз тяжких дум наверх меня тянул,
А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
В непрочный сплав меня спаяли дни,
Едва застыв, он начал расползаться.
Я пролил кровь, как все. И, как они,
Я не сумел от мести отказаться.
А мой подъем пред смертью — есть провал,
Офелия! Я тленья не приемлю.
Но я себя убийством уравнял
С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.
Я гамлет, я насилье презирал.
Я наплевал на датскую корону,
Но в их глазах — за трон я глотку рвал
И убивал соперника по трону.
Но гениальный всплеск похож на бред.
В рожденье смерть проглядывает косо.
А мы все ставим каверзный ответ
И не находим нужного вопроса.